Глава пятая. Походы русских мореплавателей в начале ХIII в. И первые карты чукотского полуострова, камчатки и части Северной Америки
О всё возраставшем в Петербурге и Иркутске в первые годы XVIII в. интересе к исследованию восточных морских и сухопутных границ России свидетельствует ряд документов.
Еще в 1707 г. (28 мая) из Сибирского приказа в Якутск пришла грамота за подписью царя с требованием послать из Якутска в Камчадальский острог 100 охотников, да к ним в прибавку из других мест 70 человек, дать им 5 тысяч рублей, 4 пушки, «да товаров на иноземческую руку на 100 рублев» (Памятники сибирской истории, т. I, СПб., 1882, стр. 464—465.), чтобы «призвать иноземцев в ясачный платеж немалое число».
Этот указ важен тем, что он показывает, какое большое государственное значение Петр I придавал заселению Камчатки и созданию на ней крепкой опорной базы.
В августе 1709 г. было предписано Ивану Сорокоумову ехать «с великим поспешением» из Якутска до Удского острога, а затем проведывать остров на море, против реки Уди (т. е. Шантарские острова).
В 1710 г. воевода Траурнихт приказал назначенному в Анадырский острог приказчиком Матвею Скребыкину собрать сведения о чукотском народе и земле им обитаемой. (Памятники сибирской истории, т. I, СПб., 1882, стр. 464—465.)
В том же, 1710 г., по царскому указу был послан в экспедицию сын боярский Иван Львов. Ему было приказано обследовать острова, лежащие от Колымского устья до Камчатской земли. Вот более подробные сведения об этом указе.
Стольник князь Василий Иванович Гагарин, ссылаясь на указ Петра I от 17 марта 1710 г., через якутского воеводу Траурнихта приказал Ивану Львову: «которы островы в море значат против Колымского устья и против Камчатской земли, и те островы проведывать с великим прилежным радением, какие на тех островах живут люди, и под чьим владением, и чем питаются, и сколь те островы велики, и много ль морем от материка расстояния». Было приказано об открытиях послать известие с нарочным прямо царю. За «прямую ведомость» об острове была обещана награда. «И тебе Ивану из Устьянского устья остров, который значится в море, на чем можно проведывать накрепко какие люди на том острове...и чертеж и за своею и служилых людей руками и иноземцев за их знамени». (Якутск, кн. 4, акт 42. Памятники сибирской истории XVIII в., кн. II, СПб., 1885, стр. 504.) Как мы увидим дальше, Иван Львов выполнил задание о составлении карты. Эту карту нам удалось найти в ЦГАДА. На этом интереснейшем документе мы остановимся подробнее ниже.
Якутский воевода Дорофей Афанасьевич Траурнихт и дьяк Иван Татаринов в 1710 г. усиленно вели расспросы служилых людей и промышленников о новых «землицах».
Интересно показание Михаилы Наседкина, относящееся к 1710 г. Он сказал, что с полуденного носу Камчатки виден остров — земля. Ему говорили, что это та же земля, которая видна от Колымского устья до устья Индигирки. (Якутск, кн. 4, акт 27. Памятники сибирской истории XVIII в., кн. II, СПб., 1885, стр. 502.) Для всего этого периода характерны необъятность и неопределенность заданий и относительная микроскопичность средств, отпущенных для выполнения этих заданий.
К этому же периоду относятся и сведения Малгина.
Показание Никифора Малгина, служилого человека, посланного якутским воеводой князем Иваном Петровичем Барятинским (который был в Якутске с 1661 по 1678 г.) дано со слов Тараса Стадухина, который ходил на кочах вместе с 90 спутниками морем с Колымы для проведыва-ния Чукотского носа. Этот «нос» назван Стадухиным «непроходимым». Стадухин и его спутники пришли к выводу, что морем его обойти нельзя. Они высадились на берег, бросили кочи, прошли некоторое расстояние пешком, а потом на восточной стороне этого носа сделали новые кочи, на которых прошли до реки Пенжины. Миллер весьма критически относится к этим известиям, указывая, что на Чукотском мысу нет никакого леса, из которого можно было бы построить кочи. (Миллер Г. Ф. Известия о северном морском ходе из устья Лены реки ради обретения восточных стран, ЦГАДА, фонд Сибирские дела, 1732 г., дело без №, лист 51.)
