Глава девятая. Походы Нагибина и Мельникова

После экспедиции Евреинова и Лужина следует поход в Америку Прокопия Нагибина в 1720—1725 гг., но о нем имеется крайне мало сведений. В статье Сгибнева, написанной на основе, по большей части, уничтоженных давно пожарами архивных материалов иркутского и камчатского архивов (Сгибнев А. Большой Камчатский наряд. Морской, сборник, 1868, № 12 стр. 139.), сообщены интересные сведения о мореходе Прокопии Нагибине, который был первым инициатором экспедиции, имевшей единственную и совершенно определенную цель достижения, как указывает Сгибнев, Америки. Сгибнев сообщает об этом следующее: «Мореход Прокопии Нагибин, узнав в Анадырске о близости Америки от Анадырского мыса, просил в 1720 г. дать для исследования 200 человек команды и пряжи для сетей к заготовлению рыбы в морскую провизию, но не получил средств». (Сгибнев А. Большой Камчатский наряд. Морской, сборник, 1868, № 12стр. 138.)

К сожалению, Сгибнев не останавливается на вопросе, знал ли Нагибин, что Большая земля — это Америка, и хотел достичь именно Америки, или же этот мореход и промышленник стремился достичь Большой земли, богатой лесами, соболями и обильно населенной. Слова Сгибнева о том, что Нагибин хотел достичь Америки, еще не дают гарантии в том, что Сгибнев изложил именно намерение самого Нагибина, а не свою интерпретацию этого намерения. Осторожнее и правильнее будет не пускаться в произвольные толкования заявления Сгибнева, а считать, что этот вопрос остается до находки новых документальных данных открытым. Интересно другое положение, являющееся совершенно бесспорным.

Мы видим, как протягивается нить от экспедиции Елчина к экспедиции Беринга. Участник экспедиции Елчина мореход Прокопии Нагибин в 1720 г. получил сведения о положении Америки — Большой земли. Он составил проект о большой экспедиции, специально предназначенной для достижения Америки со стороны России от Анадырского мыса. Очевидно, здесь Анадырским мысом назван мыс Дежнева, как в то время обычно его называли.

Сгибнев сообщил сведения о том, что Нагибин, не получив просимых средств, соорудил судно для экспедиции в Америку на свои средства. Но на это судно в 1725 г. на реке Анадыре напали чукчи и убили Нагибина.

Так потерпела неудачу первая экспедиция, направившаяся непосредственно из России в Америку, экспедиция Прокопия Нагибина в 1725 г.

В октябре того же 1725 г. в Анадырск прибыл Афанасий Мельников, показание которого о «Большой земле» сохранилось и представляет огромный интерес.

Отметим, что Л. С. Берг, который с исключительным тщанием собрал и систематизировал ранние сведения об Америке, ни слова не сообщил о показании Афанасия Мельникова. А между тем это известие об Америке особенно важно, так как в сенатском указе от 1732 г., куда включено изложение этого показания (ЦГАДА, фонд дела Прав. Сената, 1730—1732 гг., д. 664, л. 135 и ел.), сказано, что «иного никакого известия не имеется, есть ли земли острова между известных камчатских и американских берегов, или одно море, которого по учиненной профессором Делилем карте является от помянутого Чукоцкого носу около сорока пяти градусов до самой гишпанского владений провинции Мексиков» (ЦГАДА, фонд дела Прав. Сената, 1730—1732 гг., д. 664, л. 135 и ел.). А тем паче нет другого известия о «Большой земле» — Северной Америке, сообщено там.

Этот документ официального происхождения и государственной важности устанавливает, что другие более ранние известия (Атласова, Петра Попова и др.) о Большой земле, т. е. Северной Америке, правительством в данное время в расчет не принимались.

