Часть I. Единообразие [1988 Ретеюм А.Ю.

В своем произведении "Сад Эпикура", насыщенном размышлениями о жизни, о человеке и его культуре, А. Франс вывел фигуру (находившуюся с ним самим в явном духовном родстве) некоего скептика Жана, который заявляет, что "постиг всю тщету чистой науки, охватывающей лишь бесконечно малую частицу явлений и улавливающей слишком мало связей, чтобы на этом можно было построить обоснованную систему". Заканчивался XIX в., в обществе назревали серьезные сдвиги, требовавшие отклика знания. Ущербность господствовавшего в эпоху машин аналитизма и подметил выдающийся писатель. Способность к опережающему отражению действительности вообще свойственна настоящим художникам, и в первую очередь поэтам. Они, по наблюдениям Т. С. Элиота, более тонко чувствуют перемены в окружающем мире.

Во второй половине нашего столетия по мере быстрого усложнения цивилизации необходимость перестроек в сфере методологии служит предметом все более активного обсуждения. Нередко говорят о новых научных движениях - интегратизме (Энгельгардт, 1970), мегаэкологии (Федоренко, Реймерс, 1983), холистическом подходе (Сарга, 1982) и пр. При всем их различии они близки по конечной направленности, будучи причастными к попыткам решения глобальных проблем современности. Идет процесс становления системной ориентации, базирующейся на принципах познания целостности, которые преобразуют стиль научного мышления.

Новые цели. Одна из наиболее актуальных функций современной науки - установление соответствий между потребностями общества и средствами их удовлетворения при имеющихся ограниченных ресурсах.

Важный резерв интенсификации заключается в преодолении противоречий между основными и сопутствующими результатами деятельности предприятия, группы предприятий или отрасли. При ожидаемом экономическом росте определение положительных и отрицательных итогов реализации замыслов для выяснения их народнохозяйственной значимости, культурной ценности и человеческой приемлемости перерастает в крупную междисциплинарную проблему (см. рис. 2).

Рис. 2. Роль синтеза в интенсификации народного хозяйства: 1 - изучение положительных и отрицательных последствий; 2 - предсказание развития для осуществления современных перестроек; 3 - рассмотрение возможностей упрощения для более полного использования ресурсов; 4 - поиск вариантов усложнения для достижения лучших показателей затрат, результатов и потерь

Не менее важный резерв интенсификации - преодоление противоречий между долгосрочными целями совершенствования техники и экономики и наличными средствами проектирования и планирования (которые, как правило, не рассчитаны на учет качественных изменений объектов). При разрешении этой проблемы известный опыт накоплен в информатике (Балашов, 1985) и в области методологии разработки комплексных программ.

Еще один резерв интенсификации производства лежит в преодолении противоречий между необходимостью увеличения мощности и надежности объектов, с одной стороны, и сокращением затрат на их создание - с другой. Выход здесь один - сопряженное изучение структуры, функций частей и всего целого.

И наконец, резерв интенсификации, значение которого нельзя переоценить, состоит в преодолении противоречий в сфере природопользования между индивидуальными интересами отдельных экономических ячеек и общими интересами всего народного хозяйства. На низших уровнях отдается предпочтение преимущественно кратковременному и узконаправленному потреблению ресурсов, на высшем - потреблению долговременному и широконаправленному. Проблема может быть разрешена несколькими путями, включая развитие интегральной биогеотехнологии, ориентированной на многоцелевое использование освоенного пространства, на полнейшую утилизацию извлеченной материи, на всемерное замыкание антропогенных звеньев круговорота атомов, что обеспечивает защиту здоровья людей и охрану среды обитания.

Общенаучные проблемы содействия совершенствованию производства (выше были перечислены только главнейшие из них) фактически неотделимы одна от другой, представляя собой один узел. Вместе с тем они с методологической точки зрения подобны, так как действительно разрешимы лишь с помощью средств синтеза, сфокусированных на познании связей и отношений объектов, их проявлений, которые рассматриваются в качестве функций. Как подчеркнул Р. Акоф (1985), "в век систем мы ищем решения снаружи и, только когда нам это не удается, идем внутрь". Характерно, что границы самих новых систем в отличие, например, от поверхностей аналитически изучаемых вещей любого вида обычно заранее неизвестны, и они выделяются в итоге исследования (конструирования). Задача синтеза, в частности, есть и улучшение психологического климата на производстве, преодоление "недостатка человечности" (выражение X. Ортеги-и-Гассета) специалистов, которые в силу разорванности технологических стадий разобщены между собой и, не имея отчетливого представления о конечных результатах своего труда, порой теряют из виду перспективу - принесенную пользу всем и каждому.