Этот факт на самом деле вызывает большие сомнения — либо он вообще недостоверен, либо были построены не кочи, а шитики из леса, взятого с собой. Кстати говорится, что дальнейший поход совершался не в открытом море, а вдоль берега. Наконец, остается возможная, хотя и мало вероятная версия о том, что материалом для новых кочей или шитиков послужил лес, взятый из чукотских жилищ. Есть сведения о том, что дерево, необходимое для постройки жилищ, чукчи добывали из Америки. В связи с этим известием Стадухина в рукописи Миллера имеется сообщение: «... В Анадырском остроге по «скаскам» тамошних чукчей, подлинные известия имеются, что с восточной стороны Чукотского носа есть за морем островы или матерая земля».
Далее следует известие о том, что на этих островах или матерой земле живут бородатые люди, которые носят долгое платье, что от них получают деревянные чашки, «которые с русскою работою во всем сходны и надеются, то упомянутые люди подлинно от русских людей произошли, которых прадеды во время бывших в прежние годы морских путей, имея на море несчастие, на сих островах или матерой земле остались». (Миллер Г. Ф. Известия о северном морском ходе из устья Лены реки ради обретения восточных стран, ЦГАДА, фонд Сибирские дела, 1732 г., дело без №, лист 51.)
В этих сведениях причудливо смешались известия о «Большой земле», Америке и о Курильских островах, на которых, в отличие от северовосточной оконечности Азии и Аляски, живут бородатые люди. (0б этом см. Памятники сибирской истории XVIII в., т. II, СПб., 1885, стр. 500—501.)
Во время похода Стадухина 81 человек из 90 были убиты «немирными» жителями, и те, которые уцелели при этом побоище, вернулись на Колыму. Одновременно с показанием Малгина Иван Шамаев дал сведения об острове против Караги реки, о Карагинском острове, а Михаил Наседкин дал то сообщение, на которое ссылается Миллер: об острове, простиравшемся от Колымы и Индигирки до Камчатки. (Памятники сибирской истории XVIII в.,'т. II, стр. 502—503.)
Нечто новое в освоение восточных островов и земель внес наказ сибирского губернатора князя Гагарина, также с ссылкой на указ царя, написанный 16 января 1713 г. дворянину Афанасию Петрову и приказчику Ивану Енисейскому. Им было приказано итти на Большую реку, т. е. на южную Камчатку, а также в Анадырский край. «Да тебе ж Афонасью с товарищи и со служилыми людьми о Анадырском острогу, и против Камчацкой земли жилые островы в море и переливы проведывать с великим прилежным радением... (Памятники сибирской истории XVIII в.,'т. II, стр. 502—503.) Далее намечена та же программа экспедиции, что и в приказах Гагарина Сорокоумову и другим.
Однако здесь есть некоторые новые нотки. После слов: «... Какие на островах живут люди и под чьим владением» написано: «и какое богатство и оружие и битву в посады имеют ли и русские товары какие им угодны»... (Памятники сибирской истории XVIII в., кн. II, стр. 530—540,).
Здесь поставлен вопрос военного порядка — об оружии и способах ведения войны и вопрос о торговле. Приказано людей на жилых островах призывать в ясачный платеж и составить чертеж этим островам. Участникам экспедиции было дано денежное, хлебное и соляное жалование полного оклада на три года вперед. Этот указ интересен тем, что он является организацией экспедиции для исследования островов и земель, лежащих против Анадырского края и Камчатки.
В августе 1714 г. была снаряжена новая экспедиция, результатом которой тоже могло быть открытие Америки. Служилый Григорий Кузаков с другими служилыми людьми был послан «проведывать» жилые морские острова, которые «в море значатся против Колымского устья и против Камчатской земли и иных рек». Программа разведывания дана та же, что и Сорокоумову. О результатах было приказано непосредственно доносить царю. (Памятники сибирской истории XVIII в., кн. II, стр. 530—540,)
Кузакову поручалось призывать жителей островов «под высокую руку» царя и обложить их ясашным платежом. Однако жизнь показала, что посылка одного-двух человек, хотя бы и с пространным и суровым наказом, — мало пригодное средство для открытия новых земель и освоения их, да еще на пространстве в тысячи километров.
Правда, таким путем иногда удавалось собрать кое-какие сведения. В 1713 г. были обследованы острова, расположенные против Колымы, и выяснилось, что на них нет ни людей, которых можно было бы объяса-чить, ни зверей с ценными шкурами. Там оказались одни олени. С этого времени уже больше не повторяется стойко державшаяся до того времени версия о том, что против Камчатки и Колымы в море протянулся один и тот же остров. В том же 1713 г., в связи с непрекращавшимися восстаниями камчадалов и олютор, а также и казаков — служилых людей, было решено принять меры для того, чтобы найти морской путь из Охотска на Камчатку.