В Сенатской книге № 664 помещено показание служилого человека Афанасия Мельникова, бывшего на Чукотском носу в «малой партии» капитана Павлуцкого и отпущенного в 1725 г. «для сыскания и призыву в подданство и в ясак непокоренных иноземцев». Мельников объявил, что в апреле 1730 г. «в бытность ево на Чюкоцком Носу пришли к носовым чюкчам при нем, Мельникове, с морского острова два человека, кои вставливают к своим зубам моржовые зубья (здесь передано неточно, моржовые кости вставлялись, как известно, эскимосами для украшения в кожу лица. — А.Е.) и сказывали ему, Мельникову, на словах до жилища-де их, на котором острову они жительство имеют, от Чукоцкого Большого носу день ходу, а от того острову вперед до другова острова, которая называется Большая земля, день же ходу, где имеется вся зверь: соболи, лисицы, бобры решные, россомахи, рыси, дикой олень, также есть всякий лес и оленных-де и пеших иноземцев довольное число» (ЦГАДА, фонд дела Прав. Сената, 1730—1732 гг., д. 664, л. 135.).

Как видно отсюда, эти сведения относятся непосредственно к Северной Америке, а не к островам Диомида, где нет леса и соболей. Хотя Л. С. Берг считает, что оленей эскимосы в Америке начали разводить только в 1891 г., однако сведения Мельникова, как и сведения Петра Попова с его товарищами — Толдиным и Терешкиным, упорно опровергают это мнение...

(Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга, 1725—1742, стр. 53. То, что в XIX в. почти до самого конца столетия американские эскимосы не разводили оленей, отнюдь не доказывает, что они не могли этим заниматься ранее.

Так, Ф. Врангель в своих «Путешествиях» сообщает интересный факт о юкагирах, со слов одного старика и других туземцев, с которыми он беседовал во время путешествия. Старик юкагир сказал ему:... «в древности кочевали они со своими оленями, но большая часть их от поветрий и других бедствий лишилась стад и ныне живет в бедности, питаясь рыбою по берегам рек. Немногие, сохранившие оленей, удалились с ними на прибрежные тундры Ледовитого моря» (Врангель Ф. Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, ч. 2, СПб., 1841, стр. 67—68).)

Остальные же точные и достоверные данные являются единственными известиями об Америке, содержащимися в этом весьма важном государственном документе. Приведя сведение, полученное от Мельникова, Сенат записал в своем решении, что «хотя на таких словах утвер-ждатца невозможно», но что следует начать плавание от Чюкоцкой земли... «и итти к тем островам по которые земли ежели подлинно, то на пути к Америке есть..., а потом следовать к Америке». Давая инструкцию Шестакову, Сенат отметил, что неизвестно, есть ли между землей чукотского народа и Америкой острова и земли. Интересные сведения о Мельникове сообщил А. Сгибнев в статье «Большой камчатский наряд». (Морской сборник, 1868, № 12, стр. 138.) Оказывается, Мельников, прибыв в Анадырск, поставил своей целью «обыскать» Большую землю против устья реки Анадырь. Для этого в 1728 г. Мельников изготовил судно и вышел в море.

Таким образом, в 1728 г. в Америку отправились две экспедиции — экспедиция Беринга и экспедиция Мельникова, а не одна только экспедиция Беринга, как об этом принято думать. Экспедиция Мельникова потерпела крушение, так как в море его судно было разломано льдом, и только в 1729 г. команда добралась до Анадырского острога. Интересно, что Мельников, как и Беринг, не оставил мысли достичь Америки. 26 сентября 1729 г., раньше, чем Беринг, Мельников предприняв новую попытку достичь Америки или хотя бы островов (т. е. островов Диомида).

К 15 марта 1730 г. Мельников, «призывая» по пути чукчей в ясак, добрался до Восточного мыса и нашел там двух «зубатых» чукчей, т. е. не чукчей, а эскимосов, которые ему сказали, что до их острова на байдарах можно доехать за один день, а до второго острова — тоже за день. Очевидно, под вторым островом здесь имелась в виду Большая земля. От «зубатых» людей Мельников получил 14 белых камешков, нанизанных на нитку (вероятно, жемчуг), а носовые чукчи дали ему пять кусков синего камня.

Мельников упорно добивался своей цели — посетить Большую землю. Он уговаривал «зубатых» людей отвезти его на остров (по морю на санях). Но «зубатые» не взяли его под предлогом «недостатка кормов и собак» (Сгибнев А. Большой Камчатский наряд. Морской сборник, 1868, № 12, стр. 138.).

