Защита Дальнего Востока

Наступило время, когда Невельскому пришлось приостановить исследования и переключить все силы Амурской экспедиции и всю свою энергию на защиту Дальнего Востока, который готовился к обороне. Именно в это время важную роль сыграли действия Амурской экспедиции. За прошедшие с момента создания экспедиции годы многое было сделано: исследовано и нанесено па карту все Приамурье, побережье Татарского пролива от лимана Амура до Императорской гавани, весь о. Сахалин, на котором были открыты месторождения каменного угля; установились добрососедские отношения с местными жителями, были основаны русские посты - Петровское, Николаевский, Мариинский, Александровский, Константиновский, Ильинский и Муравьевский. Трудно представить, как сложились бы обстоятельства во время военных действий на Дальнем Востоке, если бы не решительность и настойчивость, проявленные Невельским при проведении своей программы исследовательских работ. Ведь до Амурской экспедиции Камчатку с Россией связывали главным образом только кругосветные плавания.

С открытием навигации по Амуру должен был спуститься Н. Н. Муравьев с целой флотилией, состоящей из выстроенного па Шилке, в Сретенске, парохода "Аргунь" и барж, сплавных средств, нагруженных продовольствием и снаряжением. Все это Невельской должен был "пропустить" через Амурскую экспедицию - принять, разместить, частично отправить на Камчатку.

Чтобы принять такое количество людей, нужно было много строить. Строительством Николаевского поста по-прежнему занимался хозяйственный А. И. Петров, неплохо распоряжался в Мариинском и Г. Д. Разградский. Петровское не оправдало возлагавшихся на него надежд. Петровская кошка, на которой было построено Петровское, оказалась малопригодной для жилья: она часто затапливалась в летнее и осеннее время, а зимой заносилась по крыши домов снегом. Николаевский же пост, выставленный на самом бойком месте, в устье Амура, имел значительные преимущества, которые делали его центром русской жизни на Амуре. Поэтому ему и Мариинскому посту Невельской и уделял сейчас главное внимание.

Если посмотреть переписку Невельского с Петровым за март-апрель 1854 г., то главное место в ней занимают вопросы строительства. Петров сообщает своему начальнику, что уже готово, высказывает свои предположения, как сделать лучше, а Невельской, вдаваясь во все тонкости стройки, дает ему наставления, что делать в первую очередь, а с чем можно подождать. 31 марта, например, он писал - наставлял Петрова: "1. У часовни потолок не подымать и фронтона не делать. 2. Лестницу сделать на увал. 3. Когда будет возможно - первое, начать казарму..." и т. д. И в каждом письме Невельской от имени больной Катеньки просит бутылочку молока.

2 апреля Екатерина Ивановна родила вторую дочь, которую назвали Ольгой, а маленькая Катенька в это время тяжело болела. 3 апреля, еще не зная о рождении второй дочери у Невельских, Петров, посылая очередную бутылку молока, писал: "Очень сожалею, что с этой нартой я не могу послать две бутылки молока; хотя и две коровы доятся, но очень мало, менее одной бутылки в день...; но со следующим разом, который, вероятно, будет, я Вам пошлю, сколько накопится"^*.

^* (Алексеев А. И. Хозяйка залива Счастья. Хабаровск, 1981, с. 133.)

Петров в точности исполнял все распоряжения Невельского. 5 апреля Александр Васильевич Бачманов, посланный специально в Александровский пост, куда должны были прийти корабли Е. В. Путятина, проездом через Николаевский пост, писал Невельскому: "Здесь, в Николаевске, все обстоит благополучно. Петров распоряжается отлично и большой хозяин, я ему передал все распоряжения Ваши о постройках... Казарма начнется около 25 апреля, а флигель около 1 июня. Лестница будет делаться около 10 мая по сходе снега - конечно, это дело временное, ибо впоследствии необходимо ее перенести на другое место, но на первое время она неизбежна на этом месте, которое для этого самое удобное. В настоящее время правят и приготовляют бревна для казармы и флигеля. Офицерский флигель по возможности исправлен, навешивают двери и столярничают по возможности. Люди живут хорошо, едят хорошо и смотрят весело..."^*.

^* (Петров А. И. Указ. соч., с. 382.)

