Глава четвертая. Заслуги русских землепроходцев и мореплавателей в расширении географических знаний во второй половине ХVII и в начале ХVIII в.
Cледующим этапом в расширений сведений русских о Сибири является появление карты П. И. Годунова 1667 г. Это наиболее ранняя дошедшая до нас карта Сибири была составлена на основании правительственного распоряжения, под руководством сибирского воеводы Петра Ивановича Годунова.
Долгое время считался и этот чертеж, как и чертеж 1627 г., утерянным, но в 1888 г. копия его была опубликована в Швеции в альбоме карт Пальмквиста.
В 1889 г. Ю.В. Готье дал анализ карт Стокгольмского государственного архива, приложенных к рукописи шведского офицера Эрика Пальмквиста, который проник в Россию в 1673-1674 гг. с разведывательными целями (Готье Ю. В. Известие Пальмквиста о России. Археологические известия и заметки, издаваемые Московским археологическим обществом, 1889, № 3—4,стр, 63—98.)
Как упоминает Ю. В. Готье, из 16 карт Пальмквиста две являются картами Сибири. «Обе карты Сибири, — пишет Готье, — представляют очень много сходного между собой. Характерная их особенность та, что север обращен книзу, а юг кверху.
Весь северный берег Сибири вытянут по совершенно прямой линии, а побережье Тихого океана составляет такую же прямую линию, идущую под прямым углом к первой. На Таймыр, Чукотский нос и Камчатку нет ни малейшего намека».
На одной из карт имеется указание о составлении ее по распоряжению тобольского стольника и воеводы П. И. Годунова.
Остановимся на некоторых моментах, отмеченных Ю. Б. Готье. Ориентация карты севером книзу и востоком влево отнюдь не является чем-либо исключительным, но в то же время это и не какая-либо общая хронологическая фаза развития всей географической науки в России в целом. Такая ориентация неоднократно встречается на русских старинных рукописных и печатных картах, а также и на арабских. Описание конфигура-ции Сибири на даннож карте вполне соответствует известным нам в настоящее время копиям с чертежа П. И. Годунова. На этом чертеже, действительно, не найти ни Таймырского полуострова, ни Чукотской земли, ни Камчатки. Сведения о них в то время еще не стали достоянием науки, один из чертежей, приложенных к рукописи Пальмквиста, и есть чертеж П. И. Годунова (Второй картой является чертеж 1672 г. См. Андреев А. И. Очерки источниковедения Сибири XVII в. Л., 1940, стр. 18 и след.). Этот чертеж был опубликован А. Э. Норденшельдом (Норденшельд А. Э. Первая карта Северной Азии, основанная на действительных наблюдениях. Перевод со шведского. Зациски Военно-топографического отдела Главного штаба, ч, 44, СПб., 1889, VII, стр, I— II,) как «первая карта северо-востока Азии, основанная на действительном наблюдении». Полностью с этой характеристикой, разумеется, согласиться нельзя. Далеко еще не все было основано на данных «самовидцев», как тогда называли очевидцев. Хотя, разумеется, и тогдашние самовидцы (как и в настоящее время) не всегда поставляли точные сведения.
На чертеже Годунова и Колыма и Анадырь, например, впадают в Восточный, т. е. в Тихий, океан. Путь же из Студеного моря в Теплое правильно показан на этом чертеже открытым; очевидно, в этом сказались результаты похода Семена Дежнева 1648 г. (Сохранился текст описания к карте П. И. Годунова. Заголовок его: «Чертеж всей Сибири, збиранный в Тобольске по указу царя Алексея Михайловича» (опубликован в издании: Титов А., Сибирь XVII в. М., 1890, стр. 25—38). В этом описании особый интерес проявляется, как и в других, к путям между различными пунктами. Как проехать, сколько на это нужно времени — этому уделено много внимания. Однака вопрос о морском пути кругом Азии с севера обойден. Говорится (названное изд., стр. 33), что можно попасть от Лены в Даурию, т. е. Амур, но не морем, а поднявшись вверх по рекам Лене, Олекме, Тугири, а «затем волоком ходу 10 дней до Даурского Лапкаева городка». В связи с картой П. И. Годунова встаёт вопрос, не содержит ли каких-либо новых сведений о северо-востоке Азии составленная Годуновым «Ведомость о Китайском государстве», опубликованная в «Памятниках древней письменности» в 1892 г., т. 133, стр. 19—23. Однако ознакомление с этим документом не дает чего-либо нового по интересующему нас вопросу.)
Карта, составленная под наблюдением П. И. Годунова, явилась большим достижением географической науки. Но не менее велико было ее практическое значение. Мы уже упоминали о том, что ее скопировал шведский офицер-разведчик Эрик Пальмквист. Эту же карту тайком скопировал в Москве 8 января 1669 г. К. И. Прютц, другой швед, спутник посланника Швеции Фрица Кронмана, выпросив на несколько часов подлинник у боярина И. А. Воротынского (Титов А. А. Сибирь в XVII в. М., 1890, стр. X.).
Имеются и другие данные о широком использовании карты П. И. Годунова 1667 г. Так, в 1674 г. в отчетах Лондонского королевского общества была напечатана анонимная заметка о северной части Сибири. Автор ее — бургомистр в Амстердаме Николай Витсен (1640 или 1641— 1717 гг.) написал в 1692 г. труд «Северная и восточная Татария». Наряду с утверждением, что Ледовитое море содержит пресную воду и что это не море, а только морской залив, Витсен сообщает: «Самоеды, так же как и татары, согласно утверждают, что, проехав на большое расстояние по ту сторону Новой Земли, можно было бы доплыть до самой Японии».
(Карта Витсена воспроизведена в издании: Кramp F.G. Elemarcable Maps of the XV, XVI, and XVII Centuries, Amsterdam, 1897, IV, 1. Прекрасный печатный экземпляр карты Витсена имеется в рукописном отделении Гос. публ. библиотеки в Ленинграде. На этой карте на крайнем северо-востоке показано впадение в море Даура, т. е. Амура, Анадырь показан южнее Амура. Карта Витсена, посвященная Петру Великому, получила большое распространение. Хотя на карте Витсена имеется дата ее составления — 1687 г., но имеется и экземпляр с пометкой 1698 г. См. Сahen G. Les Cartes de la Siberie au XVIII siecle. Paris, 1911, p. 57.
Как указывает Каан, карта Витсена существенно перерабатывалась и дополнялась. Витсен использовал не только чертеж Сибири 1667 г., но и чертеж 1672 г., и описания Спафария, Венюкова и др. Карта Витсена внесла новое в науку, но в ней содержится и много ошибок. Недостаточно знавший русский язык Витсен нанес на карту такие «географические названия», как «Otsel Poshel» — «отселе пошел», превратил реку Кровавая в «Кровавую землю» и т. п. Соображения о датировке карты Витсена имеются у А. И. Андреева, Очерки по источниковедению Сибири XVII в., стр. 36 и след. издателем труда датского голштинца Эверта Избранта Идеса, совершившего в 1692—1695 гг. в качестве русского посланника путешествие в Китай. Как указал сам Витсен, его карта была использована, «большей частью взята», Избрантом Идесом в 1699 г. )
Витсен был близок с дьяком сибирского приказа Андреем Андреевичем Виниусом. Побывав в Москве только в 1664—1665 гг., Витсен, вернувшись в Голландию, пользовался чертежом сибирской земли Петра Ивановича Годунова (1667 г.), которая была ему прислана придворным живописцем царя Алексея Михайловича Станиславом Антоновичем Лапуцким.
Уже упоминалось о том, что новая русская карта 1667 г. оказала большое влияние на западноевропейскую картографию.
Как установлено в настоящее время, при издании и переиздании карт Идеса были использованы и более поздние русские источники, например общий чертеж Сибири, составленный С. У. Ремезовым в 1698 г. (Андреев А, И, Очерки по источниковедению Сибири XVII в., стр. 40,) Во всяком случае на ней сказалось влияние карт Витсена, а через нее и карты П. И. Годунова.