Документы дают дополнительные сведения об экспедиции Мельникова и притом в довольно неожиданной связи. Ввиду большого интереса, который представляет эта экспедиция, мы остановимся на одном документе подробнее, из чего отнюдь не следует, что надо слепо доверять данному сообщению. Документ показывает, что в 1741—1743 гг. у чукчей Анадырского края была свежа память об экспедиции Мельникова. Документ этот следующий: переводчик камчатской экспедиции Я. И. Линденау, бывший в Охотском крае в 1741—1743 гг., составил несколько географических описаний.

(Документ находится в архиве Академии наук СССР, опубликован в статье А. И. Андреева, заметки по исторической географии Сибири XVI—XVIII вв., Известия Всесоюзного Географического общества, т. 72, вып. 2, 1940, стр. 151—157.

Рукописи имеют следующие заглавия. Географическое описание реки Анадыря и в нее впадающих речек и ручьев, было частично опубликовано Далласом (Pallas P. Neue Nordische Beitrage, В. I. S.-P.-Lpz., 1781) вместе с трудом Плениснера (Плен-стнера) о начале Анадырского острога. Рукопись Якова Линденау состоит из трех частей: Географическое описание реки Анадыри и в нее впадающих речек и ручьев, где они находятся (л. 7—9), Описание о Чукоцкой земли, где оная имеется (л. 9 и 10 об. и 3), Дорога из Анадырского острога в полуденную сторону (л. 10 об. — 11 об.).)

В опубликованной проф. А. И. Андреевым рукописи «Описание чукотской земли, где оная имеется» есть интересное сообщение. У Чукотского носа, к северу от него, есть один остров и к востоку — четыре острова. На тех островах живут чукчи. А в «недальнем от последнего острова расстоянии имеется в виду по их званию (т. е. как они называют. — А. Е.) «Большая земляк Это название дано чукчами потому, что Большая земля более их Чукоцкой земли, сообщает источник... «они, чукчи, от своих жилищ на ту землю ходят байдарами и с той земли привозят посуду деревянную, подобна русской посуде. По словам тех чукоч имеется через русских людей известие заподлинно так, что якобы купецким людям двенадцатью кочами минувших лет за семьдесять или более (т. е. примерно в 1670 г. или ранее — А. Е.) Колымскому среднему зимовью где прежде ярмонга бывала для торгу последних пошедших и от сильных морских погод друг от друга разошедшиеся! Иные в Камчатку проплыли, а иные к тому острову, который Большою землей называется, пристали...». Как известно, часть камчатской экспедиции Федота Алексеева — Семена Дежнева в 1648 г. (правда, состоявшая не из 12, а из 4 кочей) пропала неизвестно при каких обстоятельствах, а часть проплыла на Анадырь и, вероятно, на Камчатку. Чукчи в 1741—1743 гг. не приписывали этому событию обязательно семидесятилетнюю давность. Они допускали, что может быть с тех пор прошло не 70 лет, а больше. Однако, это могла быть не экспедиция Дежнева, а какая-либо другая. Те русские, по словам чукчей, которые попали на Большую землю, т. е. в Америку, обзавелись там семьями. Для отыскания этих людей, сообщают чукчи, было построено судно, которое за неимением гвоздей зашили (деревом) и законопатили мхом. «На том судне Афонасий Мельников и Василий Щипицын с прочими и тридцатью человеками служилыми из Анадырского острога пошли в свой вояж следовать (л. 10) до оные Большие земли», но, сообщает источник, вследствие «великой морской погоды» и течи в судне они вернулись обратно в устье Анадырское, а затем экипажу «с нуждою пеше» пришлось возвратиться в Анадырский острог.

Попутно сообщены некоторые подробности о «ярмонге», на которую ехали из Среднего Колымского зимовья. Эта «ярмонга» бывает осенью около камня, именуемого «Сердце» (Сердце-камень. —А. Е.). Приезжают на санях, подбитых китовым усом, и «переехав Большую речку, ездят на юкагирскую ярмонгу, где доселе они, чукчи и юкагиры, мену имели, выменивая себе от них на лисицы и прочее копья, китайские ножи, пальмы (т. е. широкие железные ножи) и котлы» (стр. 156, по рукописи л. 10).

Не умея еще делать железо и сталь, чукчи и юкагиры приобретали и выменивали китайские ножи и металлические копья (скорее, наконечники для копий).

Остановимся еще на информации чукчей относительно рубских людей, попавших в Америку.