Все заботы о строительстве Невельской передал Петрову и Бачманову с Разградским. В этот же день он написал Петрову, что получил известие об объявлении войны с Англией, и просил его обязательно приготовить байдару и четверку к 10 мая, когда он сам собирался прибыть в Николаевский пост, чтобы оттуда идти встречать сплав. С этой же почтой Невельской получил и правительственное предписание Е. В. Путятину, которое немедленно препроводил Бачманову в Александровский пост. В письме Путятину Невельской сообщал, что он будет сам в Кизи "как бы то ни было, хотя по горло в воде, непременно между 15-м и 16-м мая"^*.

^* (Петров А. И. Указ. соч., с. 384.)

Для этого он, оставив больную жену с грудным ребенком и тяжело больной старшей дочкой, 4 мая по бездорожью выехал из Петровского. Только 9 мая он сумел попасть в Николаевский пост и все-таки 15 мая появился в Мариинском. Взяв с собой Разградского, Невельской отсюда направился вверх по Амуру на долгожданную встречу с Муравьевым. 24 мая они прибыли на устье р. Гур и тут трое суток ждали сплав, которого не было видно. Тогда Невельской решил подняться выше по реке и 4 июня остановился у сел. Омой. Впереди никого и ничего не было видно - Геннадий Иванович просто не знал, что думать и как поступить.

Его размышления были прерваны появлением нарочного с письмами. Новостей было много. Главная - известие о прибытии эскадры Е. В. Путятина в Императорскую гавань и транспортов "Иртыш" и "Двина" в зал. Де-Кастри. Эти новости по поручению Путятина доставил В. А. Римский-Корсаков, пришедший на шхуне "Восток" в зал. Де-Кастри. Воспользовался оказией и Бошняк, который доложил Невельскому о событиях последних дней в Императорской гавани. Он сообщил о прибытии в гавань фрегата "Паллада" и шхуны "Восток": "По случаю военных действий адмирал (Е. В. Путятин. - А. А.) решился зазимовать для скрывательства от английских и французских крейсеров здесь. С этой целью уже начали укреплять гавань и работы производятся деятельныя. Путятин остается в том предположении, что, генерал-губернатору сообщение, конечно, известно о войне и он не замедлит доставить продовольствие на эскадру, котораго потребуется: муки аржаной до 24000 пудов, крупы до 3000 пудов, мяса до 2500, сахару до 500 пудов, чаю до 60 пачек, вина крепкаго до 4000 ведер. Ожидает, что все будет спущено по Амуру и частию доставлено чрез Аян. Кажется, адмирал намерен послать в последний (т. е. в Аян - А. А.) "Николай" или "Меншиков". Об Аниве при настоящем положении он слова почти не говорит. Туда послал "Меншикова", кажется, снять пост по случаю военных действий, вернуть "Иртыш" и "Николай", если они там, обратно в гавань, от которой, между прочим, адмирал в восторге, и, как говорят, он уже писал о необходимости занять гавань и принял на себя изменить распоряжение правительства, то есть нейти на зимовку в Кастри, а остаться в гавани. Он горит нетерпением связаться с генералом и с Вами, чтобы узнать относительно продовольствия и распоряжений правительства"^*. Из письма далее видно, что Бошняк был готов к тому, чтобы зимовать по крайней мере еще раз, и он обращался к Невельскому с просьбой обеспечить присылку не менее сотни оленей, так как если эскадра останется на зимовку в гавани, то "все это надобно поскорее для предупреждения цынги (подчеркнуто Бошняком. - А. А.), потому что если она будет, то все пропало"^**.

^* (ЦГАВМФ, ф. 1374, оп. 1, д. 27, л. 142-142 об.)

^** (Там же.)

К счастью, зимовать Бошняку еще раз не пришлось, а все корабли были введены в лиман Амура и на рейд Николаевского поста, за исключением фрегата "Паллада". Получив такие известия, Невельской вынужден был оставить Разградского одного, поручив ему встречать Муравьева и сплав.

В освоении Приамурья наступал новый период, период хозяйственного использования исследованных экспедицией Г. И. Невельского земель. Этим сложным процессом стала руководить новая администрация во главе с Н. Н. Муравьевым.

Невельской тогда мог только смутно догадываться обо всем этом. А сейчас он спешил. 11 июня успел по бездорожью и грязи, проделав путь от Кизи до Де-Кастри пешком, как он выражался, "по горло в грязи", появиться в Александровском посту, где застал транспорты "Иртыш" и "Двина", а также шхуну "Восток". Тут же оказался и транспорт "Байкал", прибывший сюда с провиантом для Амурской экспедиции. Римский-Корсаков передал Невельскому письма Путятина Муравьеву. Геннадию Ивановичу очень не по душе пришлось распоряжение Путятина о снятии Муравьевского поста на Сахалине.