Конечно, помимо внешних факторов, т. е. практики, стимулирующей развертывание работ синтетического плана, в науке действуют в том же направлении факторы внутренние. Логика развития дисциплин на известном этапе побуждает переходить от редукционизма к генерализму, к системной ориентации. Яркая и самобытная постановка проблемы синтеза как чисто научной задачи принадлежит В. В. Докучаеву, еще в 1899 г. обратившему внимание на один важный недочет приобретений человеческого разума: "...изучались главным образом отдельные тела... отдельные стихии... но не их соотношения, не та генетическая, вековечная и всегда закономерная связь, какая существует между силами, телами и явлениями, между мертвой и живой природой, между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром - с другой. А между тем именно эти соотношения, эти закономерные взаимодействия и составляют сущность познания естества... лучшую и высшую прелесть естествознания". Примерно в то же время А. Пуанкаре приходит к выводу о том, что "единственной объективной реальностью являются отношения вещей, из которых вытекает мировая гармония"; он и изучал их методами топологии. Творец теории полиэдров (многогранников) усматривал в окружающей действительности соответствия и преобразования, основатель же почвоведения замечал в ней прежде всего взаимодействия (хотя как кристаллограф отлично видел и повторяемости). В этих особенностях мировоззрений великих ученых содержатся черты двух линий интеграции знания, восходящих к натурфилософским представлениям древности, и в наши дни четко вырисовывающихся на обширном поле системных исследований. Линию Пуанкаре условно можно назвать топологическим, а линию Докучаева - десмографическим (от греч. desmos - связь) синтезом.

К системологии. "Мне кажется,- писал Ж. Л. Л. де Бюффон более 200 лет назад,- что единственным средством создать инструктивную и естественную систему является собирание вместе предметов похожих и разделение тех, которые отличаются друг от друга". Последующее совершенствование систематики привело к возникновению ряда дисциплин, все более отвлекающихся от вещественного выполнения объектов и сосредоточивающихся на отражении их в структурном или организационном аспекте. Крайнее положение в этом ряду занимает учение о симметрии. Как показал Ю. А. Урманцев (1974), "теория симметрии поднималась на новую ступень каждый раз, когда принималось то или иное тождество различного, равенство неравного". Симметрийное изучение мира переживает стадию экспансии. Будучи вначале призванным выявлять всевозможные "геометрические пространственные правильности" (по В. И. Вернадскому), оно позволяет сейчас раскрывать закономерности не только тождества, но и порождения, а также соподчинения. Например, симметрия подобия Шубникова, видимо, пригодна для описания и иерархии городов, распределяющихся в соответствии с известным правилом "ранг - людность", и иерархии природных тел, чьи размеры для смежных классов различаются в 2- 3 раза (Пиотровский, 1963; Пузаченко, 1986). Успехи в познании общих свойств симметрии, диссимметрии и антисимметрии o подкрепляют вывод о достижимости "объединения научных знаний в целостную систему, построенную на единой основе, в качестве которой выступает принцип симметрии" (Акопян, 1980). Именно на данном принципе базируется наиболее разработанный с математической и содержательной точек зрения вариант общей теории систем Урманцева.

Меньшей степенью абстрактности обладает другое направление систематизации - кибернетика. Весьма точная характеристика ее подхода принадлежит автору курса "Основы кибернетики" Ф. Джорджу (1984), считающему важнейшей особенностью намеренное игнорирование различия между "живыми" и "неживыми" (искусственными) системами. Такая установка конкретизируется с помощью понятий связи и управления, составляющих собственно предмет науки. Распространенное мнение выразили А. И. Берг и Б. В. Бирюков (1980), определив, кибернетику как исследование единых закономерностей, лежащих в основе процессов управления в различных средах, условиях, областях. "Ядро кибернетики,- подчеркивает А. Рапопорт (Rapoport, 1982),- образует концепция обратной связи".