Карта Годунова оказала несомненное влияние на карту Избранта Идеса. Эверт Избрант Идее был в Москве проездом в Пекин. Он долго жил в Москве (с 1667 г.), а в 1692 г. отправился в Китай с дипломатической миссией от имени России. О себе он говорил, что он родом из датской земли, писал на немецком языке (Отрывки из путевых записок Идеса начали появляться в печати с 1696 г. Полностью эти записки были подготовлены к печати Николаем Витсеном в 1704 г. в Амстердаме под заглавием: Drei Jaarige Reise naar China, te Lande gedaan door den Moscovi-schen Abgesant E. Isbrants Ides, 1704.). Идее, как и можно было ожидать, учитывая время выхода в свет его книги, уже сообщает сведения о Чукотской земле. Он упоминает о городе Анадырске. Крайнюю северо-восточную оконечность Сибири он называет Ледяным мысом или Святым Носом, Пишет, что там холодно, что ледяные нагромождения во время морозов 1694 г., продлившихся без перерыва до 1697 г., не оттаивали вовсе. Вопрос же о том, что представляют собой берега северо-востока Азии, карта оставляет открытым (Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I, вып. 2, стр. 147.).
Имеется предположение о том, что «чертеж» Петра Годунова не только оказал влияние на современную ему западноевропейскую картографию, но и был издан в Германии. Однако некоторые историки это оспаривают (Лебедев Д. М. География в России XVII в. М. — Л., 1949.).
По каким-то причинам, возможно вследствие неполноты карты П. И. Годунова, всего лишь через пять лет, в 1672 г. правительство предписало составить новый чертеж Сибири. Это издание отделяет от предшествующего очень небольшой промежуток времени, и оно не оставило такого большого следа в науке, как чертеж Сибири П. И. Годунова 1667 г.
Чертеж 1672 г. долго считался утерянным, но копия с него была впервые опубликована в 1888 г. в Швеции в упомянутом выше альбоме Пальмквиста. Сохранилось и описание к этой карте под названием: «Список с чертежа Сибирской земли». Так озаглавлена рукопись в издании А. Титова, В издании «Сибирские летописи» ее заглавие дано иначе: «Описание новые земли Сибирского государства, в которое оно время и каким случаем досталось за Московское государство и какое в той земле положение...». Представляет интерес и следующее место рукописи: «С левую сторону Ленскую позаде к Амурской стороне в море-океан больших рек пало: Охота, Рама, Товой, Тадуй, Анадыр, Пенжон, Камчатка, Чудон; а от Чюдона устья реки великий камень пошел во океян-море теплое за 500 поприщ и устье великие реки Амура возле края океана-моря теплого. А за тем камнем нос, который в морскую пучину пошел... А в великую реку Генесею морем-океаном водою и судами нет ходу за тем камнем великим и по ту сторону носа каменя за великими страшными льдами» (стр. 376).
Однако в этом же документе, в другом его списке, есть место огромной важности.
В «Российском магазине», журнале, издаваемом трудами Федора Туманского (ч. I, СПб., 1792 г. на стр. 411) приведен отрывок из рукописи: «Описание к чертежу Сибирской земли». Вот этот отрывок: «...Амурским морем в Китайское царство ходу нет, для того, что лежит камень кругом всей земли от Мангазейского моря и до Амурского, и тот камень протянулся в море, и около его обойти никто не может, для того, что льды велики притискают и ростирают, а взойти на него человеку невозможно, а есть проход в Китайское царство» (Это отрывок из списка «Чертежа Сибирской земли» выписан из окладной Сибирской Губернии книги, сочиненной в бытность в Сибирском Приказе, см. 1721 г. сибирских дел. Опубликован Ф. Туманским — Российский магазин, ч, I, СПб., 1792, стр. 411).
В этом же документе сообщено:«... а от устья Колымы реки и кругом земли мимо устей рек Ковычи и Нанабары и Илии, Дуры до каменной преграды, как бывает, что льды пропустят, и до того камени парусом добегают об одно лето, а как льды не пустят, и по три года доходят».
Под рубрикой: 8 грань — сказано: «а через тот камень ходу день, как на него человек взойдет, и он оба моря видит: Ленское и Амурское».
Как явствует из этого места, в списке чертежа Сибирской земли, относящемуся к периоду не позже 1696 или 1697 гг., в этом документе совершенно несомненно напластование различных известий. В основе их лежит сведение о том, что между Мангазейским морем и Амурским, т. е. между Ледовитым океаном и Тихим, лежит камень кругом всей земли, что этот камень протянулся в море и что обойти его никто не может, вследствие великих льдов.Однако в том же документе дальше сообщено сведение другого порядка. Оказывается от устья Колымы реки, мимо устьев рек Ковычи и Нанабары и Илии и Дуры (Ковыча и Нанабара могут быть Анадырем, Дура — Амур) пройти можно.
Оказывается, бывает, что льды пропускают суда, и тогда до каменной преграды парусом добегают в одно лето, а в других случаях на это надо потратить и три года. Там же указывается, что если перейти через камень, с которого видны оба моря Ленское и Амурское, то приходят на реку Анадырь и тут промышляют рыбью кость. И дальше говорится о том, что каменный нос, протянувшийся между Нанабарой и Ковычей «насилу обходят» (стр. 16). Таким образом, дается иная версия о возможности хотя и с трудом, не только дойти до Каменного носа, но и обойти его морем.
Совершенно, конкретные данные о том, что возможно морское плавание из устья Колымы к Амурскому устью или, во всяком случае, какой-то из рек Тихого океана, может быть, конечно, отзвуком похода Дежнева. К этой мысли приводит и упоминание о том, что перейдя через камень (Анадырский хребет) можно промышлять рыбью кость (моржовые клыки). Но самое интересное это то, что в варианте 1696 или 1697 гг. рассказывается о мореплавании кругом Чукотского полуострова, как о чем-то не только возможном, но и повторяющемся.
В манускрипте, хранящемся в рукописном отделе Ленинской библиотеки, опубликованном в издании Археографической комиссии «Сибирские летописи» (СПб., 1907) и Титовым в его книге «Сибирь XVII века» под заглавием «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства» (Титов А.А. Сибирь XVII в., стр. 388—389.) (это «Описание» составлено после 1683 г.), говорится: «И от Байкала моря пошел пояс камень великой и непроходной позаде Лены реки, а пошел тот камень далече в море-океан на 500 поприщ и для того с Лены морем в Китайское государство и в великую реку Амуру проходу и проезду нет».
Сопоставим с этим и некоторые другие известия, относящиеся к тому же примерно времени.
Витсен сообщает, что граф Федор Алексеевич Головин, адмирал, когда он был Тобольским наместником (в 90-х годах XVII в., до 1697 г.), «отправил по Енисею в море 60 человек, чтобы попытаться проехать оттуда к Лене и обогнуть ледяной мыс (Ys-Kaep) (Визе В. Ю. Витсен о русском арктическом мореплавании в XVII в. Летопись Севера. М., 1949, стр. 93.), но никто из них не вернулся, так что морской берег там неизвестен.
В. Ю. Визе приводит известие Витсена о русском дворянине Иване Толстоухове, который в 1686 г. поплыл по приказу по Енисею на трех кочах, чтобы обогнуть с севера морские берега. «Однако, он не вернулся, и можно думать, что он погиб со всей своей командой» (Витсен, стр. 646, в названной выше статье В. Ю. Визе (стр. 93).).
К 80—90-м годам XVII в. относятся крайне интересные соображения о соотношении Америки и Азии, которые дошли до нас через иезуитов Жербильона и Авриля. Иезуит Жан Жербильон (1654—1709 гг.), представитель китайской стороны при заключении Нерчинского договора, совершил шесть поездок по Монголии в 1691—1698 гг.
Жербильон совершил ряд поездок в Китай и Японию. В 1689 г. он сообщил известие, помещенное в IV томе французского издания дю Гальда «Географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое описание Китайской империи и Китайской Татарии» (Du Halde. Description geographique, historique, chronologique, politique de L'empire de la Chine et de la Tartarie Chinoise, La Haye, 1736, т. IV, pp. 64—68, См. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I, ч. 2, стр. 103.)
Ссылаясь на московитян, Жербильон сообщил, что они (русские) объехали берега Ледовитого и Восточного морей (т, е. Тихого океана. — А. Е.) и всюду находили море, кроме одного места к северо-востоку, где находится горная цепь, впадающая далеко в море. Они не могли дойти до конца этих гор, казавшихся недоступными. Если наш материк соприкасается с материком Америки, то это возможно только в этом месте.,.» (См. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. 1, ч. 2, стр. 108.).
Жербильон предположил, что материки Америки и Азии в этом месте не могут далеко отстоять друг от друга, но что с южной стороны Татарии, учитывая протяжение Азиатского материка и данные двух карт, показанных московскими уполномоченными, расстояние между материками Азии и Америки значительно.