Но предпринять что-либо он не имел права, да и не успел бы, так как через несколько часов после его прибытия в Де-Кастри туда пришло известие о том, что Муравьев на пароходе "Аргунь" приближается к Мариинскому посту. В письме от 11 июня Муравьев писал Невельскому, что опоздание было вызвано внезапным штормом, который раскидал баржи, часть груза подмокла, часть утонула. Он выражал удивление тем, что в Императорской га-пани умерло так много людей, и далее распорядился: "Дайте знать в Де-Кастри, что я буду там 15-го числа с. м. и со мною 400 человек для Камчатки, а до тех пор ни одному судну ни откуда уходить не следует"^*.

^* (Петров А. И. Указ. соч., с. 387. Письмо Муравьева Невельскому. И июня 1854 г.)

Конечно, получив такое известие, Невельской не мог более оставаться в Де-Кастри - там оставался за него Бачманов - и пешком отправился в Мариинский пост, где стал ожидать прибытия Муравьева, чтобы затем вместе отправиться в Императорскую гавань. Но ждать просто он не мог и пошел навстречу сплаву. В семи верстах от Мариинского поста 12 июня произошла эта встреча. Мы не знаем подробностей - ни в каких письмах и записках об этом нет ни слова, но можно предполагать, что прямолинейный Невельской высказал Муравьеву от души все, что думал.

После того как все вопросы в Мариинском были решены, Муравьев вслед за основным отрядом под командованием капитана 1-го ранга А. П. Арбузова отправился в Александровский пост. Невельской его сопровождал. Из Де-Кастри генерал-губернатор решил идти на шхуне в Императорскую гавань, а Невельскому было приказано отправляться в Николаевский пост, где и ожидать прибытия Муравьева.

Ну а Невельского ждала в Мариинском тяжелейшая весть - письмо доктора Евгения Григорьевича Орлова из Петровского от 7 июня о смерти 12 мая первенца - дочери Кати и о тяжелом состоянии Е. И. Невельской, которая перенесла цингу и находилась теперь в таком состоянии, которое врач в письме охарактеризовал как не очень утешительное. Трудно теперь сказать, почему так долго не ставили Невельского в известность о таком прискорбном событии. Может быть, берегли, а возможно, не было оказии передать известие адресату: наступила распутица.

Невельской немедленно на байдаре отправился в Петровское. Теперь он боялся за жену: "Жену я застал едва оправившейся от этой потери и тяжкой болезни. Тяжело было нам, родителям, видеть могилу нашей малютки на пустынной Петровской кошке! Тяжко было испытание это нам и без того отрезанным пустыней от всего света, но, что делать, - эта жертва, тяжкая для нас, была данью исполнения долга, направленного к благу отечества"^*.

^* (Невельской Г. И. Указ. соч., с. 317.)

Горе Невельских разделяли все сослуживцы и местные жители. Весьма кстати оказался прибывший брат Екатерины Ивановны, мичман Николай Иванович Ельчанинов. Но пребывание Геннадия Ивановича в Петровском и на сей раз было кратковременным. Он знал, что Муравьев намерен вскоре прибыть в Николаевский пост и что он, Невельской, должен быть там. Надо было решать и вопросы переноса "столицы" Амурской экспедиции из Петровского в Николаевский пост.

Не успел Геннадий Иванович прибыть в Николаевский пост, как ему стало известно, что Муравьев на шхуне "Восток", выйдя 22 июня из Императорской гавани, отправился в лиман, намереваясь впервые пройти его на всем его протяжении и выйти в зал. Счастья, в Петровское. Поэтому он поспешил обратно и успел к приходу шхуны "Восток", появившейся на рейде рано утром 2 июля. Бошняк и его спутники Белохвостов и Парфентьев отправились, несмотря на плохую погоду, на байдаре в Петровское с письмом титулярного советника Н. Д. Свербеева (из свиты генерал-губернатора), в котором Невельской извещался о прибытии Муравьева^*. Байдара перевернулась, и Бошняк чудом выбрался на берег. Сопровождавшие его казаки утонули.

^* (ЦГАВМФ, ф. 1374, оп. 1, д. 22, л. 70.)