Эффект обратной связи (управления) обусловлен действием сигналов, несущих информацию. Есть веские доказательства того, что информация не существует как некая самостоятельная "реалия", а представляет собой специфическую форму энергетических процессов, возникающую всякий раз тогда, когда на внешнее воздействие система отвечает разрядкой энергии, гораздо большей по величине, чем энергия сигнала (Сетров, 1972). Свойством подобной реакции, насколько известно, наделены организмы и машины отдельных типов. Но, как полагает А. Д. Арманд (1975), неживая природа также иногда способна откликаться на информацию, которая фиксируется в строении объекта (например, снега) и детерминирует дальнейшее его поведение. Все же, однако, здесь мы сталкиваемся скорее с явлением внешнего подобия, ибо сигнальное воздействие не имеет существенного значения для косных тел.

По не совсем ясным причинам синтетические возможности кибернетики до сих пор не раскрылись в должной мере.

В период, разделяющий моменты публикации этапного мемуара П. Кюри о принципе симметрии и статей М. М. Завадовского с первым описанием конкретного кибернетического механизма ("плюс - минус" взаимодействия органов), А. А. Богдановым закладывается фундамент всеобщей организационной науки - тектологии. В ней рассматриваются единые процессы возникновения, эволюции и исчезновения форм двух основных типов: централистических и скелетных. Теперь, спустя десятилетия после издания трехтомного труда А. А. Богданова, общепризнано, что тектология была пионерным опытом детальной систематизации массы эмпирических фактов, касающихся структурно-организационных отношений в природе и обществе. Некоторые позднейшие тектологические результаты освещены в обзоре А. Л. Тахтаджяна (1972). Близкая методологическая ориентация получила развитие в общей теории систем Л. фон Берталанфи, призывавшего к поиску и изучению "структурных подобий и изоморфизмов в разных областях". Фактически использование всяческих тождеств стало основным направлением так называемых системных исследований - далекого отзвука "таблиц аналогии" Ф. Бэкона.

По верному замечанию Г. Рополя (см. Lenk, Ropohl, 1978), ныне можно говорить о сосуществовании трех системных концепций: функциональной, структурной и иерархической. Наиболее разработана первая из них, что дает повод считать ее основополагающей. Так, согласно автору книги "Введение в системную науку" Г. М. Сэндкуисту (Sandquist, 1985), смысл познания систем как раз и заключается в определении соотношений между воздействиями на них со стороны внешней среды и ответными реакциями. Предпринимаются усилия к объединению функционального и структурного подходов; одна из развернутых попыток "наведения мостов" принадлежит Б. Уилсону (Wilson, 1984), давшему схемы и внешних, и внутренних связей систем. Все три концепции включает в себя общая теория живущих систем, предложенная Дж. Г. Миллером (Miller, 1979), который по аналогии с клеткой в сопряженных биотических и социальных объектах семи уровней иерархии (до общества включительно) выделил 19 субсистем, обменивающихся веществом, энергией и информацией.

В последнее время большой интерес вызывают явления взаимодействия систем. В совокупности они охватываются новой наукой - синергетикой. Создатель синергетики Г. Хакен (Haken, 1983) видит ее предмет в эффектах "самоорганизации, ведущей к качественно новым структурам в макроскопическом масштабе", особо отмечая общность уравнений, описывающих их. Закономерности возникновения порядка из хаоса устанавливаются с помощью методов термодинамики неравновесных процессов (Prigogine a. Stengers, 1984 и др.).

Рассматривая сами продукты системных исследований, можно констатировать, что в большинстве случаев мы имеем дело с данными, касающимися обособленных материальных и идеальных объектов, которые издавна были распределены между автономными дисциплинами.

Междисциплинарный синтез в условиях сфокусированности внимания на выявлении подобий, аналогий, изоморфизмов как бы запрограммирован логикой анализа тел (и идей). Поскольку число аналитических ходов в принципе ограниченно, имеется, как явствует из вышеизложенного, всего несколько научных программ. Главные из них - изучение симметрии, поведения, строения, иерархии и эволюции (см. рис. 3). Эти программы, следуя Г. Холтону (Holton, 1978), можно назвать тематами, концептуальными схемами, используемыми для упрощения реальности. Важно подчеркнуть, что применительно и в отношении познания самих объектов, в отдельности взятых, системная ориентация пока остается преимущественно средством анализа. Таким образом, с гносеологической и онтологической точек зрения "проблема синтеза остается открытой" (Балашов, 1985).