Можно предполагать, что из упоминаемых Жербильоном карт одна — карта П. Скобельцына и Б. Шатилова — карта русско-китайской границы, фиксированной Нерчинским договором 27 августа — 6 сентября 1689 г. (Cahen G. Les cartes de la Siberie au XVIII siecle. Paris, 1911, p. 164.). На этой карте Азия отделена проливом от земли Иедзо.
Предположение Жербильона, побывавшего в Забайкалье, о возможности пути из Азии в Америку, вряд ли является случайным его домыслом. Скорее можно предположить, что идеи подобного рода он мог позаимствовать у русских, с которыми он общался в Монголии и в Китае.
По мнению крупного исследователя сибирских экспедиций, редактора «Записок Гидрографического департамента Морского министерства» историка-моряка А. П. Соколова, сибиряки имели сведения о Большой земле, т. е. Америке, от покоренных ими чукчей еще с половины XVII в. К сожалению, А. П. Соколов никакими данными это свое интересное положение не подкрепил.
Хотя А. П. Соколов и не указал источника, из которого он почерпнул свое интересное сведение, однако можно с полным вероятием указать, откуда он взял свои чрезвычайно важные данные. П. Паллас в академическом Месяцеслове на 1781 г. отметил, говоря о чукчах, что это только один народ Сибири, который остался независим от России. «По сказкам сих Чукчеев, — пишет Паллас, — еще в половине прошлого столетия (т. е. XVII в. — А. Е.) известно было, что насупротив обитаемой ими земли лежит не в дальнем расстоянии обширная, матерая земля, но,— комментирует Паллас, — таковые сказки данного народа казались сперва недостоверными». (Даллас П. О российских открытиях на морях между Азиею и Америкою из Месяцеслова на 1781 г. Собрание сочинений выбранных из Месяцеслова на разные годы, ч. 4, СПб., 1790 г. стр. 269.)
В противоположность А. П. Соколову, Ф. А. Голдер полагает, что «ни откуда не следует, что русские в Сибири до времени Беринг.а с уверенностыо или предположительно ассоциировали эти острова с Америкой, или что у них была хоть какая-либо идея об этой стране». (Голдер Ф. А., Цит. соч., стр. 153.)
Ф. А. Голдер здесь опять или не знает документов или извращает их смысл. Если чукчи или сибирские промышлен-ники-служилые люди вряд ли имели представление об Америке, — хотя, как мы увидим, они представляли, что против Чукотского полуострова находится не остров, а земля, т. е. континент, — то в отношении ученых людей, работавших в центральной России, подобное предположение разительно опровергается имеющимися бесспорными данными. Сошлемся на некоторые документы.
Один из документов, опровергающих точку зрения Ф. А. Голдер а, — это опубликованное в 1893 г. известным архивным работником С. Белокуровым относящееся ко времени царя Алексея Михайловича «Описание чего ради невозможно от Архангельского города морем проходити в Китайское государство и оттоле к Восточной Индии». (Чтения в Обществе Истории и древностей российских. М., 1893, кн, 4 (167), отд. IV, стр. 13—14.)
Автор этого сообщения — человек, как видно, начитанный и находившийся в курсе научной литературы того времени, вначале сослался на неудачу англичан и голландцев, которые посылали по два-три корабля, чтобы найти путь в Китай и Индию мимо Новой Земли. Эти попытки не увенчались успехом. Корабли не могли пройти дальше Новой Земли «великих ради льдов и стужи и тьмы и мгла». Оказывается, что лед в тех местах бывает толщиной в 20 и 30 саженей. Этот лед «движается» в море и корабли разбивает. Солнце видно лишь в течение трех месяцев, от июня до сентября, «но и тогда малая теплота бывает, а тьма чрез три месяцы непрестанная, только луна светит и день и ночь». Далее автор сообщает, что есть «морская пролива, имянуемая акиян. Этой проливой, идя подальше от берега, можно пройти в Китай и Индию, но никто еще не проведал этого пути и никто не знает остров ли Новая земля или твердая земля, соединенная с Америкою, т. е. Новым Светом». «Многие землеписатели чают, что Новая земля соединяется с Северною Америкой», но по указанным выше причинам, никто еще не сумел проведать океан даже до Оби реки». Как видно из этого описания, его автор совершенно отчетливо представлял сабе, что Америка находится к востоку от Новой Земли.
Другие сведения такого же порядка идут через французского иезуита Авриля (1651—1690 гг.).
Филипп Авриль в Москве был Дважды с важнейшим поручением от ордена иезуитов. Приобретя некоторое влияние в Китае, с половины XVII в. иезуиты начали ездить в Пекин через Москву сухим путем. Пребывание иезуитов при китайском дворе крайне вредно отразилось на интересах России и поэтому, несмотря на все настояний, Аврилю в 1687 г. не удалось получить разрешения на проезд в Китай. Его даже выслали из Москвы. Второй раз в Москве он был в 1688—1689 гг. В Москве Аврилю удалось собрать сведения о путях в Китай и о Сибири вообще, которые он обработал и опубликовал в книге: «Путешествие в различные государства Европы и Азии с приложением описания Великой Татарии и различных народов, ее населяющих» (Париж, 1692 г.). Эта книга была переведена с французского на многие европейские языки, в том числе и на русский, Авриль опубликовал и карту, являющуюся копией карты Николая Ожафария, русского посла в Китае в 1676 г. (См. AvriI, Ph. Voyage en divers etats d'Europe et d'Asie, entrepris pour de-couvrir un nouveau cheinin a la Chine. Paris, 1697.).
Возможно, полемизируя с Жербилъоном, утверждавшим, что Сибирь — это пустыня, Авриль пишет: «Все эти степи, прежде известные в общем под именем Великой Татарии, не суть степи ни пустыни, как доныне воображали.
Весьма жаль, что ими не пользуются, ибо они орошены большим количеством прекрасных рек и доставляют множество драгоценных товаров, беспрерывно все более и более умножающихся» (Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I, ч. 2, стр. 91.).
Авриль отметил, что открытие «бегемотовой кости» было сделано жителями острова, откуда, по словам московитян, вышли первые колонии, населявшие Америку (Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I, ч. 2, стр. 92.).
Покинув Москву во второй раз в 1689 г. и ссылаясь на свои разговоры с москвичами, Авриль, несомненно, не мог получить эти сведения позже 1689 г. Само по себе это сведение примечательно. Оказывается, с какого-то сибирского острова вышли колонии, которые населили Америку. О чем идет речь? О каком-либо конкретном факте посылки русскими колонии в Америку (а версия о колонизации русскими Северной Америки в XVII в., как мы увидим дальше, существует), или же о событии более древнем и, возможно, неоднократно повторявшемся? Из дальнейшего изложения Авриля видно, что скорее речь идет о последнем. Оказывается, как сообщил Алексей Мусин-Пушкин, в устье Оби есть большой и весьма населенный остров, жители которого занимаются ловлей «бегемотов» (так французский путешественник назвал моржей).
Жители острова обычно вместе с семьями приезжают к берегам моря для этой ловли. Но на море часто отламываются большие куски льда, и их уносит неизвестно куда. Мусин-Пушкин не сомневается, что многие из охотников таким образом доплывают на льдинах «к северному мысу Америки, весьма недалекому от этой части Азии, оканчивающейся Татарским морем».
Свое мнение Мусин-Пушкин подтвердил интересным и правильным этнографическим аргументом. «Меня убеждает в этом мнении и то, — сказал он, — что американцы, обитающие на выдавшейся далее других в море в сей стороне части Америки, одинакового вида с островитянами, которых ненасытная жадность прибытка подвергает погибели или опасному переезду в чужую сторону».
Мусин-Пушкин отметил сходство жителей северо-восточной части Азии и Северной Америки, и это совершенно верно, так как чукчи, коряки и камчадалы (ительмены), по мнению исследователей-этнографов, обладают некоторым сходством с индейцами Северной Америки (но не эскимосами, которые, занимая ряд территорий в Западной Аляске, клином врезываются между ними).
Таким образом в 1689 г. в Москве уже имелись сведения о близости Америки к Азии.
Приведя мнение воеводы, Авриль от себя добавил соображение о том, что «на американском берегу находят многих животных, которые водятся и в Московии, особенно бобров, которые могли перейти туда по льду» (Voyage en divers etats d'Europe et d'Asie. Avec une description de la grande Tartarie et les differents peuples, qui 1'habitent. Paris, 1692. Цит. по кн. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I, ч. 2, стр. 91—92.)
Как мы видим, хотя бы из оценки москвичами открытий Францбекова и из чрезвычайно интересных замечаний А. Мусина-Пушкина, утверждение Ф. Голдера о том, что русские не ассоциировали Большой земли с Америкой, приходится отвести как несостоятельное.