С прибытием на устье Амура Муравьева, а затем Путятина, которое было вызвано в основном военными действиями на Дальнем Востоке, и со значительным увеличением личного состава на всех постах, выставленных Амурской экспедицией, существенно изменились и обязанности начальника экспедиции. Пока высокие гости были в Петровском или в Николаевском посту, Невельской почти безотлучно находился при них. В лимане Амура и вблизи Николаевского поста выбирались места для строительства батарей и укреплений, ибо центром сосредоточения русских войск на Дальнем Востоке становился Николаевский пост.

После ухода Муравьева из Императорской гавани Путятин распорядился прекратить фортификационные работы в бух. Постовая. А 12 июля он сообщил Невельскому: "Извещая Вас о прибытии своем с фрегатом "Паллада" в залив Де-Кастри, покорнейше прошу выслать, буде возможно, на встречу мне, по Амурскому фарватеру, баржи, или другая, какия имеются в Вашем распоряжении, суда, для складки на оныя части груза фрегата, который с разрешения г. Генерал-Губернатора Восточной Сибири положено ввести в реку Амур"^*. В это же время в зал. Де-Кастри пришел фрегат "Диана", присланный на смену устаревшему фрегату "Паллада". Командиром на нем был Степан Степанович Лесовский.

^* (ЦГАВМФ, ф. 1374, оп. 1, д. 27, л. 249-249 об.)

26 июля в Николаевском посту состоялась вторая встреча Муравьева с Путятиным. Провожая Путятина на пароходе "Аргунь", Невельской пытался сам искать в лимане фарватер, глубина которого позволила бы провести фрегат "Паллада" в устье Амура. К сожалению, такого фарватера не существует, поэтому пришлось разоружить фрегат у мыса Лазарева и уж затем, значительно облегченный, попытаться ввести. Руководил этими работами по вводу фрегата "Паллада" в устье Амура лейтенант Яков Иванович Купреянов, сын адмирала Ивана Антоновича Купреянова, за братом которого была замужем Мария Ивановна Невельская - родная сестра Геннадия Ивановича.

Вообще, фрегат "Паллада" доставил немало хлопот всем участникам Амурской экспедиции, и особенно Г. И. Невельскому, которого даже и после потопления фрегата в Императорской гавани долгое время понапрасну обвиняли в гибели фрегата. Но это потом, а тогда Невельской, проводив Путятина, провожал теперь и Муравьева, который отправлялся на шхуне "Восток" из Петровского в Аяы со всей свитой. На шхуне уходили и многие офицеры фрегата "Паллада", который в конце концов был снова отбуксирован в Императорскую гавань и поставлен там, в бухте Постовая, на зимовку под присмотром группы матросов во главе со штурманским офицером Дмитрием Семеновичем Кузнецовым.

В те дни, когда Муравьев со штабом находился в Петровском, там произошло событие, доставившее Невельскому несколько радостных минут. Его родной транспорт "Байкал" стал первым и, кажется, единственным парусным судном, прошедшим по всему лиману Амура - от пролива Невельского до зал. Счастья. Командовал тогда "Байкалом" Никита Ильич Шарыпов. Подходя к Петровскому, Шарыпов услышал салют из пушек, а дальше произошло вот что: "Его Превосходительство (Н. Н. Муравьев.- А. А.) только что завидел меня в прихожей, подбежал ко мне с г. Невельским. Во-первых, спросил, все ли благополучно, и три раза поцеловал, затем спросил, сколько раз становились на мель при проходе по лиману, я отвечал - ни разу; опять три раза поцеловал, и, наконец, на вопрос - в продолжение скольких дней был под парусами, я отвечал - с 5 по 13 августа, по несколько часов в сутки - еще три раза поцеловал; после этого г. Невельской также начал меня целовать. В зале, где это происходило, было до 15 человек, в том числе две дамы, и все были в величайшем восторге, и в особенности Генерал (Н. Н. Муравьев. - А. А.) и г. Невельской от того, что "Байкал" прошел через лиман благополучно"^*.

^* (РОГПБ, ф. 1958, 223, л. 68 об. Записки Н. И. Шарыпова.)

Судя по сохранившемуся письму Е. И. Невельской своему дяде Н. М. Ельчанинову, которое она отправила со шхуной, Муравьев обещал Невельским на следующий год отпуск на год, и она сообщала об этом с превеликой радостью своим родным: у Геннадия Ивановича действительно завершался пятилетний срок службы на Дальнем Востоке и он получал право на пенсию "и мы надеемся, - писала Екатерина Ивановна, - обеспечив себя таким образом, выехать летом если не навсегда, то по крайней мере в отпуск на целый год..."^*.