26 июля 1713 г. в указе сибирского губернатора князя М. П. Гагарина было велено послать из Якутска на Камчатку какого-либо сына боярского и с ним 12 человек для исследования морского пути на Камчатку через Ламское (т. е. Охотское) море. Для этой цели был послан сын боярский Иван Сорокоумов, который, однако, задания не выполнил.
Решено было повторить исследование, но так как было очевидно, что для выполнения его нужно организовать постройку мореходных судов при помощи опытных мастеров, то на этот раз, кроме якутского служилого Козьмы Соколова, в Охотск послали мореходца-кормщика, т. е. рулевого, Якова Невейцына и других мореходцев, а кроме того, и опытных плотников. Приказано было попутно обследовать и жилые острова в Ламском море и у Камчатского носа, узнавая от их жителей "какой веры и под чьим владением и какую битву и богатство имеют", и составить чертеж. (Памятники сибирской истории XVIII в., кн. II, СПб., 1885, стр. 39.)
В целях выполнения этой задачи 3 июля 1714 г. якутский воевода полковник Яков Агеевич Елчин и дьяк Иван Татаринов приказали якутскому служилому Козьме Соколову и мореходцу-кормчему Якову Невейцыну итти из Якутска на судах в Охотск, сперва по Лене, Алдану, Мае и Юдоме до Креста, через Волок до реки Урака, а затем до Охотского острога на Ламское море и сделать карту.
В числе мореходцев был Андрей Яковлев сын Буш (голландец), пленный матрос шведской службы, и Никита Тряска (в дальнейшем он иногда фигурирует под именем Треска). Были присланы и плотники Кирило Плоских и Варфоломей Федоров. Экспедиции дали морскую снасть, четыре пищали, 1 пуд 20 фунтов пороха и плотничьи инструменты. (Якутск, кн. 4, акты 63—64. Памятники сибирской истории XVIII в., т. II, СПб., 1885, стр. 37—40.)
Экспедиция послана была в 1714 г. Соорудив открытую ладью, мореход матрос Треска, казак Соколов и их спутники нашли путь по Ламскому морю от Охотска к Камчатке. Следующее плавание они совершили в 1716 г. от Охотска до реки Тигиль и обратно. В том же году было предпринято новое плавание до Хариюзовки. Из второго плавания экспедиция вернулась в Охотск в июле 1717 г. С этих пор морской путь из Охотска на Камчатку стал постоянным средством сообщения.
К походам и географическим открытиям этого периода относится одна карта, найденная нами в Центральном государственном архиве древних актов. Найдена она, впрочем, не случайно. О существовании этой карты, никем и никогда не опубликованной, оповестил в первый раз Г. Ф. Миллер в 1758 г. в своей работе «Известия о путешествиях и открытиях в Северном Ледовитом океане, с Российской стороны учиненных». Миллер упоминал, что в 1736 г. в Якутске ему была вручена карта. "На оной карте, — пишет Миллер, — равно как и на карте дворянина Ивана Львова, Шелацкой нос... не ограничен, а о жителях оного носу объявляется, что они говорят языком особливым. На бою весьма жестоки, покорить их не можно. Хотя из них кто в полон попадет, тот сам себя убивает". (Миллер Г. Ф. Известия о путешествиях и открытиях в Северном Ледовитом океане, с Российской стороны учиненных. Сочинения и переводы, к пользе, и увеселению служащие, 1758, стр. 197.) От Миллера мы узнаем, что на этой карте «против Шелацкого носу означена также земля не ограниченная, коей жители называются кыкыкмеи и подобны Юкагирам» (Миллер Г. Ф. Известия о путешествиях и открытиях в Северном Ледовитом океане, с Российской стороны учиненных. Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие, 1758, стр. 197.).
Вот буквально дословно все то, что сообщил Миллер об этой карте. Как мы увидим, он процитировал легенду карты не точно и весьма неполно.
В ЦГАДА мы нашли эту карту, переданную из московской группы портфелей Миллера в фонд ландкарт и атласов библиотеки Московского главного архива Министерства иностранных дел. Просмотрев этот фонд, мы нашли одну карту, на которой имелась процитированная или скорее пересказанная Миллером надпись «земля, не ограниченная, коей жители называют кыкыкмеи и подобны Юкагирам», но на карте эта надпись дана в значительно более полном виде. (Надо удивляться, что исследователи раньше не начали поисков этой карты и не нашли ее. Поскольку она попала в руки Миллера,,можно было полагать, что она найдется где-нибудь в его портфелях, насчитывающих, правда, тысячи рукописей и книг.)