В середине XVII в. новый этап в развитии географической науки был открыт походами Копылова и Москвитина, Стадухина, Алексеева и Дежнева, Моторы, Пояркова и Хабарова. В конце того же столетия исключительно важную роль сыграл поход Атласова. Если Атласов не открыл, то покорил Камчатку и доставил сведения о Чукотской земле, об Америке и новые сведения о Японии.
Вряд ли в настоящее время уже нашел свою должную оценку поход Атласова. Этот поход дал огромные и практические и научные результаты. От этого похода и связанной с реализацией его результатов целой серии различных карт начинается новый этап в изучении географии Дальнего Востока и в то же время новый этап его практического освоения.
Напомним вкратце об основных обстоятельствах похода Атласова.
В августе 1697 г. в Анадырь прибыл приказчик Володимер Атласов. Посланный еще в 1695 г. на Камчатку казак Морозко «погромил» Камчадальский острог на реке Тигиле, взял там неведомые (японские) письмена, собрал сведения о Камчатке и о гряде островов за ней — о Курильских островах.
В 1697 же году Атласов сам отправился в поход на Камчатку и объясачил коряков в Акланском каменном и Устьталовском острожках, а острожек на реке Чаныч, впадающей в реку Камчатку, взял с бою, поставив крест с надписью: «В 205 году, июля 18 дня поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарищи (55 человек)». Атласов дошел до реки Нынгучу, переименованной в реку Голыгину, по имени потерявшегося там казака. Атласов заложил Верхне-Камчатское зимовье.
2 июля 1700 г. Атласов был уже в Якутске. Оттуда его направили в Москву, где назначили правителем нового края. Атласов, прославившийся своим отчетом о покорении Камчатки, был устюжским крестьянином, «от скудости» переселившимся в Сибирь, где совершал смелые походы (Некоторые существенно важные данные об Атласове можно найти в книге Л. С. Берга «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга», М.— Л., 1946, стр. 58 и след.).
В «скаске» В. Атласова, записанной в Сибирском приказе в Москве в 1701 г., имеются весьма конкретные известия об Америке. Сущность его сведений сводится к тому, что против «необходимого носу» (т. е. такого, который нельзя обойти) между реками Колымой и Анадырем... есть остров, а с того острову зимою, как море, замерзнет, приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобно зверю хорьку; и тех соболей соболя с три он, Володимер, видел».
Далее Атласов сообщил, что у тех соболей хвосты длиной с четверть аршина с полосами поперечными черными и красными (Атласов ошибся, назвав «худым соболем» американского енота, который водится на Аляске, но отсутствует на Чукотском полуострове и на Камчатке.). Эти первые скудные и не вполне точные сведения, относящиеся к Америке и самим Атласовым не ассоциировавшиеся с Новым Светом, сыграли все же огромную роль в связи с тем, что в 1700 г. Атласов был направлен для информации в Москву. Эти сведения дошли до Петра I. Одновременно со сведениями о Большой земле Петр I получил от того же Атласова и от взятого Атласовым на реке Иче, на Камчатке, японца Денбея, доставленного по требованию Петра I в Москву, сведения об Японии.
Появившийся в Москве в конце декабря 1701 г. японец в устных разговорах и в официальных документах фигурировал в качестве и индейца («Скаска» Атласова, ЦГАДА, Разрядно-сенатский фонд Сибирского приказа, кн. № 1291, л. 709—713.), китайца (Ген.-фелыщхмейстер Я. В. Брюс, в одном своем письме 29 сентября 1710 г.) и «апонского татарина» (Струков Д. П., Денбей, первый японец в России в 1701—1710 гг., «Русская Старина», 1891, XI, I, стр. 464.). Атласов же утверждал, что «узакин-ский китаец» Денбей лицом похож на гречанина. Петр I до встречи с Денбеем осторожно назвал его иноземцем, но был живо заинтересован им, послал его встретить и приказал везти «со всяким поспешением и обережью» (Ответ Г. Зыбина Брюсу. Там же.).
На вопрос Атласова, кто он такой, иноземец ответил, что он Узакинского княжества. Ответ Денбея был вполне естественным — при токугавском строе японцы были не подданными императора (таковыми они стали только с 1871г.) и не подданными сегуна (исключая тех, кто жил на его землях), а находились в подданстве у своего дайме. Денбей, очевидно, назвал своего дайме и добавил при этом, вероятно, что дайме подвластен либо — он мог сказать — императору, либо сегуну, но Атласов этого не понял; надо учесть, что хотя Атласов был человеком недюжинным, но географические познания его были более чем ограничены, а кроме того Денбей в то время не знал русского языка, а Атласов — японского. Объяснение, очевидно, шло через переводчиков — коряков, у которых Денбей жил в качестве «полоненика», причем, надо думать, научился кое-как говорить по-коряцки. Пока Денбей болел , а затем ехал до Москвы, он уже подучился русскому языку — в то время на путь от Камчатки до Москвы требовалось очень много времени.
8 января 1702 г. Денбей, сын Диаса, торговца из Нагасаки, был вызван к Петру I в село Преображенское и имел многочасовую аудиенцию, во время которой сообщил сведения о Японии и Курильских островах. Денбей сообщил, в частности, что японцы имеют пушечки, из которых стреляют порохом, а у воинов — оружие: мушкеты, копья, сабли. Царь из Кубо-Сама (так в оригинале. — А. Е.) живет в Енде (Эддо), а «в подобие патриарху» (сегун) Дайре Сама в Миаке (Киото).
По мнению Денбея, Япония и Китай соединены сушей. «А серебра-де и золота в его земле много», показал Денбей, но чеканить его разрешено только в двух городах — Енде и Миаке. У царя же японского палаты золотые и серебряные. «А в Курильской-де земле тамочные народы взяли у них, Денбея с товарищи, меньших золотых два ящика, пуда по два, и тех золотых они камчадальские народы не знают, — роздали детям играть своим». («Скаска» Денбея, «Русская Старина», октябрь, стр. 24.)
Денбей сообщил, что в Нагасаки имеют дома немцы (нетрудно догадаться, что он имел в виду голландцев, живших на острове Десима, или Десина, у Нагасаки), «а в иные городы японские земли немец и никого чюжеземцев торговать не пускают». («Скаска» Денбея, стр. 24.)
Можно себе представить, как могли заинтересовать сведения, полученные от Денбея, Петра I, реально поставленного перед проблемой взаимоотношений с Японией, до того располагавшего сведениями о Японии, собранными во время поездки в Китай русского посла, валаха по происхождению, Николая Спафария, отчет которого был составлен в 1678 г. Хотя Денбей сообщил, что японцы ни с кем не воюют, но он же информировал, что им известно огнестрельное оружие, что японцы имеют постоянные связи с европейцами, «немцами», что Япония соединена сушей с Китаем и, следовательно, что японцы могут легко оказаться на сухопутной границе с Китаем, например, где-нибудь в районе реки Амура, на время перешедшего к Китаю.
Петр так решил судьбу Денбея: приказал обучить его русской грамоте, чтобы он мог учить японскому языку и грамоте «трех-четырех русских ребят». В 1710 г. Денбей просил царя отпустить его домой, но Петр приказал оставить его в России и крестить. Денбей из Нагасаки стал Гавриилом.
По данным А. Сгибнева, Денбей в 1701 г. преподавал японский язык в школе, учрежденной Петром I и еще в 1739 г. эта школа функционировала (Сгибнев А. Исторический очерк главнейших событий на Камчатке. Морской сборник, 1869, № 4, стр, 115.). Ученики Денбея или их преемники принимали участие во второй экспедиции Беринга в качестве переводчиков.
Как уже упомянуто, с открытиями Атласова связан новый этап в исследовании русскими Тихого океана. Документы архивов говорят о том, что уже с 1705 г. сибирскими властями была поставлена задача — открыть новые острова и земли на необъятном пространстве и составить карты от Колымы до Камчатки. Сущность этого задания станет несколько понятнее, если вспомнить, что в то время многие полагали, что реки Колыма и Камчатка текут рядом одна с другой и на небольшом одна от другой расстоянии впадают в «море-океан».