Рис. 3. Типичные исследовательские программы в познании отношений и связей объекта как системы

Работы в плане систематизации, ведущие к формированию системологии, необходимы, разумеется. Тем не менее надо учитывать, что некоторые тематы находятся в явной зависимости от формалистических установок позитивизма, этой философии "мертвого бытия" (по характеристике Н. О. Лосского). Фактически сосредоточение интереса исследователей на фиксации одного внешнего сходства продолжает и закрепляет традиции частичного мировоззрения с его девизом "разделяй и властвуй". В линейном синтезе нельзя не видеть наложения на всю окружающую действительность привычной картины общественного устройства, которое отличает господство специализации и распространение отчуждения. Последнее, как показали К. Маркс и Ф. Энгельс, явилось следствием установления капиталистических отношений.

Линия Докучаева. Внешней антитезой топологизму, ведущему к демонстрации тождественности явлений, выступает десмографическая линия синтеза как путь к постижению связей. Исходный пункт нынешней десмографии обозначил еще в начале XIX в. Е. Снядецкий (на труды которого опирался В. И. Вернадский при создании биогеохимии), писавший: "Весь мир есть непрерывная цепь существ и феноменов, так тесно соединенных между собой, что разрыв какого-нибудь звена угрожает целостности всей цепи". Синхронные связи прослеживает преимущественно география, диахронные - история. Обе науки роднит энциклопедическое совмещение разнокачественных явлений. Они подобны и по структуре. Та и другая издавна используют топологические принципы, осуществляя синтез более высокого уровня, т. е. изучая как связи, так и отношения (в теории органических существ Снядецкого организмы подобны и сопряжены между собой обменом веществ). Скажем, в учении В. В. Докучаева о природных зонах сведены воедино представления о взаимодействиях косных сред с живым покровом, имеющих итогом почвообразование, и понятие симметрии (именно конуса), а в курсе истории России В. О. Ключевского сочетаются рассмотрение процессов развития страны в результате противоборства внутренних и внешних факторов с показом роли общественных классов (в чем воплощены идеи структурно-функционального подхода).

Предметы географии и истории - нечто ставшее и случившееся, то, что несопоставимо чаще всего по пространственно-временным масштабам с миром исследователя. Поэтому в них широко применяют методы воссоздания вероятного характера связей и их косвенного отражения.

Интегративное изучение природы и общества пережило уже несколько этапов своего движения ко все более многостороннему воспроизведению сложного объекта, начав с констатации простой совместимости и современности и дойдя до проникновения в механизмы целостных систем. В методологическом арсенале географии и истории есть инструментарий, пригодный для разных познавательных ситуаций, для специфических социальных целей. По признаку отбора значимых отношений и связей здесь можно различить 11 расходящихся путей¹ (см. рис. 4).

¹ (Классификация научных подходов, понятно, сильно упрощает реальность. В конкретных работах прослеживается влияние двух-трех и более подходов; скорее, это более или менее яркие моменты принятой методологии, реже - методологические доминанты.)

Рис. 4. Пути изучения внешних отношений и связей объектов: а - индивидуалистический; б - диплостический; в - медиальный; г - централистический; д - генеративный; е - интеракционный; ж - фундаментальный; з - трансфертный; и - маргинальный; к - гомологический; л - континуальный

Индивидуалистический путь. Его истоки лежат в трудах Эратосфена и Фукидида, придававших большое значение фиксации черт своеобразия в облике каждой из описываемых сфрагид (районов) и эпох (периодов), ограниченных "естественными" рубежами. Географ и историограф стремятся понять причины формирования индивидуальности районов и периодов, выделяемых в соответствии с традицией и собственными представлениями о критериях неповторимости, почему процедура районирования и периодизации превращается порой в дело такта и вкуса исследователя, говоря словами 3. Пассарге.