Одновременно удалось найти также подлинную, но не найденную никем из исследователей, знаменитую карту якутского дворянина Ивана Львова, на которую ссылаются вслед за Миллером все исследователи вопроса, но которую до сих пор ни один из них не видел. Между тем при особой конфигурации этой карты, по одной ее легенде, которую Миллер не процитировал, а пересказал, к тому же не точно, нельзя использовать полностью и с достоверностью данные этой замечательной карты.
Нами найдена третья, никогда не публиковавшаяся карта, на которую ссылался реакционный буржуазный историк, кадет П. Н. Милюков, но которую ему не удалось определить и датировать. О ней упомянул в примечании к одной из работ проф. А. И. Андреев, но автора карты он также не определил. Между тем эта карта принадлежит не казаку Ивану Енисейскому, имя которого имеется в легенде, а составлена она под руководством казачьего полковника Якова Агеевича Елчина, начальника Большого Камчатского наряда.
Обратимся к первой карте, числящейся под № 29 по реестру библиотеки Московского главного архива Министерства иностранных дел по Иркутской губ. (Карта мест, от реки Енисея до Камчатки лежащих.). Карта ветхая, нет правого нижнего угла с частью моря южнее Камчатской Лопатки. Наклеена она на плотную бумагу. Хотя ни масштаба, ни ориентира на карте нет, она приблизительно ориентирована севером кверху, как современные нам карты. Южная оконечность Камчатки (мыс Лопатка) дана в начертании, не соответствующем действительности. Мыс скорее похож не на лопатку, а на последнюю фалангу человеческого пальца. В центре мыса показано озеро, на озере — остров. Это — Курильское озеро. Между озером и морем надпись: «на озере остров, на острове — острог курильских людей немирных».
Как раз в первое десятилетие XVIII в. южную оконечность Камчатки называли «Курильской землицей». 10 февраля 1701 г. Владимир Атласов в своей «скаске» сообщил: «А вдоль за теми Курильскими иноземцами, какие люди есть и далека ль та земля — неведомо» («Скаска» В. Атласова, ЦГАДА, Разрядно-сенатский фонд Сибирского приказа, кв. 1292, 709—713.).
Северо-восточнее озера на карте надпись: «а от Курильской земли влево пошла земля низменная, через ее вдали значеца горы, а дале Курильской земли русских людей не бывало». Отсюда видно, что карта составлена до первого похода Анциферова и Козыревского на Курильские острова, т. е. до 1711 г.
На восточной оконечности горизонтального горного хребта, идущего через всю Камчатку к выдающейся восточной ее части, надпись: «Ключи горяч, (сокращенное слово — горячие. — А. Е.) есть великие из-под земли бьют. От ключей река течет три версты и вода горяча, а буде в ключи положиши птицу или мясо сырое на рожне — сварится» (кипящие воды. — А.Е.). Выше на середине Камчатского полуострова с восточной стороны надпись (около устья реки Авачи): «Из сея сопки исходит огнь и град бывает. И облака в полгоры ходят. Виде ее за 35 дней. Живут кракасли, язык собой», т. е. особый.
На Камчатке, как известно, 127 вулканов, из них 19 действующих. Самый большой (высокий) вулкан — действующая Ключевская сопка высотой 4 850 м, — расположена на берегу реки Камчатки.
Несколько выше перешейка, соединяющего Камчатку с Азиатским материком, надпись: «Реки Олюторские. Здесь побивают русских людей. Не пропускают на Камчатку и с Камчатки в город Большой Погиси Еклюртанской острог (слово не разобрано) был по их Наине и вал вышины 3 сажен ширины тож 2 стены и дерн кладен».
Западнее, между источниками рек Докушан (с юга) и Пушалена, надпись на карте снизу вверх: «Здесь есть камень подобен пушечным ядрам круглый в черных кожурах. Абе те разобьешь и в них камень светлый яко стекло. Из таго камень Камчадалы делают копья и стрелы».
(Как нам любезно сообщил проф. Молотовского государственного университета им. М. Горького П. Н. Чирвинский, на Камчатке были встречены липариты (в том числе и обсидианы) в следующих местах: вулкан Шапочка, исток р. Быстрой, Козыревской, хребет Ивулк, Курильское озеро, Узан, озеро Б. Вилюй, р. Явино, Ксудач, Кинынок, верховье р. Банной.
Шарообразную форму, хотя и редко, могут давать валуны из таких пород, если будут округлены ледниками, морем, реками. «Отдельности» же шаровой формы не исключены у этих пород совсем, но менее вероятны, чем у основных пород, например диабазов, однако стекло в последующих редко наблюдается.
Кора выветривания и шершавость поверхности у обсидиановых валунов и галек вполне возможны — это и есть та «кора», о которой говорит автор карты.
Академик А. И. Заварицкий полагает, что камень, о котором упоминается в надписи на карте, — это обсидиановые валуны.)