В XVII в. составление карт происходило не совсем так, как в настоящее время, скорее совсем не так, как теперь. Тогда не производили еще астрономических измерений. Территория России не была еще покрыта астропунктами и тригонометрическими знаками. Карты делали без градусной сетки и без видимого масштаба, но некоторое подобие масштаба существовало. Когда приходил указ составить карту, то составители скликали бывалых людей и расспрашивали их о том, какие пункты в какой стороне, ориентируясь по солнцу на полуденную сторону, на полуночную и т. д., и за сколько дневных переходов они находятся. Опрашивали старожилов и «сведомцев», «памятных бывальцев», «достоверных писцов», «всяких разных чинов русских людей и иностранных жителей» — пришельцев.
Расспрашивали о сухопутных путях, о речных, о волоках, о морских путях. Ввиду того, что масштабы карт получались весьма приблизительными, к ним обязательно прилагались описания «росписи» городам с указанием, как и во сколько времени туда можно проехать. Большая заслуга П. И. Годунова и С. У. Ремезова как раз и состоит в том, что они собрали много материала и составили на основании его карту.
С. У. Ремезов впервые в России составил общую карту Сибири с указанным на ней масштабом. Но при указанном выше способе составления карт было очень трудно решить некоторые вопросы. Где, например, Сибирская земля делает поворот от моря Студеного (Ледовитого) к Теплому (Тихому океану)? Где находится «северный угол»? На чертеже П. И. Годунова 1667 г. был дан такой ответ — до реки Лены. Лена впадает в Теплое море. На общем чертеже Сибири С. У. Ремезова, составленном в 1698 г., ответ был дан иной — поворот от Ледовитого океана к Восточному находится сейчас же за Леной. Лена впадает в Студеное море (на других русских картах — море Мангазейское). Сейчас же за ней в море уходит каменная гряда, конца которой не знают. Тут же нагромождение льдов. За поворотом находится тоже Студеное море — море «Ледоватое» (на других картах — море Ленское), которое, без видимых градаций, к югу переходит в море Теплое.
На карте Эверта Избранта Идеса дается новая и относительно более близкая к истине версия. Поворот от Студеного моря к Теплому показан без цепи гор, уходящих в морскую пучину на неопределенное расстояние. Поворот этот обозначен не сейчас же за Леной, но на некотором от нее расстоянии. Изображен «Святой нос» (правда, западнее, чем на самом деле. Камчатка изображена в виде реки. У Ремезова на карте 1698 г. Камчатка показана островом).
Проф. А. И. Андреев делает несомненную ошибку, утверждая, что на картах Ремезова 1698—1700 гг. «путь по морю от устья Лены до устья Амура совершенно открыт». (Андреев А. И. Русские открытия в Тихом океане в первой половине XVIII в. Известил ВГО» т. 75, в. 3, 1943, стр. 36.) Если всмотреться в надписи на «чертеже земли Якутского города», то нельзя не остановиться на следующей (помещаем фото с нее; интересующая нас надпись находится внизу в центре).
Вот что тут написано: «Нос необходимый. Падет с вершины Анадырской в море. Конца у него не ведают. А живут на том носу Иноземцы многие неясашные (т. е. не платящие дани, немирные. — А. Е.) коряки и чюкчи». Эта надпись совсем не вяжется с утверждением проф. Андреева о свободном морском пути от Лены до Амура.
Общий «чертеж» Сибири, составленный Ремезовым в 1698 г., выдвигает версию о том, что северный морской путь вокруг Азии невозможен. Если сопоставить чертеж Ремезова и «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства», то в названном документе как раз говорится о том, что «позади Лены реки в море-акиян пошел Камень великий и непроходимой на 500 поприщ», т. е. примерно на 700 верст. Карта Ремезова может являться иллюстрацией к названной рукописи.
В служебной книге С. У. Ремезова на чертеже земли Якутского города (лист 96) морской ход от Лены до реки Удь показан свободным и даже на карте нет надписи о том, что на этом пути существуют какие-либо «необходимые» или «обходимые» препятствия. Создается впечатление, что действительно Ремезов пришел к мысли о возможности морского пути кругом севера Азии. Но такое впечатление не имеет под собой достаточной основы. На предыдущем, 95-м листе той же служебной чертежной книги Ремезова имеется «доезд» — описание к этой самой карте. В этом «доезде» сказано: «А с вершины реки Анадырской нос непроходимой в море, а конца у него не ведают, а живут на том носу много иноземцев неясашные — коряки и чюкчи и чюхоты. А от Анадырского острогу до Камчатки реки ходят по речкам и через хребты в походы служилые люди по 15 и по 20». Таким образом эта надпись полностью опровергает мнение о том, что Ремезов в чертежной книге Сибири допускал возможность свободного плавания кругом севера Сибири. К тому же в той же книге, на 98-м листе, имеется вариант чертежа земли Якутского города, где недалеко за Леной к востоку от нее, нанесен выступающий в море не ограниченный мыс. (Находясь в Сибири, Мессершмидт снял копию с ремезовского чертежа Якутского города и воспроизвел латинскими буквами русскую надпись о «непроходимом носе», «конца которого не ведают» (Архив Академии наук СССР, собрание Мессершмидта).)
На замечательной русской карте А. А. Виниуса, дьяка Сибирского приказа, обобщившего современные ему данные русской географической науки (Оригинал находится в Государственной публичной библиотеке в Ленинграде, Эрмитажное собрание, № 237, л. 32—33, опубл. А. И. Андреевым. Очерки по источнике ведению Сибири XVII в., Л., 1940, после стр. 25.), показаны два «необходимые» носа — один после реки Лены, другой — между Колымой и Анабарой. Эта версия еще больше соответствует цитированному выше «Сказанию о Сибирском царстве», но все еще далека от реальной действительности.
Изучение карт, составленных до чертежа Ремезова 1700 г. и Ивана Львова, например, карты П. И. Годунова 1667 г. или Общего чертежа Сибири 1672 г., а также некоторых и иностранных карт того же периода — Меркатора, Ортелия, Гондия, Блавия и др., не приводит к обнаружению каких-либо признаков Чукотского полуострова на этих картах. Мифический мыс Табин на некоторых из этих карт можно найти, но это отголосок легендарного древнего сказания. Конкретных, достоверных очертаний этот мыс не имеет.
Карты Ремезова впервые дали основанное на конкретных данных, хотя и приблизительное, изображение Чукотского полуострова, не легендарного, а подлинного Tabin Promontorium (мыса Табин).
Сведения Атласов а и чертеж, им составленный, посланные в Москву, были перехвачены в пути в Тобольске С. У. Ремезовым. Об этом свидетельствуют документы.
В декабре 1700 г. в отписке в Сибирский приказ тобольских воевод кн. Михаила Черкасского «с товарищи» говорится, что Ремезов немедленно после записи «скаски» Атласова явился в приказную палату и просил разрешения списать «скарку», нужную ему для составления чертежа. (См. журнал «Библиография 1791 г.», изд. в СПб. в 1792 г.)
Атласов прожил в Тобольске с 16 по 30 декабря 1700 г., когда там находился Ремезов. Вполне возможно, что ож виделся и говорил с ним. По челобитью Семена Ремезова кн. М. Черкасский «с товарищи» разрешил снять якутскую печать и «скаску» списать. «Скаску» запечатали тобольской печатью и послали в Москву в Сибирский приказ для подачи думному дьяку Андрею Андреевичу Виниусу «с товарищи».
Чертежи, сделанные С. Ремезовым, были найдены И. А. Бычковым в Эрмитажном собрании рукописного отделения Ленинградской государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина под № 237 и частично опубликованы проф. А. И. Андреевым. (Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири XVII в. и Сборник для юношества и детей. «Глобус», М., 1939, Детиздат.)
Поскольку чертеж, составленный Семеном Дежневым, до нас не дошел, данная карта является одной из древнейших карт, на которой нанесена на основании конкретных данных северо-восточная оконечность Азии и прилегающая часть Северной Америки — Аляски. Дважды опубликовавший эту карту проф. А. И. Андреев обратил внимание только на эту сторону и опубликовал ее лишь как старинную карту Камчатки.
Эта карта, как и вообще служебная чертежная книга С. У. Ремезова, была известна заведующему рукописным отделением государственной публичной библиотеки в Петрограде, члену-корреспонденту Академии наук И. А. Бычкову, который, как отметил проф. А. И. Андреев, собирался сделать в 1911 г. сообщение об этой книге в Археографической комиссии, но не привел в исполнение своего намерения. (Андреев А, И. Очерки по источниковедению Сибири XVII в., стр, 76)
Впервые эта карта была опубликована А. И. Андреевым в «Очерках по источниковедению Сибири» (в 1940 г. на стр. 80), однако без указания на то, что эта карта является древнейшей известной картой Чукотского полуострова и части Северной Америки. Многие надписи на репродукции не читаются, анализ карты публикатором почему-то не дан.