Интересное свидетельство о русском поселении в Америке относится к 1763 г. Мы почерпнули его из анализа рукописной карты полковника Плениснера (Пленистнера) (Сам Плениснер в документах подписывался Plenisner. Однако его часто именуют Пленистнер, почему мы в скобках дали и эту транскрипцию.). Сама по себе эта карта принадлежит к числу уже известных. Она имеется в ЦГАДА и была опубликована Л. С. Бергом в книге «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга», Л., 1935, на стр. 120. История этой карты такова. Курляндский уроженец, полковник русской службы Плениснер с 1760 г. был главным начальником Анадырского острога. В 1763 г. он послал местного казака Николая Дауркина, чукчу, ребенком взятого в плен русскими и выросшего среди русских, на острова Диомида, чтобы собрать сведения об этих островах и о Большей земле. Дауркин выполнил поручение, и в 1765 г. составил карту, которую Плениснер приобщил к своему отчету, представленному в Академию наук и Екатерине II. Карта, находящаяся в рукописном отделе Библиотеки Академии наук в Ленинграде, называется «Карта северовосточной Азии и северной Америки». Получена от полковника Плениснера (Портфель 31. 355/3562). На территории Америки надпись «люди живут, носят платье соболье, лисье и рысье. Разговор с чюкчами не сходен. У них торг имеется на первом острову против Чукотской землицы Инылине».

Хотя данная карта неоднократно публиковалась, однако обращение к оригиналу оказалось небесполезным. Дело в том, что ее репродукции не дают представления об одном чрезвычайно важном моменте: на карте нарисованы четыре нагих защитника крепости на американском берегу и пятый, высовывающийся из-за ее стены сбоку, они имеют нежнорозовый цвет кожи, в отличие от двух эскимосов, изображенных несколько ниже, у которых цвет лица темный. Составитель карты хотел подчеркнуть, что среди защитников крепости на Аляске имелись русские. На каталожной карточке в библиотеке Академии наук имеется пометка: «Русская крепость».

У П. А. Словцова в его книге «Историческое обозрение Сибири» приведено показание старшины второго острова, т. е. острова Крузенштерна, уроженца американского берега, о древнем поселении русских на реке Хевроне, в острожке Кингоеве. Он сообщил, что там живут люди бородатые, говорящие по-русски и читающие книги. Эти сведения сообщил сотник Кобелев, посланный из крепости Гижигинской в 1779 г., когда на «матером берегу Америки» еще не было постоянных поселений русских^*. Отметим попутно, что р. Хеврен, или Хевуврен, или Хевер - это Юкон.

^*(См. также сведения Никифора Малгина от 1710 г. об острове, который «значится против Камчатского и Колымского устья», т. е. об острове, который якобы протянулся от Колымы до Камчатки. Малгин, ссылаясь на Тараса Стадухина, показал, что против Пенжинского устья «есть остров и земля видеть, а на том острову есть люди бородатые, платье носят долгое, а русских людей называют братьями» (Памятники сибирской истории, т. II, стр. 500—501, Якутск, кн. 24).

Трудно думать, имея в виду весь рассказ Стадухина, что речь идет именно о Пенжине. Однако если это и не так, то очень трудно приурочить эти сведения к какому-либо определенному географическому пункту, тем более, что «бородатыми» людьми в данном случае могли оказаться не только русские, поселившиеся когда-то на Аляске, но скорее жители Курильских островов.)

Интересные сведения, сообщенные Словцовым, получают подтверждение и дополнение в материалах фонда важнейших документов государственной важности, выделенных из материалов Коллегий и других фондов ЦГАДА. В VII разряде Госархива ЦГАДА под № 2539 имеется экстракт, выбранный из журнала казачьего сотника Ивана Кобелева (некоторые выдержки из показаний Кобелева напечатаны в журнале «Северный Архив», № 22 за 1825 г., однако с пропусками и искажениями. Частично документ изложен публикатором своими словами. Источник, откуда был взят документ, в «Северном Архиве» не указан). Кобелев был послан из Гижигинской крепости (у впадения реки Гижиги в Охотское море) в Чукотскую землю для сбора сведений. Он посетил острова Имагли и Игеллин, т. е. Ратманова и Крузенштерна. Находясь в острожке Яго-геинском (северная широта 65° 18' и долгота 206° 30'), Кобелев слышал, что в 1778 г. туда приходили два английских судна — несомненно, суда Кука. Англичане меняли бисер на лисьи шкуры.