^* (Алексеев А. И. Хозяйка залива Счастья, с. 140.)

Покинув 15 августа на шхуне "Восток" Петровское, Муравьев обещал Невельскому сразу же возвратить шхуну для того, чтобы с ее помощью еще раз попытаться ввести фрегат "Паллада" в лиман и в устье реки. Он настаивал, чтобы Невельской как можно скорее покинул Петровское, которое оказалось по природным условиям малопригодным для поселения. Кроме того, его мог быстро обнаружить неприятель. Поэтому в нем оставлялись лишь склады и караул во главе с Д. И. Орловым. Муравьев наказывал как можно больше строить жилья и пакгаузов, возводить батареи на мысах Куегда, Мео и Чныррах (район Николаевского поста. - А. А.), делать как можно больше лодок, байдар, барж, строить по возможности пристани.

Невельской сравнительно быстро исполнил основное поручение о перебазировании в Николаевский пост. Но сам он с семьей жил в Петровском до 26 октября: все надеялся на возвращение шхуны. Позже выяснилось, что Муравьеву пришлось срочно послать ее на Камчатку. Ну а тем временем кончался август, ждать было нельзя, и Невельские со всем скарбом на катере и вельботе отправились в плавание - из Петровского через устье Амура в Николаевский пост. По пути они попали в шторм - пришлось выбрасываться на берег. Двое суток жили у гиляков и только к вечеру 1 сентября добрались до нового домика в Николаевском посту, любовно приготовленного Л. И. Петровым.

Старания А. И. Петрова по строительству Николаевского поста (теперь уже мало кто называл его постом) не были напрасными. 23 сентября в Николаевский пост прибыло около 380 человек - офицеры и команда с "Паллады". Офицеров сумели сразу же разместить в готовых уже домах, а команду - сначала в палатках. На счастье, стояла хорошая, типично дальневосточная осенняя погода, позволившая уже к середине октября выстроить огромную казарму, в которой и были размещены все матросы и старшины с фрегата.

21 октября В. А. Римский-Корсаков привез известие о Петропавловском сражении^*. На следующий день Невельской перед строем всей команды на площадке у флагштока зачитал донесение и поздравил всех со славной победой защитников Петропавловска. В ясном и тихом небе трижды прозвучало громкое "ура".

^* (Об обороне Петропавловска см.: Степанов А. А. Петропавловская оборона. Хабаровск, 1954; Алексеев А. И. Амурская экспедиция 1849-1855 гг. М., 1974; Он же: Сыны отважные России. Магадан, 1970, с. 242-258.)

Шхуна "Восток" осталась зимовать в зал. Счастья под присмотром старшего помощника Н. В. Рудановского и механика И. И. Зарубина, В. А. Римский-Корсаков приехал в Николаевский пост.

Несмотря на славную победу доблестных защитников Петропавловска, подтвердилась правота взглядов Невельского, который неоднократно говорил Муравьеву, что главное внимание следует обратить не на Камчатку, а на устье Амура. В письме от 3 декабря 1854 г. управляющий морским министерством изложил Муравьеву позицию правительства: "В Сибири сильным пунктом, в котором может найти убежище весь тамошний флот наш и который мы в состоянии защищать, если соединим в нем все усилия наши, есть не Камчатка, а Амур, и потому не сочтете ли более благоразумным с открытием навигации не посылать в Камчатку военные силы, а, напротив, оттуда вывести оныя, снабдив только жителей продовольствием, которое спрятать внутри края, и затем безоружный город или местечко оставить в гражданском управлении. Собственно порт и морския учреждения упразднить, суда и экипажи вывести и все военные способы сосредоточить в Амуре"^*.

^* (ЦГАОР, ф. 722, оп. 1, д. 209, л. 2.)

Муравьеву оставалось только отдать соответствующее распоряжение Завойко, а Невельскому предписать готовиться к встрече гарнизона Петропавловского порта и укрепить Александровский пост в зал. Де-Кастри, входы в лиман Амура, так как было ясно, что, найдя Петропавловск оставленным, неприятель будет искать эскадру по всем гаваням побережья, в первую очередь в Аяне и в зал. Де-Кастри, хорошо им известным. Муравьев знал, что Невельской против укрепления Камчатки, он знал также, что вел. кн. Константин всегда прислушивался к мнению своего давнего сослуживца - Невельского, он был осведомлен, что советчиком вел. кн. Константина во всех делах оставался адмирал Ф. П. Литке, покровительствовавший своему ученику - Невельскому.