Все эти моменты подтверждают влияние сведений Атласова на составителя или составителей настоящей карты.
Именно потому, что данная карта содержит больше сведений, чем имеется в «скаске» Атласова, она приобретает тем большее значение и интерес. Выполненная, невидимому, собственноручно С. У. Ремезовым, эта карта могла отразить сведения, полученные им от Атласова лично в 1700 г. Однако окончательно утверждать этого нельзя. Данная карта, в которой отражены некоторые сведения, несомненно идущие от Атласова, вообще могла быть составлена позже и с добавлением каких-либо иных сведений.
Кроме того, никак нельзя отрицать того, что эта карта может отражать данные, а может и чертежи Дежнева и дежневцев.
Нельзя с окончательной уверенностью сделать заключение и о другой карте, находящейся в той же книге и помещенной на развороте предыдущего листа. Однако некоторые моменты можно отметить как бесспорные. Во-первых, на этой карте очень точно отражен путь Атласова из Якутска на Камчатку. Здесь показаны и путь через Лену к Алдану, затем к вершине Яны реки до Верхоянского зимовья через реки Тостак, Галянду и Индигирку к Индигирскому острогу, к Алазейскому зимовью до урочища Ярмонгы и т. д. Все эти пункты, а на некоторых этапах и путь Атласова, показанный пунктиром, имеются на карте. Интересно например, что в «скаске» Атласова говорится о «необходимом», т. е. непроходимом носе, который впал в море. Эта же надпись имеется и на карте. В «скаске» Атласова говорится, что сам Атласов на этом необходимом носу не был, и на карте путь от Колымского зимовья к Анадырскому острогу показан пунктиром в обход «необходимого» носа.
На карте имеется ряд сведений, повторяющих текст «скаски», например, об огнедышащей горе. Атласов сказал, что он не знает, где Амур. На карте Амур не показан. Надписи на данной карте, как, например, «здесь побивают русских людей», «ключи горячие» и другие, являются прототипом надписей на траурнихтовой карте 1710—1711 гг. Однако, поскольку на данной карте нашли отражение и перенос Нижне-Камчатского зимовья на Ключи и постройка там острога и массовое восстание олютор, начавшееся в 1705 г., она относится примерно к 1705—1706 гг. Эта карта, как и предыдущая, несомненно, тесно связана с первым походом Атласова. Обе карты, отражающие данные о походах Атласова, представляют огромный интерес.
На второй карте против Чукотского полуострова имеется надпись: «Новая земля». Возможно, что это и есть одно из первых картографических обозначений вообще на картах, относящееся к Северной Америке. То, что на этой карте не показано какое бы то ни было очертание американской территории, соответствует тому общему неопределенному характеру представлений об Америке, которое имелось у Атласова.
Данная карта уступает в полноте другим картам, найденным нами: якутской карте 1711 г. и карте сына боярского Ивана Львова, но об этих картах подробнее мы скажем в своем месте. Пока что мы отметим, что карты Ремезова оказали большое влияние на развитие картографии. Карты Ремезова были, например, использованы пленным шведским офицером Таббертом, жившим в Тобольске с 1711 по 1721 гг. (после победы под Полтавой в одном Тобольске находилось более 800 пленных шведов). Табберт, впоследствии Страленберг, опубликовал свою карту в 1725 и в 1730 гг.
К началу XVIII в. уже были открыты и Чукотский полуостров и Камчатка и даже была открыта со стороны России и нанесена на карту Америка — та ее часть, которая в то время в Западной Европе оставалась еще совершенно неизвестной. Однако еще не все были уверены, что Большая земля — это Америка. Не были известны и очертания всего побережья северо-востока Азии. Сомневались, не начинается ли где-нибудь перешеек, соединяющий Азию и Америку.
Между тем ряд документов XVII в., и в частности общий чертеж Сибири Ремезова 1698 г., давали неправильное решение вопроса о соединении Азии с Америкой. Это вскоре же нашло свое отражение и в западноевропейских картах. На карте, составленной амстердамским бургомистром Витсеном и помеченной 1687г., нанесен в виде полуострова «необходимой нос», причем указано, по какой причине этот «нос» нельзя обойти. По мнению Л. С. Берга, Витсен пользовался русскими картами 1667 и 1672 гг. Однако Витсен явно пользовался и какими-то другими источниками.
На карте, изданной первым королевским географом Гильомом де-Лилем в Париже в 1707 г., против «носа» написано, что неизвестно, где оканчивается цепь гор и соединяется ли она с каким-либо другим континентом.
В распоряжении Гильома де-Лиля явно не было других сколько-нибудь бесспорных данных, кроме карты Витсена и чертежей Ремезова. Вполне возможно, что название «необходимой» (вследствие непроходимых льдов) нос при отсутствии других данных было истолковано как ссылка на то, что «нос» нельзя обойти ввиду того, что это не «нос», а перешеек.
На карте Вебера, изданной в 1722 г. в Лондоне, уже прямо утверждается, что на «носу» имеется цепь гор, которая соединяется с Америкой.
Таким образом, название «необходимой нос», временное забвение данных о путешествии Дежнева и невозможность собрать сведения о северовосточной оконечности Азии ввиду сопротивления коренного населения, а также и потому, что «чукотская землица» была бедна соболями, и промышленники не были особенно заинтересованы в ее освоении — все это способствовало длительному поддержанию версии о возможном соединении Азии с каким-либо другим континентом и сделало эту версию стойкой. Она неоднократно воскресала и после путешествия Беринга и даже после составления Дауркиным карты берегов Азии и Америки (1765), и в последний раз фигурировала в виде гипотезы в 20-х годах XIX в. в официальном документе морского министерства, в инструкции, написанной при снаряжении экспедиции Врангеля.
Имеются и другие карты, на которых вопрос о том, сошлась ли Америка с Азией, оставлен открытым, например карта геодезиста Евреинова (1722 г.), карта 1726 г., которая приписывается Шестакову и составлена, можно полагать, при участии его и Кирилова. (Например, на карте, приложенной к английскому изданию книги Перри «Состояние России при нынешнем царе» (Perry, John, Captain, The state of Russia under the present Czar. Ld., 1716), вопрос о том, что представляет собой крайний северо-восток Азии, разрешен до крайности просто: на «северном углу изображен Swetoinos or Holy Gap; к северу от него — море с надписью: «Восточный океан или Неизвестная часть». В этом Восточном океане несколько островов, никак с Америкой не ассоциируемых. В заголовке карты сказано: «Новая карта Империи русского царя, составленная Германом Моллем (географом) с дополнениями и исправлениями капитана Джона. Перри».)
Таким образом существовали две версии, знание было неустойчивым. Вопрос не был решен. Подобно тому, как европейцы, зная сухопутный путь в Индию, хотели найти морской путь к ней кругом Африки или кругом света, в России теоретически знали, что тихоокеанского побережья Северной Америки можно достичь, обойдя кругом света. Но был поставлен вопрос о другом, тоже очень длинном, но сравнительно кратчайшем пути в Америку через Сибирь. Однако на крайней восточной оконечности Сибири дорогу к Америке преграждали тысячи немирных, непокоренных чукчей, коряков и юкагиров, суровый арктический климат, отсутствие леса для постройки судов и удаленность от центральной России. Все это при тогдашних несовершенных средствах сообщения затрудняло решение задачи о нахождении пути в Америку через Сибирь.
В период поисков этого пути и, что интересно, даже независимо от этих поисков, был открыт континент, расположенный неподалеку от Чукотского полуострова. Сведения об этом континенте первое время не всегда ассоциировались с Америкой. Этот континент был открыт как какая-то неизвестная «Большая земля» или как «Большой остров». Только значительно позже достоверно установили, что это Америка.
Интересно, что на карте, составленной в 1762 г. купцом Петром Шишкиным (ЦГАДА, по реестру Библ. Гос. Apr. МИД., Карта Якутской губернии № 54, рукописная.), Америка названа, как это ни удивительно, «землей Якутского дворянина». Эта надпись имеет в виду не владение якутского дворянина, а землю, нанесенную на карту якутским дворянином Иваном Львовым. Очевидно, Петр Шишкин был знаком с картой Ивана Львова, о которой мы скажем подробнее дальше. Между тем Северная Америка была уже нанесена (частично) на карте Чирикова в 1741 г. и на карте Дауркина в 1765 г. и, как будет видно из дальнейшего, на некоторых других, более ранних картах.