Интеракционный путь (от лат. interactio - взаимодействие) наследует натурфилософский взгляд на мир. Его специфика отчетливо видна уже в "Исторических записках" Сыма Цяна (I в. до н.э.), где проведена идея о взаимопревращении вечных стихий и замкнутом кругообороте. Взгляд на общественные события как проявления действия равнозначных "факторов" двумя тысячелетиями позднее обоснован М. М. Ковалевским и М. Вебером. Установке интеракционного пути близок, в частности, показ движения создаваемой в хозяйстве стоимости, что впервые сделал более 200 лет назад в своей "Экономической таблице" Ф. Кенэ. В географии этот подход избран с давних пор. Наглядное выражение он получил в 1915 г. на схеме В. П. Семенова-Тян-Шанского, иллюстрировавшей одно из первых определений географии как науки о взаимосвязях и взаимоотношениях (возрождено в так называемой моносистемной модели В. С. Преображенского). Мысль о равнозначности слагаемых природных комплексов прочно вошла в сознание географов.

Диплостичесшй путь. Медиальный путь. Они обладают Общими гносеологическими корнями, так как восходят, очевидно, к первоначальной операции мышления - образованию бинарных сочетаний определяемого и определяющего, изученных А. Валлоном. Логику первого из них, диплостического (от греч. diploos- двойной), сосредоточенного на изучении зависимости одного объекта от другого, хорошо передает утверждение А. И. Воейкова: "Река - продукт климата". Эта логика последовательно выдерживается в геоморфологии, располагающей детальной моногенетической типологией рельефа (рельеф эоловый, делювиальный, техногенный и т. п.). Наиболее ясное воплощение стиль мышления диплоетики нашел в климатическом детерминизме Ш. Л. де Монтескье.

Отдавая должное медиальной темате (от лат. medius - средний), географ или историограф рассматривают влияние среды в целом на данный объект, который предстает, таким образом, в качестве ее порождения. Л. И. Мечников писал, что "истинным творцом истории следует считать вообще среду". Медиальному пути обязаны своим происхождением множества категориальных семейств, куда входят, между прочим, однопорядковые понятия с такими обобщениями, например, как планктон, бентос, нейстон и т. д.; таежные птицы, звери, насекомые и т. п.; поведение жителя столицы, пригорода, села и пр.; древнеславянские орудия, керамика, жилища, обряды и другие слагаемые культуры. Он взят на вооружение в отраслевых географических дисциплинах со времени их обособления. В ранг концепции медиализм возведен Г. Т. Боклем, который историю цивилизации в Англии ставил в зависимость от природной среды. Влияние ее заметно в понятии культурного ареала О. Т. Мэсона и его производных.

Централистический путь служит как бы ответвлением пути медиального, подчеркивая необходимость дифференцированного отображения значения внешних факторов для изучаемого объекта, а также следов его жизнедеятельности. В настоящее время он исключительно популярен и даже претендует на статус особой дисциплины - экологии (название науке присвоено Э. Геккелем в 1866 г.), простирающейся на исследование связей всех живых существ с окружающей средой¹.

¹ (Нередко границы экологии раздвигают, видя в ней "науку о строении и функциях природы" (Одум, 1968). При этом не замечают, что на мир проецируется традиционно западная персоналистическая установка с ее обостренным вниманием к центростремительным связям, связям "на себя".)

Фундаментальный путь. Смысл его в десмографии заключается в изучении взаимодействия составляющих, ранжированных по их относительному "весу", другими словами, по способности каждого из них обусловливать собой характер других. Фундаментализм обнаруживается уже в исторических концепциях А. Барнава и К. А. Сен-Симона, придававших первостепенное значение среди Есех компонентов общественной системы хозяйству, или "индустрии". Наиболее известный опыт реализации идеи фундаментальности в географии принадлежит школе ландшафтоведения (во главе с Н. А. Солнцевым), в которой ведущая {юль отводится земной тверди, а все естественные тела в природных комплексах располагаются в виде пирамиды с геоматическим основанием, увенчанной "слабыми" животными.