Зима проходила в обычных хлопотах - строительство было по-прежнему на первом месте. Но выдавались и свободные праздничные дни, когда все собирались, как правило, у Невельских. А. И. Петров оставил воспоминания, связанные с такими днями. "По праздникам по вечерам собирались у Невельского - играли в карты. Невельской часто играл с нами, но с ним играть было несносно. Он вечно заговаривался, то толкуя мне, чтобы перевозить и заготавливать сено, то начинал рассчитывать, сколько на какое здание пойдет тесу, так что начнет тасовать колоду, не дождаться конца... Случались у Невельского и большие праздники, когда собиралось все офицерство, и танцы. Кто-то из молодежи играл на плохоньком фортепьяно с фрегата "Паллада". Дамы были две: Невельская и Бачманова, но кавалеры заменяли дам и плясали до упада. Даже и Геннадий Иванович пускался в кадриль, но только всегда все путал. В большие праздники все офицерство собиралось обедать у Невельского... На праздниках предавались разным увлечениям. Были устроены горы, качели. Устраивались как в казармах, так и в семействах у казаков вечера. На семейных вечерах бывало и офицерство. Но самое приятное для нас развлечение - это было устройство театра. Играли офицеры и две дамы: Невельская и Бачманова. Играли "Городничь-его", "Женитьбу" и др. Этот театр такое мне оставил впечатление, что я до сих пор помню некоторых, кто играл"^*. Новый год встречали, также по свидетельству А. И. Петрова, почти все у Г. И. Невельского^**.

^* (Петров А. И. Указ. соч., с. 195.)

^** (Там же, с. 196.)

В январе 1855 г. почта принесла известие о том, что 25 августа 1854 г. Г. И. Невельской произведен в контрадмиралы^*.

^* (ГАКО, ф. 121, он. 2, д. 237.)

Все от души поздравляли Геннадия Ивановича. Радовался и он сам, и Екатерина Ивановна. С удвоенной энергией начал Невельской готовить устье Амура к обороне и принятию войск Петропавловского гарнизона и второго сплава. Были назначены офицеры, ответственные за возведение батарей, и определены места постройки этих батарей. Продолжалось строительство Николаевского поста. Ведь на зиму в нем сосредоточилось 820 человек, в Мариинском - около 150 человек, в Петровском - шхуна "Восток" и 15 человек во главе с Д. И. Орловым. А всего на устье Амура зимовало более тысячи человек. Вот во что вылилось начинание Невельского - 25 зимовщиков Петровского зимовья!

5 мая в зал. Де-Кастри прибыли суда Камчатской флотилии с гарнизоном и семьями военнослужащих. Невельской немедленно направился туда. Затем начались заботы по проводке судов в устье Амура. Как и следовало ожидать, не застав в Петропавловске русской эскадры и военного гарнизона, англо-французская эскадра приходила к Аяну, к зал. Де-Кастри, бомбардировала его, но русскую эскадру, ушедшую по настоянию Невельского в лиман и в устье Амура, не нашла.

Тем временем в Иркутске был решен вопрос о ликвидации Амурской экспедиции. 25 февраля 1855 г. Муравьев писал Корсакову на Шилкинский завод: "Для успокоения Невельского я полагаю назначить его при себе исполняющим должность начальника штаба; Завойку - начальником всех морских сил, а тебя - всех сухопутных, разумеется, по прибытии твоем в Кизи; для дела же будут при мне дежурный штаб-офицер по морской части Оболенский и по сухопутной не знаю еще кто. Таким образом, Невельской с громким названием не будет никому мешать и докончит свое там поприще почетно (выделено Муравьевым. - А. А.)"^*.

^* (ЦГАМ, ф. 864, оп. 1, д. 2, л. 827-827 об.)

После военных действий в зал. Де-Кастри Невельской 18 мая через Мариинский пост возвратился в Николаевский пост. Но как раз в этот же день суда Камчатской флотилии подошли к мысу Лазарева, и Невельской, не отдыхая, по лиману ушел туда. Таким образом, у мыса Лазарева оказались "Аврора", "Оливуца", "Двина", "Иртыш", "Байкал", "Камчадал". Вскоре туда же пришел и Путятин на шхуне "Хеда".