Со стороны же Америки ее северо-западная оконечность вовсе не была обследована до последних десятилетий XVIII в. В 20—30-х годах XVIII в. северо-западной части континента Северной Америки не достигал еще никто из европейцев. Никто из мореплавателей не побывал севернее побережья Орегона.
Френсис Дрэйк, совершая свой пиратский рейд, за который он был возведен в достоинство пэра, дошел в 1579 г. лишь до Северной Калифорнии, которую он назвал Новым Альбионом. Лишь немногим далее к северо-западу проник в 1603 г. Мартин Дагиляр. (Миллер Г. Ф. Описание морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю, с Российской стороны учиненных, Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. СПб., 1758, стр. 5.)
За отсутствием в какой-то мере точных сведений о Восточном океане к середине XVII в. на некоторых картах не помещали никаких земель между Азией и Америкой. В начале XVII в. началось энергичное проникновение европейцев в Японию, но все же в течение долгого времени сведения о Японии продолжали оставаться весьма смутными (Однако в атласе Блавия имеется более или менее достоверная карта Японии.). Это имеет свои причины. Натиск европейцев на Японию в XVII в. был весьма непродолжительным. В 1637 г. европейцы были изгнаны из Японии. Дальнейшие географические изыскания могли бы производить голландцы, которые в порядке исключения сохранили свою факторию Десин, или Десима, недалеко от Нагасаки. Но голландцы были крайне стеснены в действиях своим особым положением в Японии. Они находились на положении пленников и жили в своей фактории как в тюрьме. Им было разрешено посылать по одной версии — два, по другой — до пяти кораблей в Японию в год. Имеется сведение о том, что приезжавшие в Японию голландские купцы должны были бросать под ноги крест и наступать на него, чтобы доказать, что они не миссионеры. Это особое положение голландцев в Японии и, с другой стороны, наступивший упадок самой Голландии ослабили их активность в морских предприятиях. Дальнейшие открытия в зоне Японии могли быть сделаны голландцами лишь в виде исключения. В порядке такого исключения и было совершено путешествие Мартена Геристена де Врииз (или де Фриза) на корабле «Кастрикум» в 1643 г. к какому-то из Курильских островов. Но сильный туман помешал установить очертания виденной земли.
В связи с появлением корабля «Кастрикум» в зоне Японии на картах появились названия «Стетен айленд» и «Компани лэнд» — Земля Компании. В тех же местах португальский капитан Жуан де-Гама дал название «виденной им земле — Терра Гама. Эту землю географ Тексейра нанес в 1649 г. на свою карту. Эти данные воспроизвели в своих атласах картографы: Блеу (Blaeu), Меркатор, Гондий и другие западноевропейские географы. Некоторые из них считали, что около Японии есть земля Иезо; другие, — что есть две земли Иезо — Иезо японская и Иезо американская. Были географы, которые полагали, что Иезо — это Камчатка или Сахалин. Словом, в вопросе о положении Камчатки, Сахалина, Курильских островов, Японии и Америки царила неопределенность. Ознакомление с западноевропейскими географическими атласами полностью подтверждает приведенные выше положения. Дальнейшее расширение сведений о восточной оконечности Сибири и прилегающей части Северной Америки было опять дано русской географической наукой.
В числе сведений, сообщенных Атласовым, были сведения о Курильских островах и о том, что за ними находится земля японцев, народа «царственного», т. е. имеющего государственную организацию, а не живущего родовым бытом, как чукчи или американские эскимосы и индейцы.
Вопрос о соседстве с Японией, равным образом и о соседстве с европейскими державами в Америке, а следовательно, и о прилегающих к русским владениям островам и землям, представлял для России большой политический интерес. Из сибирского приказа от царского имени последовал ряд указов в Иркутск, Тобольск, на Анадырь и на Камчатку о том, чтобы «проведать земли и острова и привести иноземцев в ясачный платеж».
В грамоте от царского имени в 1702 г. из Сибирского приказа в якутскую воеводскую канцелярию предлагалось послать в Камчадальский острог приказчика и с ним сто человек — призывать иноземцев в ясачный платеж и домогаться, «чтобы учинить с Японским государством меж русскими людьми торги немалые, как и у Китайцев с русскими людьми бывают...».
В документе этом предлагалось узнать: «и воинские епонские люди какое у себя имеют оружие и битву, и к воинскому делу каковы удобны, и какими пути проезд к ним бывает...». Это связано с показанием Атласова и пленением Денбея. Савостьянову приказано было привести в порядок остроги и крепости. В том же документе говорилось: «и приложить тщание по сыску иных народов богатых, которые реки в море-океян Восточный впали и живут на островах и проведывать про них ласкою и учинить с ними дружбу и торговые промыслы». (Якутск., кн. 5, акт 23. Памятники сибирской истории, т. I, стр 418—421.)
С 1700 г., после похода Атласова на Камчатку и появления его в Москве, начинается освоение Камчатки. В 1700 г., когда Атласов приехал в Москву, на Камчатку был назначен первый приказчик Тимофей Кобелев.
С 1704 г. до апреля 1706 г. на полуострове был приказчиком пятидесятник Колесов, который построил на реке Большой зимовье для ясачного сбора.
В 1705 г. Колесов послал на немирных курил казака Ламаева. Курилы не соглашались платить ясак. 100 человек из них было побито, остальные покорились. Колесов был вытребован в Москву, где в 1709 г. был пожалован в дворяне и щедро награжден.
После отъезда Колесова из Большерецка камчадалы сожгли Большерецкое зимовье, побили служилых и на «Бобровом море» — в заливе между Кроноцким и Шипунским мысами к северу от Петропавловской гавани — и убили ясачного сборщика с пятью казаками. На Бобровом море в 1707 г. произошло большое сражение между 70 казаками, посланными вернувшимся Атласовым, и 800 ительменами (камчадалами), прибывшими на байдарах. Камчадалы были разбиты.
В декабре 1707 г. казаки сместили Атласова, обвинив его в злоупотреблениях, в жестоком обращении, и арестовали его.
Сына боярского Панютина, назначенного приказчиком вместо Атласова, убили в 1709 г. восставшие олюторцы. Приказчика Осипа Липина зарезали казаки. Приказчика Чирикова они же заковали в кандалы и бросили в море в 1711 г. В том же году, по данным одного документа, был убит и Атласов, «Камчатский Ермак», как его называл А. С. Пушкин. Казаки избрали атаманом Анциферова и Ивана Козыревского — есаулом.
Как раз в это время, в 1708 и 1710 гг., у Камчатской лопатки разбились две японские бусы («Бусы» — распространенное на Дальнем Востоке название мореходных судов.) (джонки). От японцев, взятых с бус, камчатский приказчик Колесов узнал ряд сведений о Японии — стране, богатой золотом, серебром, медью и ценными тканями.
Сведения, полученные от «апонцев», дошли до казаков, которые убили трех приказчиков и разграбили ясашную (соболиную) казну.
В 1710 г. на Камчатке у Бобрового моря в Калегирской губе опять разбилась буса с десятью японцами. В следующем году от четырех японцев, подучившихся русскому языку, были получены новые сведения об их стране. В челобитной царю, составленной 75 казаками, убившими приказчиков Камчадальских острожков Чирикова и Липина, сведения, сообщенные японцами, были изложены так: «А сказывают [т. е. называют] государство свое Эндо [здесь, конечно, ошибка. Эдо — это название города]; а около того их государства стоят семь городов не по дальному расстоянию, но по близкому город от города. А стоит их государство против Камчадальского носу на Пенжинском море на острову». (Якутск, кн. 5, акт 35. Памятники сибирской истории, СПб., 1882 г., т. I, стр. 442.) Японцы и 75 географов-самоучек довольно верно определили положение Японии — они не сказали только, на каком расстоянии она находится от Камчатки.
Японцы сообщили также казакам, что в их государстве и городах «золото и серебро родится», камки, китайки и дабы делают. 75 авторов челобитной этим свою информацию о Японии ограничили, извиняя себя тем, что «Японцы еще недостаточно русскому разговору навыкли». (Якутск, кн. 5, акт 35. Памятники сибирской истории, СПб., 1882 г., т. I, стр. 442.)
Далее 75 казаков сообщали, что они убили Осипа Липина за то, якобы, что он не радел о проведывании вышеописанного Апонского государства. Челобитная подписана Данилом Анцифоровым, Иваном Козыревским и другими.
Вот эти именно казаки, во главе с Анцифоровым и Иваном Козыревским, решили загладить свою вину, совершив что-либо полезное для власти.