Жители острожка помнили появление в давних годах двух других судов, подобных английским, но они не знали, какого это народа были суда. Это сведение относится, несомненно, к экспедиции Беринга.

На втором острове, Игеллин, Кобелев беседовал с главным старшиной, которого звали Каигуню Момахунин. Этот главный старшина «объявил о себе, якобы он природою американец и родился в земле американской и лишь потом переселился на этот остров», т. е. остров Крузенштерна, из группы Диомидовых островов. «Между разговорами» старшина объявил, что на американской земле на реке Хеврене (в других документах Хевув-рен. — А. Е.) есть острожек, называемый Кынговей, а в нем «жительство имеют российские люди, разговор имеют по-российски ж, читают книги, пишут, поклоняются иконам», да и в остальных отношениях отличны от американцев, «ибо у американцев бороды редкие, да и те выщипывают, а у живущих-де там россиан бороды густые и большие». Кобелев умолял старшину отвести его на американский берег к тем российским людям, но старшина категорически отказался сделать это. Ему это запретили российские ясашные чукчи, они боялись, что с Кобелевым в Америке что-нибудь случится, а с них взыщут. Однако старшина согласился послать от Кобелева в Америку к российским людям письмо с «верной оказией». Это замечательное письмо мы публикуем в документальном приложении, здесь же приведем лишь некоторые места из него. Кобелев не знал, очевидно, как ему написать обращение, потому начал письмо так: «При-любезные мои по плоти братцы, жительствующие на Большой почитаемой (в смысле считаемой, называемой. — А. Е.) американской земле». Кобелев спрашивал своих адресатов, греческой ли они веры, не потомки ли они той экспедиции, которая на 7 кочах обогнула Чукотский нос, причем 4 коча разнесло ветром и они пропали неизвестно куда? Иначе говоря, не потомки ли они участников экспедиции Семена Дежнева? Уже не в связи с этим письмом, а в виде отдельного сообщения Кобелев рассказал, что он слышал от пешего чукчи Ехипки Опухина, что тот был на американской земле «походом и для торгу разов до пяти и имел себе друга на острове Укипане» (возможно — Укивок. — А. Е.).

Этот друг приходил с острова Укипана на Имаглин остров и привозил ему, Ехипке, письмо, написанное, на одной стороне красным, на другой стороне «черным с вырезью», словами. Американский эскимос говорил, что послали это письмо бородатые люди, которые велели передать его российской команде в Анадырске. Эти русские люди сказали, что всего у них довольно, только железа нет, и очень просили прислать им железа. Американский эскимос показал, как эти русские люди крестятся перстами, и сказал, что они молятся, собираясь в одну большую хоромину. Второе сведение относится, очевидно, к кладбищу. «... Еще есть де у тех людей такое место на поле и ставят деревянные писанные дощечки, стоют противу оных прямо передом, мужеск пол большие, а за ними и прочие». Кобелев слышал и о том, что в этом месте был на американском берегу на боте «Санкт Гавриле» в 1730 г. геодезист Гвоздев между северными широтами 85° и 66° (здесь ошибка: экспедиция Гвоздева— Федорова достигла Америки в 1732 г.).

Несмотря на некоторые мелкие неточности, следует признать, что сведения, полученные Кобелевым о русских людях в Америке в 1779 г., т. е. до того, как на американском материке были сделаны первые известные поселения русских, представляют очень большой интерес. Целый ряд деталей — обычай молиться в одной комнате, кладбище с дощечками, письмо, написанное словами, жалобы русских на недостаток железа — все эти моменты представляют большой интерес, тем более, что, имеются и другие сведения о том, что русские начали селиться на Аляске еще до первых известных поселений, возникших в 80-х годах XVIII в.

Данные, полученные в самые последние годы, позволяют, хотя бы в общих чертах, разрешить загадку о происхождении многочисленных версий о древних русских насельниках Аляски.

В научной литературе общепринятым является убеждение в том, что заселение Аляски русскими было начато компанией Шелехова в 1783—1784 гг. Однако, теперь мы можем обосновать датировку начала заселения Аляски русскими XVII веком.