На территории Чукотского полуострова, на северном не ограниченном носе, надпись: «Нос Шалацкий. Живут люди Шалацкого роду. Язык у них собой. Зело ивоисты (т. е. всегда готовы воевать), а бой лучной, а смирить их не можно, потому что кого и с собою возьмешь в полон, сами себя умертвляют, закалываются ножом». На карту нанесены и острова. На очень большом и не ограниченном острове против устья рек Караги и Авачи имеется надпись: «остров или землица», т. е. здесь высказано предположение, что это не остров, а материк. «А на ней люди все неясашные. Бывал на ней Иван Голыгин. Лисицы бурые и сиводушчатые есть».
Остров, о котором идет речь, не остров Св. Лаврентия, как можно было подумать, судя по его очертанию, величине и местоположению на карте, а Карагинский, расположенный непосредственно против устья реки Караги.
Наконец, на карте имеются данные о Северной Америке, которая названа «землицей» в противопоставление острову; против неограниченного полуострова Шелацкого имеется неограниченная территория с надписью: «землица, а на ней живут по чукоцки кыкыкмеи и зело изликны (Изликны, т. е. многочисленны.), а бой у них лучной, а звери соболи и лисицы есть. Дерева на нем сосняк и березняк».
Что особенно интересно, это то, что на самом верху карты, справа, нанесен узкий пролив с неограниченными с обеих сторон берегами и на нем четыре острова. На самом деле там и есть четыре острова: Рахманова, Крузенштерна, Феруэй и Укивок, или остров Кинга.
На карте нанесен один, судя по местоположению, Шантарский остров с надписью «Соболи». Внизу, в левой части карты, у Яблонового хребта изображено начало Великой китайской стены.
Попробуем разобраться в данных этой карты и определить ее происхождение и время составления. На карте упомянуто имя Ивана Голыгина, побывавшего на некоем острове. Об этом путешествии Ивана Голыгина мы нашли архивный документ в якутских книгах (напечатан в «Памятниках сибирской истории XVIII века». СПб., 1885, т. 2).
Вот этот документ. В 1710 г. якутский воевода Траурнихт и подьячий Татаринов «допрашивали» якутских служилых людей про остров, «который значится против Камчатского и Колымского и Ленского устья и про иные ведомости». Эти-то расспросы, давшие много для установления конфигурации нового края, и легли в основу данной карты. При этих расспросах Иван Шамаев показал, что в 1700 г. он прошел по-суху с Тимофеем Кобелевым, камчадальским приказчиком, от Анадыря до Пенжины на оленях и собаках. Они видели (против Караги реки) и море и остров. На этом острове был Иван Голыгин с товарищами сам третий, «грести-де до того острова в байдарах день». Жители этого острова отказались платить ясак, и Голыгин вернулся ни с чем. Вот об этом Голыгине и говорится на карте. Об этом же путешествии Голыгина сообщал, не прибавив ничего нового, Алексей Поротой. Эти сведения относятся к походу 1700 г., а получены были в Якутске в 1710 г. (Якутск, кн. 4, акты 19—22 и 27. Памятники сибирской истории XVIII в., т. II, СПб., 1885, стр. 501.); Голыгин пропал безвести на Камчатке. В честь его одна из камчатских рек, на которой он погиб, названа Голыгиной.
Указание на карте о том, что олюторцы (Относительно олюторцев имеется сведение в «скаске» В. Атласова от 10 февраля 1701 г.:
«А за теми коряками живут иноземцы люторцы, а язык и во всем подобие каряцкое...», т. е. олюторцы — это коряки или весьма близкий к ним народ.) не пропускают на Камчатку русских, имеется в документах, а именно: в «скасках» Атласова и в отписке приказчиков Анадырского острога якутским воеводам 7 октября 1709 г. говорится, что «послать тех памятей [т. е. эти инструкции] из Анадырского острога на Камчатку вскоре никоими мерами нельзя, потому что в малолюдстве; из Олюторского и из-под Калегирского и из Карагинского острогов немирные иноземцы не пропустят...» (Якутск, кн. 4, акты 19—22 и 27. Памятники сибирской истории, т. I, СПб, 1883. стр. 403,).
Вот еще одно сведение о немирных олюторцах, относящееся к тому же периоду. Приказчик камчадальских острогов Петр Чириков писал 24 января 1710г. якутским воеводам, что посланным из Якутска без поддержки служилых Анадырского острога пройти на Камчатку невозможно. Он ссылался на то, что олюторцы после нападения говорили: «До Камчатки-де вас сухим путем и морем не допустим, того-де и в уме не держите, что быть на Камчатке». (Якутск, кн. 5., акт 23. Памятники сибирской истории XVIII в., в. II, 1882, т. I, стр. 410—411.)