Трансфертный путь (от лат. transferre - переносить) стремится воспроизвести порядок связей; конкретно его выражают в географии понятие геохимического ландшафта, предложенное Б. Б. Полыновым, понятие синхоры Ю. П. Бялловича, понятие энерго-производственного цикла, введенное Н. Н. Колосовским, и др. Средства геохимии и геофизики, предназначенные для исследования материальных носителей связей, К. К. Марков называл "сквозной" методологией, считая ее важнейшей для географии. Обычно приоритет принадлежит энергетическому синтезу применительно к экосистемам - традиции, идущей от работ Р. Линдемана и В. С. Ивлева. В истории трансферентным подходом пользовался, например, А. Пиррен, на материале средневековья обосновавший концепцию определяющей роли внешней торговли в развитии стран Европейского субконтинента.

Маргинальный путь (от лат. margin - край) направляет исследователя на познание сложных пограничных смесей, выполняющих одновременно функции и памяти, и питающей основы, и посредника. На протяжении века активно изучаются биокосные образования - почвы. Недавно В. О. Таргульян указал на наличие общих свойств всех гетерогенных слоев у поверхности твердых тел, названных им ситонами. Еще в конце XIX в. Р. В. Ризположенский выступил с гипотезой о существовании почв трех типов - твердых, жидких и газообразных. Эти представления созвучны идее активных граничных поверхностей, которая была высказана В. И. Вернадским и ныне разрабатывается Т. А. Айзатуллиным, В. Л. Лебедевым и К. М. Хайловым (1979 и др.). Аналогом почвоведения можно признать культурологию, имеющую дело со сложнейшим материально-идеальным составом, который, подобно почве, играет роль промежуточной среды г(как писал о том Б. К. Малиновский) и вместе с тем питающего базиса (поддерживая воспроизводство индивидуальной общности). Некоторые культуры (от лат. cultura - возделывать), заметим, кстати, приурочены к ареалам почв, и наоборот; пример первого случая - энеолитическое Триполье, процветавшее более 1500 лет на черноземах, пример второго - ирригационные почвы бассейна Амударьи в пределах Бактрианы.

Генеративный путь (от лат. generatio- рождение) указывает на соподчинение однородных (в точном смысле слова) объектов. В истории этот путь представлен, в частности, доктриной элит, которая была изложена Т. Карлейлем. в. его сочинении "Герои, почитание героев и героическое в истории" и позднее получала развитие у В. Парето (она отличается акцентом на вкладе сильных личностей в общественное движение и воспринята таким ученым-синтетиком, как А. Д. Тойнби). В географии раньше всего обратили внимание на иерархичность поселений. Система поселений разного ранга - к тому же весьма древний феномен, существующий, скажем, на юге Русской равнины более 4 тыс. лет (Маркевич, 1981). Его исследование дало одно из самых известных обобщений - теорию центральных мест Кристаллера - Леша. Генеративный путь проявляется также в биогеографии, где создано учение о плеядах (С. К. Клумов, А. Н. Формозов), или консорциях (В. Н. Беклемишев, Л. Г. Раменский), т. е. объединениях особей разных видов, связанных с наиболее продуктивным организмом, или популяцией. Зачатки учения о консорциях-плеядах содержались еще в трудах Ч. Дарвина. Своеобразное воплощение подход нашел в феноменологическом изучении восприятия среды, предстающей порождением индивидуума, группы, народа. Наиболее впечатляющее достижение генератизма в наши дни - это, безусловно, синтез землеведческого уровня, построенный как развертывание картины последствий движения литосферных плит (плитотектоники).

Гомологический путь (от греч. homologos - подобный). Суть его вполне раскрывается в одном из первых определений ландшафта как "единого гармонического целого", "типически повторяющегося на протяжении известной зоны Земли", принадлежащем Л. С. Бергу. И до сих пор географы при выделении районов обычно исходят из принципа распространенного подобия территорий (акваторий). В форме районирования предстает классификация. Параллель гомологическому пониманию ландшафта образует идея историко-этнографических областей (Андрианов, Чебоксаров, 1975). Гомологизм использовал В. М. Дэвис в своем учении о стадийном развитии рельефа земной поверхности (проведя принцип временного подобия). Его же влияние прослеживается во всех теориях эволюции общества - от циклов Дж. Вико, через триады эпох первобытного, государственного и цивилизованного состояний, по Н. Я. Данилевскому, "простоты", "цветущей сложности" и "упрощения и смешения", по К. Н. Леонтьеву, до новейших воззрений о "стадиях роста" в духе У. У. Ростоу и его единомышленников (здесь, конечно, отразилась и мысль о вечном кругообороте).