В октябрьской книжке американского журнала «Славянское и восточноевропейское обозрение» за 1946 г. помещена статья: «Затерянная колония Новгорода на Аляске» («The Slavonic and East European Review», American Series, III, 3,1946, 33—39. Об этой статье упомянул в 1946 г. Л. С. Берг, но лишь в порядке библиографического указания.), в которой есть ссылка на опубликованное в 1934 г. в Америке письмо одного из первых миссионеров на Аляске Германа, посланное настоятелю Валаамского монастыря в 1794 г. Копия этого письма была найдена в архиве русской церкви в Нью-Йорке. Для того чтобы найти оригинал этого письма, мы попытались обратиться к фондам Валаамского монастыря. Однако поиски, предпринятые нами при полном содействии Главного архивного управления и его ленинградского отделения, привели к выводу, что в настоящее время тот фонд, где могут быть письма Германа, в архиве Валаамского монастыря не обнаружен.

Удалось найти другим путем подтверждение того, что письмо Германа настоятелю Валаамского монастыря существует. Это письмо было опубликовано в России в 1842 г. в издании Вадима Пассека «Очерки России», кн. 5, а затем вторично было опубликовано в нескольких изданиях Валаамского монастыря 1894 и 1900 гг. («Миссионеры [валаамские] в Америке в конце XVIII столетия», с портретом Германа и его факсимиле и др., изд. Валаамского монастыря, СПб., 1900), а также в издании «Очерки из истории американской православной духовной миссии» (Кадьякской миссии 1794—1837 гг.), изд. Валаамского монастыря, СПб., 1894.

В издании Валаамского монастыря 1894 и 1900 гг. письмо Германа процитировано не полностью и в нем имеются не обозначенные пропуски. В издании же Пассека 1842 г. письмо дано полностью, без пропусков, и, кроме того, там помещено еще и второе письмо Германа, по тому же вопросу.

Поскольку подлинник в данное время недоступен и даже неизвестно, сохранился ли он, приходится пользоваться публикациями, сделанными по архивным делам Валаамского монастыря. В имеющихся публикациях указано, что подлинники писем Германа хранились в архиве Валаамского монастыря, в фонде «Канцелярский архив» в деле № 15. В изданиях Валаамского монастыря 1894 и 1900гг. воспроизведено факсимиле подписи: «убогий Герман». Самое содержание писем Германа, а также и главы миссии на Аляске Иосафа (Болотова), не вызывает каких-либо сомнений в подлинности всей этой переписки. Таким образом мы можем пользоваться имеющейся публикацией 1842 г. как достаточно надежным источником.

Обращение к данной публикации прежде всего позволяет установить, что оба письма Германа были написаны им не в 1794, а в 1795 г. Одно — 19 мая 1795 г. на имя настоятеля Валаамского монастыря Назария «со всейю братнею»; другое написано в тот же адрес через три дня, 22 мая 1795 г.

Сообщаем некоторые биографические данные о Германе. Происходил он из серпуховских купцов. Настоящее имя его и фамилия неизвестны. По отзыву Семена Ивановича Яновского, знавшего Германа на Аляске, это был «простой необразованный монах», однако он был «начитан духовных отеческих книг» и «имел великий природный ум». 16 лет Герман пошел в монахи в Троицко-Сергиеву пустынь. Эта пустынь — филиал Троицко-Сергиевской лавры — находилась на Петергофской дороге, в 15 верстах от Петербурга. Через 5—6 лет Герман перешел в Валаамский монастырь, расположенный, как известно, на архипелаге островов Ладожского озера. Его хотели послать в Пекин, но он отказался и вошел в назначенную правительством духовную миссию на Аляску. В ней было восемь миссионеров, в большинстве из Валаамского монастыря и, кроме того, двое служек. 19 мая 1795 г. «убогий Герман» писал с острова Кадьяка у берегов Аляски: «Мы американских пределов достигли благополучно все десять человек... в дороге находились почти круглый год (фактически с 22 января по 24 сентября 1794 г. — А. Е.)

Ехали без приключений, разве что «... по Охотской дороге к верховой езде напали... медведи, а по океану встречали разных морских зверей: котов, касаток, свинок, сивучек и других». («Очерки России», издававшиеся Вадимом Пассеком, кн. 5, Москва, 1842).