Г. И. Невельской в письме М. С. Корсакову пишет: "Итак, все хорошо, но болезнь жены меня сокрушает. После смерти Кати, когда жена испугалась, с нею делаются истеричные припадки... Ей нужно уехать хотя бы на год... Если он (Муравьев. - А. А.) найдет возможность - если это будет так, то откровенно Вам скажу - этим дали бы и мне отдохнуть немножко и увидеть мою старуху-матушку; будет уже 5 лет, как я не видел старуху"^*. Он так и не увидел ее: в 1854 г. она умерла в Кинешме, в вотчине Невельских и Купреяновых.

^* (ЦГАМ, ф. 864, оп. 1, д. 2, л. 865 об.)

Сплав 1855 г. состоял из трех отрядов. Первым прибыл Муравьев с супругой Екатериной Николаевной, за ним - второй, из 52 барж с 11-м линейным батальонном под командой Андрея Андреевича Назимова и третий - из 35 барж под командой М. С. Корсакова. Со сплавом прибыла научная экспедиция Сибирского отдела Русского географического общества под руководством Р. К. Маака и при участии астронома Д. П. Рашкова, топографа Зончевского и чиновника Кочетова. С этим сплавом прибыли иркутские и забайкальские крестьяне - поселенцы, которые основали весной-летом 1855 г. русские селения-станицы на левом берегу Амура: Иркутское, Богородское, Михайловское, Ново-Михайловское, Сергиевское и Воскресенское. Поселенцы получили денежное и вещевое пособие и навсегда были освобождены от рекрутской, земской и подводной повинности.

27 мая 1855 г. от Муравьева, прибывшего в Мариинский пост с передовым отрядом, в Николаевск прибыл мичман Константин Федорович Литке - сын прославленного русского ученого и мореплавателя. Он привез Невельскому приказ о расформировании Амурской экспедиции. Вот как это предписание, которое мы не смогли разыскать в архивах, передано самим Невельским:

"1. Амурская экспедиция заменяется управлением Камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевское.

2. Вы назначаетесь начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами Приамурского края.

3. Все чины, состоящие в Амурской экспедиции, поступают под начальство контр-адмирала Завойко..."^*.

^* (Невельской Г. И. Указ. соч., с. 343.)

Не дожидаясь прибытия Завойко, к которому Невельской не питал особых симпатий, он сдал обязанности начальника экспедиции своему заместителю А. В. Бачманову и перебрался в Мариинский пост, где занял две комнатки в доме, который ранее занимал А. А. Назимов. Сослуживцами его теперь стали М. С. Корсаков, А. В. Оболенский, А. Н. Сеславин, Н. М. Чихачев и некоторые другие офицеры и чиновники. И Геннадий Иванович начал новую службу с того, что представил Муравьеву отчет о деятельности Амурской экспедиции. Он подчеркнул, что экспедиция обошлась государственной казне за все пять лет в 64 тыс. рублей серебром. Особенно подчеркивался мирный характер экспедиции.

За все пять лет не было сделано ни одного выстрела. За это же время не было ни единого инцидента с местными жителями, которые были частыми гостями в русских постах, куда приезжали торговать и обмениваться новостями. В Мариинском у Невельских 8 августа 1855 г. родилась дочь Мария. Ее крестными родителями стали Н. Н. Муравьев и его жена, Екатерина Николаевна, которые вскоре после этого уехали с Амура.

Завойко с помощью офицеров бывшей Амурской экспедиции удалось ввести корабли в Амур и сосредоточить их в Николаевске. Кстати, сам Завойко жил теперь в доме Невельского. Лишь один фрегат "Паллада" остался в Императорской гавани, да шхуна "Восток" перешла к Мариинскому посту, где и встала на зимовку. Англо-французская эскадра, как и ожидалось, рыскала по дальневосточным морям в поисках как в воду канувших русских кораблей. Высаживались они 9 июля в Аяне, жители которого были эвакуированы на 16-ю версту. Затем они блокировали известные им северные подходы к устью Амура, где им удалось перехватить бриг Российско-Американской компании "Охотск". Но команда высадилась на шлюпки, а бриг взорвала. В этом же деле отличился участник Амурской экспедиции А. И. Воронин. В октябре 1855 г. неприятель побывал в зал. Де-Кастри, высадил там десант, но был сброшен в море усилиями отрядов, которыми командовали есаул П. П. Пузинб, капитан Кузьменко и брат Е. И. Невельской мичман Н. И. Ельчанинов. Все эти три дня, с 7 по 9 октября, в Александровском посту находился и Г. И. Невельской, возглавивший оборону зал. Де-Кастри.