Прежде всего они привели в подчинение камчадалов Болынерецкого острога. Затем в августе 1711 г. они дошли до Курильской земли, т. е. до края Камчадальского носа, и оттуда совершили поход на два Курильских острова, на первый к устью реки Кудтугана и на второй, где река Ясовилка. Вернувшись на Большую реку 18 сентября, они «учинили за руками» чертеж. (Якутск, кн. 5, акт 35. Памятники сибирской истории. СПб., 1882, I, стр. 442.)
Одним из результатов путешествия выдающегося исследователя Козыревского было то, что он собрал новые сведения о Японии.
В 1712 г. Козыревский совершил второй поход для «проведывания» Курильских островов. Как известно из документов, напечатанных во 2-й книге «Памятников сибирской истории XVIII в.» и из работ Герарда Миллера, А. Сгибнева (Морской сборник за 1869 г., № 4) и Л. С. Берга, казак Иван Козыревский составлял «чертежи» открытых им Курильских островов в 1711, 1712, 1713 и 1726 гг. Найденная нами карта — копия карты Козыревского, сделанная собственноручно Семеном Ульяновичем Ремезовым, не может относиться к 1726 г., так как Ремезов умер в 1715 г. Таким образом данная карта не является той, которую Козыревский в 1726 г. показывал Берингу. Эта карта более ранняя, составленная до 1715 г., но до этого года Козыревским были составлены три карты: в 1711, 1712 и 1713 гг. Какая же из них перед нами? Продолжая применять метод исключения, приходится исключить «чертеж» Козыревского, составленный примерно в апреле 1713 г.
На имеющемся у нас чертеже есть надпись на месте мыса Лопатки, очертания которого даны весьма приближенно: «До сего места доходили Иван Козыревский с 18 человеками и видели островы». Между тем, в 1713 г. у Козыревского было 55 служилых людей и 11 местных жителей, всего 66 человек, а не 18, как указано на карте. Однако само по себе это расхождение данных о числе участников похода, имеющихся в «чертеже» и в описании к нему, в документе, воспроизведенном в «Памятниках сибирской истории XVIII в.», т. 2, стр. 536 и ел., не играет решающей роли, так как экспедиция Козыревского могла продвигаться отдельными партиями.
В документе, помещенном в «Памятниках сибирской истории», и в данных, приведенных Сгибневым и Миллером, имеются другие расхождения с найденным нами «чертежом», которые абсолютно исключают возможность предположения, что публикуемый здесь «чертеж» относится к 1713 г. На данном «чертеже» «Матмай» показан и назван третьим островом, между тем в описании Козыревского 1713 г. он назван пятнадцатым островом. На «чертеже» на втором острове надпись: «0[стров] с него возят апонцы землю» (т. е. руду. — А. Е.). В описании Козыревского 1713 г. сказано об этом острове: «Шестой шококи, на который приезжают апонцы за рудою». Таким образом данный «чертеж» никоим образом не может быть «чертежом» 1713 г. Однако надо решить, какой из двух «чертежей» перед нами — 1711 или 1712 г.? Если обратиться к челобитной 75 казаков на царское имя об открытии Курильских островов, то становится сразу видно, что публикуемый здесь чертеж не может относиться к 1711 г. Прежде всего, во главе похода 1711 г. стоял не Козыревский, а Данила Анцифоров, который был атаманом. Козыревский был его помощником, есаулом, и он не мог написать на отчетном чертеже, что казаки ходили с ним, с Козыревским. В первом походе казаки ходили с Анцифоровым. Челобитная 1711 г. не дает никакого намека на сведение, которому в те времена придавали чрезвычайную важность, о том, что японцы с одного из Курильских островов возят руду. И в отношении некоторых других представлений настоящий чертеж содержит значительно больше данных, чем челобитная 1711 г. Таким образом единственно возможной датировкой для данного чертежа является 1712 г. Анцифоров к этому времени был убит местными жителями. В 1712 г. на Камчатку был назначен новый приказчик Иван Колесов. 10 сентября этого года он прибыл в Нижне-Камчатский острог и приказал Козыревскому «проведать острова за переливами» и составить чертеж, а также привезти ясашную казну. В 1712 г. Козыревский уже был начальником похода.
Сравнение чертежа Козыревского и карты Страленберга, опубликованной в 1725 г., а затем в 1730 г., показывает, что чертеж Козыревского оказал известное влияние на карту Страленберга, что слава Страленберга в значительной мере должна принадлежать Козыревскому, а также Атласову и Ремезову.
В апреле 1713 г. Козыревский с 55 казаками совершил третий поход для разведывания Курильских островов и «Апонского царства». Козыревский побывал на ближних Курильских островах и между прочим сообщил, что на шестом острове имеется руда, какая именно — неизвестно. Козыревский составил отчет и чертеж, который был переслан якутскому воеводе Траурнихту. С Козыревским ходили 55 промышленных людей и 11 «ясашных иноземцев».
Козыревский вывез с Курильских островов пожитков на несколько тысяч, но камчатский приказчик Петриловский эти пожитки у него «вымучил», а Козыревского принудил в 1716 г. постричься в монахи. Казак и географ-исследователь Иван Козыревский отныне стал смиренным иноком Игнатием. (В дальнейшем Козыревский был назначен настоятелем Покровского монастыря, в 80 верстах от Якутска, но был заключен под стражу, бежал и поступил секретарем к якутскому воеводе. Затем инок Игнатий (Козыревский) участвовал в экспедиции Шестакова и плавал по Лене на судне «Эверс». За это плавание получил от Сената награду, но в 1732 г. опять был расстрижен.)
Между тем о походе Козыревского появилось сообщение в санкт-петербургской газете, которое было подхвачено многими газетами в Европе.
В 1719 г. в Петербург был доставлен японец Сани или Санима. Японский «полоненик», перекрещенный в Якутске в Ивана, подтвердил, что в Японии есть золото и серебро. Он сообщил, что с Камчатки привезли к ним в Японию бобров, которых они, японцы, «зело любят». Он сообщил также сведения о расстоянии различных пунктов Японии от Камчатки.
Как видно из дел Кабинета Петра I, материалы допроса Санимы были доложены царю.
К 1714 г. относится другое сведение об экспедиции на Восточном океане для открытия новых земель и островов.
Ганноверский резидент Ф. X. Вебер, бывший в Москве в 1714—1720 гг. (The Present State of Russia (the whole being the journal of a Foreign Minister who resided in Russia at that time (1714 — 1720) Ld. MDGGXXIII, Translated from the High Dutch.) сообщил о том, что Я. В. Брюс в 1718 г. уверял его, что Япония соединена сушей с Азиатским материком. Брюс сказал также, что за два года до того он способствовал изданию царем указа правителю Нерчинска в Даурии о том, чтобы послать двух человек вдоль границ русских владений и к берегу «Восточного» океана. Эти два человека были посажены там на борт судна и поплыли, чтобы исследовать какую-либо неизвестную страну, которая может находиться в этом океане. Они не имели никакого понятия о мореплавании. Пропутешествовав несколько недель вдоль берегов, они обследовали континент на протяжении четырех больших лиг (миль). При возвращении они погибли около берега от урагана на глазах народа. Неизвестно, какие открытия они сделали.
Брюс сказал, что он советовал царю вторично послать с той же целью человека, знающего астрономию и навигацию, с достаточным числом помощников. При этом Брюс имел в виду открытие пути для выгодной торговли с Японией.
Через два года, в 1716 г., два торговых дома в Петербурге обратились в Сенат с просьбой дозволить торговлю с Японией и Ост-Индией из Северной Двины (т. е. Архангельска) через Обскую губу, Обь и другие реки, Байкал и Амур, неправильно полагая, что имеется удобный для сообщения речной путь от Архангельска до Амура, чтобы начать торговлю из Архангельска указанным путем с Японией и Ост-Индией. Этот проект был связан с представлением о невозможности обойти Азию морем с севера.
Нам пришлось остановиться на тех сведениях об Америке, которые приходили в Россию с Запада.
Сопоставляя эти сведения с теми, которые содержались в новейших географических западноевропейских атласах того времени, приходится признать, что огромные части Северной Америки, а именно ее северозападная часть, продолжали оставаться еще «страной мрака». Свет на эту страну мрака пролит впервые в результате русских экспедиций на Восточном океане.
Победы над шведами и выход России к Балтийскому морю на широком протяжении открыли новый этап в продвижении России и на острова и земли Восточного моря, т. е. Тихого океана.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://geoman.ru/ 'Физическая география'