Письмо это написано с острова Кадьяка. На материке Герман и его спутники еще не были. В этом же письме Герман писал: «Есть на Куков-ских картах назначено к северу: по одной реке живут Русские люди, а у нас об них разные слухи, о коих мы между собой разговаривали тогда напоминали, желая как бы с ними видеться. Отец Макарий начал говорить: «Я, по намерению своему, если Бог изволит, когда буду на Алеутских островах по пристойности же должен быть и на Аляске, куда меня Аляскинцы уже и звали, и как к той стороне ближе те русские, то буду искать способа как бы проведать достоверно о них». А отец Ювеналий, услышавши про Аляску, не давши от ревности более тому говорить, торопливостью духа сказал: «Аляска по всему моей части подлежит»... Герман восхищался «ревностью» своих собратьев-миссионеров.

Таким образом в этом письме содержится глухое сведение относительно каких-то русских на Аляске, которых монахи хотели разыскивать. Значительно более подробные сведения по тому же вопросу содержатся в письме Германа от 22 мая 1795 г. Приведем полностью начало этого письма, относящееся к интересующему нас вопросу:

«Преподобный и пречестнейший, милостивый государь мой батюшка, отец Назарий, со всею любезною о Господе братнею радоватися вам желаю.

Писал я к вам одно письмо неясное, которое должно было отдать отцу Архимандриту (т. е. Иосафу — А. Е.) для пересылки к вам через компа-нионов (Лебедева и др.; очевидно, имеется в виду письмо Германа от 19 мая 1795 г. — А. Е.) и которое нельзя было ему не читать, для того и не мог я написать в оном, чтобы вы о нашем состоянии могли узнать чрез преосвященного, к которому я писал секретно о многих вещах, о чем изволите справиться; в том упомянул и о русских людях, но не сказал, как они зашли. Здесь слухи об них носятся такие: что они Новгородцы и во время царя Ивана Васильевича ушли в Сибирь и, по Лене спустившись, пришли на Колыму, сделали семь судов, называемых кочами, из Колымы перешли на Анадырь. Тут одно судно разбило, из коего люди вышли на берег; начали жить, сделали церковь, которой пол и по ныне цел, и сделан ныне тут город Анадырск, прочил же суда пошли в море и пристали 5 в Ижиге, в Якум, Танску, а шестой девался без вести, то и думают, что непременно то судно принесло в Америку, и живут тут, где ныне слышали, а при отправлении сего моего письмеца, когда я его до сего места тихохонько в своей маленькой кухоньке Дописывал (Герман был «хлебником», т. е., очевидно,.пекарем. — А. Е.), пошел в горницу, в коей братия живут и отправляется вместо церкви служба и всегда приходят люди, — услышал там от приехавших с матерого от Лебедевской компании, что те Русские люди от них близко, и хотя они с ними еще не видались; но очень слышно и получили чрез других ножи болыпия с надписью точно тех Русских; живут же они, как слышно, на большой реке, и рыба в ней Сибирских рек, которой у нас на Кадьяке нет. Есть же у них и Русская рыба щука и налим и если бы, батюшка, какая-нибудь помощь со стороны царской,-то весьма много можно добра получить, а с купцами очень неудобно приводить (очевидно, в подданство или в христианство. — А, Е.) здешний народ, потому что они только стараются о богатстве...» (там же стр. 251).

В этом письме содержатся сведения о каких-то новгородцах, которые, очевидно, в 1571 г., при наказании Новгорода за сношения с Литвой бежали оттуда на кораблях на север Сибири. Это, конечно, не исключено, но возможно, что это сведение слилось с другими, а именно с отголосками сведений о походе Федота Алексеева и Семена Дежнева. Обращает на себя внимание полное сходство маршрута — водою от устья Колымы до Анадырска. Число кочей то же, что и у Дежнева — семь. Говорится о том, что данная экспедиция основала Анадырск, но ведь имеется версия о том, что Анадырский острог был основан Дежневым. Говорится о том, что часть судов экспедиции прошла южнее Чукотского полуострова, но сейчас можно считать установленным, что часть людей из экспедиции Дежнева попала на Камчатку. Один корабль пропал без вести и, как полагают, достиг Аляски. Но ведь имеется версия о том, что четыре коча Дежнева пропали без вести, и, наконец, возможно, что все они или хотя бы один из них достигли Аляски.