Надо сказать, что первоначально предполагалось, что Невельской и Завойко с семьями выедут с Дальнего Востока в 1855 г. - договоренность с Муравьевым была полная. Но обе семьи рассчитывали подняться на шхуне "Восток" по Амуру до Шилки, а оттуда обычным путем добраться до Иркутска и далее - в Петербург. Но шхуна "Восток" по разным причинам не успела приготовиться к выходу, главным образом из-за позднего времени и из-за того, что, по сведениям, полученным от участников сплава, шхуна могла застрять в некоторых местах реки - не пройти. Зная об этом, т. е. о том, что Невельской не сумел выехать с Амура, Муравьев в письме из Аяна от 19 октября лишний раз предписывал Завойко, который, таким образом, оставался еще на зиму в своей должности: "Повторяю сказанное мною Вам при отъезде, чтоб Невельского никаким делом не обременять, а иметь его в виду как частного человека, проживающего в Мариин-ском посте, которому мы обязаны оказать всякое содействие для спокойной жизни... он у нас только в гостях на эту зиму, и мы, как гостеприимные хозяева, должны гостя беречь, но никак не затруднять"^*.

^* (ЦГАВМФ, ф. 1365, д. 6, л. 57.)

В. С. Завойко предписал Разградскому ехать в Императорскую гавань и там потопить фрегат "Паллада", чтобы он не достался весной 1856 г. в качестве почетного трофея неприятелю, который все-таки узнал о существовании гавани. Конечно, Разградский, прибыв в Мариин-ский пост, зашел к Невельскому и все тому рассказал. Геннадий Иванович приостановил исполнение приказа Завойко и послал к нему Разградского со следующим посланием: "В уничтожении фрегата ,,Паллада" не предстоит ныне пи малейшей крайности, потому что до вскрытия Императорской гавани, до мая месяца 1856 года, может последовать перемирие и даже мир, а потому нужно только доставить туда просимые Кузнецовым продовольственные запасы, что весьма легко сделать по пути, идущему в Императорскую гавань... и подтвердить Кузнецову, в случае, если мира не последует и неприятель войдет с целью завладеть фрегатом, действовать в точности согласно данным ему инструкциям, то есть взорвать фрегат, а самому с людьми отступить в лес... Подобное действие будет иметь гораздо большее влияние на неприятеля в пашу пользу, чем затопление без всякой еще крайности фрегата, который может быть выведен из гавани, в случае наступления мира, с весной 1856 года"^*.

^* (Невельской Г. И. Указ. соч., с. 358.)

16 декабря 1855 г. Завойко ответил Невельскому, что имеет на такое приказание распоряжение свыше - от Муравьева и просит строго предписать Разградскому исполнить приказание. Разградский прорубил днище фрегата, околол корпус ото льда и затопил его на том месте, где он стоял. После чего с Д. С. Кузнецовым и командой его поста 1 марта 1856 г. ушел из Императорской гавани и возвратился в Николаевск 20 марта.

С наступлением весны Невельские и с ними Н. И. Ельчапинов стали подниматься на большой лодке вверх по Амуру, намереваясь повторить путь, который в прошлом году не удалось совершить на шхуне. Через Аян Невельской не отважился с семьей идти, так как англо-французские боевые корабли контролировали Охотское море. С Мариинским постом распрощались 9 мая и плыли вверх по Амуру до 6 июня. В этот день встретили, сделав уже более 600 верст от Мариинского поста, передовой отряд очередного сплава, которым командовал старый сослуживец Невельского Н. М. Чихачев. Тот сообщил ему о заключении мира. Поэтому Невельской решил вернуться в Петербург через Аян.

В Мариинском посту Невельские перебрались на шхуну "Восток", которая доставила их в основанный когда-то Геннадием Ивановичем Николаевск. Было 20 июня. В ожидании готовности "Иртыша", па котором опи должны были идти в Аян, Невельские обосновались в первом этаже клуба офицеров. Ни в какие распоряжения Геннадий Иванович не вмешивался, как, впрочем, и Завойко, ожидавший отправки на том же "Иртыше".

В середине июля Невельские навсегда покинули Дальний Восток. Им предстоял долгий путь через Сибирь в Петербург. Закончилась навсегда для Невельского, его семьи, для многих его верных сподвижников амурская эпопея. Долгие годы Невельской упорно шел к цели. Он добился своего, но не для себя. Россия навсегда прочно встала на своих дальневосточных рубежах.