Только в 1714 г. драгунский капитан Петр Татаринов, назначенный в 1713 г. приказчиком Анадырского острога, учинил «военный поиск» против олюторцев. Он послал против них Афанасия Петрова, который после осады Большого Олюторского посада и приступа, во время которого метали в острог ручные ядра, взял его 6 августа 1714 г., побив при этом всех «олюторских мужиков», бывших в том остроге. (Якутск, кн. 5, акт 68, Отписка от 7 февраля 1715 г. Памятники сибирской истории XVIII в., т. II, СПб., 1885, стр. 43—47.)
Данные о «Курильской землице» могли быть нанесены на карту по сведениям камчадальского приказчика Василия Колесова, полученным в Якутске. В 1706 г. Василий Колесов писал, что он посылал служилых людей «проведывать» Курильскую землю и служилые сообщили, что дале за носом земли нет, море, а за переливами (т. е. проливами) острова, но проведывать их не на чем, так как нет морских судов и припасов. Отсюда надпись на карте, что дальше Курильской землицы никто из [русских людей не бывал. Если бы карта составлялась в 1711 г., когда на первых Курильских островах уже побывали Анцифоров и Иван Козыревский, составившие и приславшие карты, то имеющаяся на карте фраза о Курильской землице появиться не могла бы. Характерно и то, что на карту нанесен, хотя и не названный, один Шантарский остров. На самом деле там три острова, но они были посещены впервые в 1713 г., а сведения о них имелись за 20 лет до этого. (Шантарские острова были посещены казаками Быковым, Крестьяшшовым и Анабарой в 1713 г. На двух островах людей не было, но там оказалось много зверя, а именно черных медведей. На третьем острове нашли «иноземную женку»., которая через 4 недели «убежала безвестно». На третьем острове оказались соболи, лисицы и хвойный лес. В 1714 г. казаки вернулись через Уду в Якутск.) Надпись о том, что чукчи при взятии их в плен кончают самоубийством, могла быть заимствована из разных источников. (Вот одно из таких сведений, содержащихся в той же группе якутских документов. «... Анадырские ясачные Юкагири Ходынского роду Некраско с сродниками подали в 1701 г. челобитную анадырскому приказчику сыну боярскому Семену Чернышевскому на немирных чукоч с Анадырского носа, которые препятствовали их промыслу оленей и чинили им «смертные убийства и грабеж». Чернышевский послал 24 анадырских служилых человека и промышленника с казаком Тимофеем Даурцовым. В походе было еще ПО человек анадырских юкагирей и коряков. Когда анадырцы пошли на приступ и часть чукчей в юртах убили, то многие полоненные «сами давились и друг друга кололи до смерти». Памяти, сиб. истор. XVIII в., т. II, СПб., 1882, стр. 525. Чукчей было до 3 тысяч, если верить донесению. Экспедиции пришлось выдержать осаду, а затем отступить в Анадырский острог. В документе говорится: «А бой-де у тех чукочь лучной. Лесу в том Носу нет, питаются: оленные — оленями, а пешие морскими китами и моржами и рыбой». Якутск, кн. 4, акты № 76 и 77. Расспросные речи о походах казаков против немирных чукчей. Памятники сибирской истории XVIT1 к., кн. 2, СПб., 1885. стр. 523—526.)
Теперь можно довольно точно установить время составления, а также и назначение найденной нами карты. Эта карта составлена в 1710—1711 гг., но не позже 1711 г., в Якутске, очевидно, по распоряжению стольника, князя Василия Ивановича Гагарина, племянника сибирского губернатора князя Матвея Петровича, а также якутского воеводы Дорофея Афанасьевича Траурнихта и его помощника подьячего Ивана Татаринова, на основании расспросных речей служилых и промышленных людей: Никифора Малгина, Наседкина, Поротова и других. Были учтены сведения о походах в 1700—1710 гг. При составлении этой карты, несомненно, была использована карта, имеющаяся в служебной книге С. У. Ремезована л. 102. Эта одна из первых русских карт и вообще известных карт, на которой на основании конкретных сведений нанесена западная часть побережья Северной Америки и сообщены некоторые сведения о ее жителях. На этой же карте нанесены три острова Диомида и Укивок. Кроме того, эта карта — ценный документ о раннем этапе колонизации Камчатки и Чукотки. Вопрос о соединении Америки и Азии этой картой оставлен открытым — и это можно объяснить. В 1710—1711 гг. служилые люди и промышленники рассказывали о ряде попыток обойти Чукотский полуостров морем, но ни одна из них не удалась из-за непроходимых льдов. О походе Дежнева большинство из них не знало. Рождалось сомнение, кончается ли Азия полуостровом или же «необходимый» (из-за льдов) нос — это перешеек, соединяющий Азию с какой-либо другой землей.