Герман прожил на Аляске до самой своей смерти в 1837 г. Он жил на острове Еловом.

Возможно, что Герман и получил какие-нибудь сведения о русских на Аляске. Но за позднейший период сохранилось лишь несколько его писем, относящихся к другим сюжетам, и ответить на этот вопрос нельзя.

Американские историки пришли к выводу, что русские находились где-то недалеко от поселения «Казилова», у устья реки «Казиловой», «Кассиловой» или, как мы полагаем, «Киселевой» в зоне Кенайского залива, так как в этом месте в 1794г. были корабли компании Лебедева.

Учтя, что в 1937 г. в той же местности были найдены остатки большого древнего русского поселения, они считают совершенно доказанным, что это поселение и было новгородской колонией. С таким выводом нельзя согласиться.

Версия о новгородской колонии на Аляске пока что остается лишь возможной версией. Может быть, она и соответствует истине, может быть, и нет. Что же касается древнего русского поселения на Аляске, то этот факт представляет исключительно большой интерес, он совершенно бесспорный, и на нем следует остановиться подробнее.

В отчете губернатора Аляски за 1937 г. сообщено, что в 1937 г. при производстве межевания на Аляске с целью распределения гомстедов обследователи неожиданно нашли в зоне Кенайского полуострова остатки древнего русского поселения. Служащие министерства внутренних дел Соединенных Штатов, производившие работы на Аляске, нашли и частью раскопали 31 хорошо сохранившийся дом, размером 15 х 22 фута и 14 футов высотой. Стены толщиной в 4 дюйма сделаны из морской гальки, кирпичей, бревен и дерна. По заключению этнографов, размеры жилищ исключают возможность того, что они принадлежали эскимосам, а материалы, использованные для стен, исключают предположение, что там жили индейцы. Там могли жить только какие-либо европейцы, а из европейцев могли быть только русские. Специалисты установили, что данный поселок насчитывает примерно 300-летнюю древность.

В сообщенных выше сведениях указывается, что стены были сделаны из морской гальки, кирпичей и дерна. Обычно в лесистой местности дома строились из дерева. Лес в этой местности имелся. Поскольку это так, можно предполагать, что галька была насыпана в вырытые ямы прямо на землю для укрепления фундамента. Из кирпичей обычно делают так называемые стулья, кирпичные столбы, на которые ставится деревянный сруб из бревен. Возможно, что кирпичи понадобились и для печей. Дерн мог быть использован для утепления стен.

Высота дома в 14 футов является нормальной высотой жилого дома. Определение древности данного поселения было сделано по остаткам древесной растительности и на основании анализа геологического покрова — детритуса.

Конечно, можно было бы предположить, что данный поселок — остаток домов Лебедевской компании, однако трудно думать, что домам, построенным компанией Лебедева не раньше последних лет XVIII в., т. е. имевшим в 1937 г. давность примерно в 150 лет, приписана давность в 300 лет. Кроме того, те данные, которые имеются о поселении компании Лебедева — Ласточкина на р. Киселевой, совершенно не совпадают с данными о 31-м доме, найденными в той же местности.

Подводя итог всему сказанному, можно считать доказанным, что русское население появилось на Аляске примерно около 300 лет назад, в XVII в. Этот факт объясняет множество сведений, как теперь мы видим,— не случайных, о том, что на Аляске имелось древнее русское население. Возможно, что речь идет о четырех кочах, отделившихся от экспедиции Алексеева и Дежнева в 1648 г. и «пропавших без вести».

Можно предположить, что на Аляске было не одно, а несколько., а возможно, и много древних русских поселений, подобно тому, как есть свидетельства о древних русских поселениях вдоль северного края Азиатского материка. Перед нами не отдельные походы русских крестьян, искавших лучшей доли, промышленных и служилых людей, а северное ответвление потока переселенцев, пробивавшихся на восток, в Сибирь.

Новейшие археологические находки на Таймырском полуострове и на острове Фаддея (1941—1945 гг.), сделанные экспедициями Арктического института Главсевморпути, подтверждают это предположение.