На картах Львова и Елчина, на каждой по-разному, вопрос о соединении Азии с другим континентом также оставлен открытым.
Карта якутского дворянина Ивана Львова найдена нами в ЦГАДА. Она хранится среди карт Иркутской губернии и значится в реестре библ. МИД под № 26 под названием: «Карта, изображающая Анадырский острог и Анадырское море». Эта карта перешла в данный фонд из портфелей Миллера. Карта цветная. Размеры ее 44 хЗЗ см. На бумаге дважды повторен водяной знак VR; карта в удовлетворительной сохранности. Географического ориентира на карте нет, но ориентирована она примерно севером книзу. Градусной сетки и масштаба карта не имеет.
Карта Ивана Львова крайне важна, так как это также одна из первых по времени из найденных на сегодняшний день карт Америки, составленных с русской стороны, с конкретными сведениями о ней. (Карта Якутского дворянина (сына боярского) Ивана Львова, переданная им Герарду Миллеру в Якутске в 1736 г. и после Миллера никем из исследователей не использованная. Рукописная (ЦГАДА, Биб. Моск. гл. архива МИД. По Реестру географ, атласам, пунктам планам и театрам войны, составленному в 1816 г., исправленному в 1828 г. и дополненному на 1877 г., СПб., 1877 г. Карта Иркутской губ., № 26. «Карта изображающая Анадырский острог и Анадырское море»). Опубликована впервые в монографии А. В. Ефимова «Из истории русских экспедиций на Тихом океане». Воениздат, М., 1948.)
Сын боярский Иван Львов был, как мы установили, приказчиком или одним из приказчиков Анадырского острота (Отписки анадырского приказчика Петра Татаринова якутскому коменданту полковнику Елчину от 16 июня 1715 г. (Памятники сибирской истории XVIII в., ч. 2, стр. 73).) с 1710 до 1714 г. В порядке редкого исключения он не был, подобно другим приказчикам, убит, жил затем в Якутске, где в 1736 г. передал свою карту Г. Ф. Миллеру.
Не случайно, что Анадырский острог помещен в центре карты: она составлена приказчиком этого острога. Из найденной карты можно установить с непреложностью, что то, что на ней названо Анадырским носом, — это Чукотский полуостров, что на ней нанесены именно острова Диомида (два, без скалы Феруэй) и часть побережья Северной Америки. До настоящего же времени пока не было возможности обратиться к самой карте, а приходилось довольствоваться только теми сведениями, которые сообщил о ней Миллер; толкование его данных по необходимости являлось произвольным и вело к разночтениям. Между тем сведения Львова представляют огромную важность.
Иван Львов находился в Анадырском остроге как раз в то время, как там был Петр Попов, собравший сведения о «Большой земле» (1711 г.). Эти сведения, несомненно, нашли свое отражение в настоящей карте. Поясним некоторые моменты, относящиеся к этой карте. Как мы знаем, вероятнее всего, что в связи с «немирными» настроением и поведением местных чукчей и с отсутствием в этой части Азии ценных мехов не была обследована северо-западная часть Чукотского полуострова. Отсюда версия о возможном соединении Азии перешейком «не ограниченным носом» с каким-либо другим континентом.
На карте: Колымское море, отделенное не ограниченным Шалацким носом (надпись — «живут шалаги, от чукочи собой розны»). К востоку от неограниченного носа «Море Акиян». Затем Нос Анадырский — Чукотский полуостров с двумя коргами. На территории прилегающего острова надпись: «Остров. На нем живут чукчи». Против северо-восточной стороны Анадырского носа (так на карте назван Чукотский полуостров) надпись: «от носу пол дня перегребу». Далее овальный остров с неровными краями, на площади которого написано: «на сем острову живут люди по-чюкоцки зовомо Ахъюхалят. Язык собой (особый. — А. Е.), платье носят уточье и гагарье, тож и питаются моржом и китом. А безлесно, а вместо дров костью варят з жиром».
Далее пролив с надписью: «Двои сутки в байдарах» и еще овальной формы остров, на котором надпись: «На сем острову живут люди по-чюкочьи зовомы пеэкел зубатые. Платье уточье и остроги у них есть». За несколько большим проливом, на котором нет никакой надписи, территория, северный край которой не ограничен. Надпись такая: «Земля Большая, а на ней живут люди по-чюкоцки зовомы кигин элят. Язык собой (особый. — А. Е.) и парки (Парки — меховые рубахи без капюшона.) носят собольи (Миллер считает, что соболи, о которых говорится в легенде, — это куницы. Л. С. Берг думает, что это не куницы, а соболь, но особая его американская разновидность Mustela americana. На Аляске имеется куница.) и лисьи; и лисицы и олени, а зверь всякой, соболи и лисицы и олени есть. А юрты у них в земле; а бой лучной; а лес на ней сосняк и листвяк ельник и березник и острог у них» (Этот острог изображен на карте казака Дауркина 1765 г. и на карте, составленной штурманом Иваном Добржановым в 1772 г. (на основе карты Дауркина). О мысе Принца Уэльского сказано: земля, называемая Кыгмыиз. Против мыса на континенте нарисована крепость (у реки Хювуврен) и имеется надпись: «люди живут, носят платье соболье, лисье и рысье; разговор их с чюкчами не сходен. Торг имеют счюкчамина первом острову против Чюкоцкой землицы Ибимаюлино (Инялик)». ЦГАДА, карты Иркутской губ. Карта частей северо-восточной Азии и Северной Америки. Между тем у Г. Миллера эти слова и «острог у них» вовсе опущены. Вместо Кигин Элят у Миллера — Кичин Элят. Имеются и другие неточности.).
На данной карте, в отличие от большинства западноевропейских карт того времени, уже нанесены Чукотский полуостров, Камчатка и Аляска, причем заметно влияние карт Ремезова.
Обращает на себя внимание представление авторов карты о том, что морской путь кругом Азии существует, что Аляска — это остров и что Америка весьма близко подходит к Камчатке.
Находка этой карты Львова, карты, не имеющей масштаба и с такой конфигурацией суши и моря, которую современные карты не воспроизводят, устраняет те естественные недоразумения, которые возникают при чтении ее легенды в передаче Г. Ф. Миллера. При чтении одной этой легенды характеристика островов Диомида должна быть перенесена на остров Аракамчечен, а это спутывает все данные. Между тем по конфигурации данной карты и по содержанию надписей на ней видно, что эта карта на самом деле дает достоверные сведения об островах Диомида и о части Северной Америки. «Уточье» платье — это одежда из шкурок уток, которую действительно носят жители островов Диомида. Правильно указание и на отсутствие леса на островах и на поражавшее всех жителей северо-восточной Азии наличие леса не только черного, но и хвойного на континенте Северной Америки. Это их поражало, так как на северо-восточной оконечности Азии леса нет. Авторы ранних русских карт, на которых изображена Северная Америка, не сговаривались между собой, отмечая наличие леса и зверя с ценным мехом в Америке; они, не сговариваясь, отмечали то, что их интересовало с точки зрения перспектив пушного промысла и не могло не поразить, как нечто необычное.
На континенте, лежавшем за проливом шириной в 89 км, была на побережье другая растительность и другая фауна. На островах Диомида, а также и на острове Лаврентия нет ни леса, ни живущих в лесах пушных животных — соболей, лисиц, росомах и т. п. А лишь немного восточнее — и лес и животные, ценные своим мехом, уже имелись, но эти сведения могли относиться и относились только к Америке, в частности, к Аляске.
В 1725 г. по приказу Петра I в атласе И. Б. Гомана была напечатана карта Камчатки и Аляски на одном листе с картой Каспийского моря, составленной под руководством Петра I и доставленной им в Парижскую Академию наук, членом которой Петр I был избран. Отметим, что Петр I назначил Гомана своим агентом. Карта, помещенная у Гомана, описана Кааном в 1911 г. и была недавно воспроизведена Л. С. Бергом в приложении к статье «Первые карты Камчатки» в Известиях Всесоюзного географического общества, т. 75, вып. 4, 1943 г., стр. 3—6. Однако никакого указания на поразительное сходство данной карты с картой якутского дворянина Ивана Львова, до сих пор остававшейся неизвестной, ни у Каана ни у Л. С. Берга, разумеется, нет.
В вышедшем в Д946 г. издании АН СССР «Географический департамент Академии наук XVIII в.» (автор В. Ф. Гнучева) опубликован документ, который устанавливает происхождение упомянутой выше карты Чукотского полуострова и Камчатки, помещенной в атласе Гомана.
В письме академика Христиана Николая де Винсгейма от 1749 г. указывается, что за границей по «заказу покойного г. Де-Брюса была издана карта Камчатки и Каспийского моря и т. д.» (стр. 158). Таким образом эта карта, отражающая данные карты Ивана Львова, была переслана в Нюрнберг по приказанию Петра I Я. В. Брюсом.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://geoman.ru/ 'Физическая география'