Стремление к выделению все более единообразных объектов оправдывает возникновение теорий малых систем (не в смысле сложности). Такая тенденция выразилась, например, в создании биогеоценологии В. Н. Сукачева. Другой пример - теория социальных групп, восходящая к представлениям Т. Гоббса о составных частях "естественного тела" Левиафана, государства.

Именно в рамках гомологизма находит широчайшее применение в географии и истории сравнительный подход.

Континуальный путь (от лат. continuum - неразрывное,, сплошное). Интересна судьба работ, выполненных с позиций кон-тинуализма. В истории им впервые воспользовался Н. Д. Фюстелыде Кулачж, убедившийся в непрерывности смены форм общественной жизни от античных времен к средневековью. Его выводы натолкнулись на критику в последней четверти XIX в., хотя они базировались на обширном фактическом материале. Точно так же отсутствием понимания были встречены труды Л. Г. Раменского о континууме растительного покрова, начавшие выходить с 1910 г. В обоих случаях потребовалось более полувека, чтобы идея постепенности переходов получила признание, которому препятствовала (да и теперь препятствует) ее внешняя несовместимость с гомологизмом, идеей прерывности, заставляющей искать всегда и всюду четкие границы.

Рассмотренные программы оперируют - явно и неявно - понятием системы. В системных образованиях есть два типа составляющих. Один из них образован компонентами; они внутренне однородны, чаще всего будучи представлены телами, выполняющими какую-либо функцию (пример: горнодобывающая промышленность в народном хозяйстве). В другой входят субсистемы, отличающиеся гетерогенностью (пример: бассейны притоков реки). Перед нами два разных способа отражения одной и той же реальности, дающие дополнительные модели. Поясним мысль схемами землеведческого содержания (см. рис. 5).

Рис. 5. Земля как система океанов и материков (А) и как система сфер (Б)

Общность путей подчеркивает единство географии и истории, образующих одну неразрывную совокупность наук о земных системах. Каждая такая система обладает собственным пространством и временем, разделить которые можно только мысленно и с большой потерей информации. Сложность общего объекта географии и истории определяет использование ими специфического метода описания - нарративного повествования, своего рода рассказа - способа изложения, отличного от принятого в других науках. Установлено, например, что Геродот в своей "Истории" использовал форму трагедии. География в лице страноведения всегда тяготела к эпическому жанру (вспомним классические труды - от "Географии" Страбона до "Землеведения" К. Риттера и от "России" П. П. Семенова-Тян-Шанского до "Азии" П. Гуру: крупная форма сочинения, обилие подробностей, известная "рыхлость" композиции, картинность).

Во всех направлениях мысли проявляют себя две тенденции - реалистическая и практическая. Крайнее выражение первой - натуралистические представления о полной адекватности теоретических представлений объекту, независимых от исповедуемых исследователями убеждений. Реализм особенно близок физико-географам, верящим, подобно С. В. Калеснику, в то, что ландшафты - это "объективная реальность, действительно существующая в природе, а не продукт обобщения человеческого ума". В практической тенденции воплощена потребность выдвинуть на передний план человека с его деятельностью, прежде всего познавательной. Свое завершение она получила в феноменологической установке, чью суть хорошо передает высказывание Э. Гуссерля: мир просто не может быть "чем-то иным, нежели развертывание моей субъективности, которую мне никогда не перешагнуть". Однако в последнее время наблюдается некоторое сближение реализма и практицизма при отказе от крайностей. С одной стороны, в среде географов и историков утверждается мысль Гете: "...то, что фактуально, уже теория",- и, следовательно, описания объекта ни по форме, ни по содержанию не могут быть совершенно независимыми от стиля мышления ученого. С другой стороны, постепенно осознается необходимость онтологизации знаний.

Одиннадцать путей, кратко охарактеризованных выше,- это одиннадцать картин земного шара, кажущихся противоречивыми. Но сам факт их параллельного развития со всей очевидностью указывает на то, что они, воспроизводя отдельные моменты целого, могут и должны быть совмещены. Общий недостаток всех подходов заключается в неразличении системы, части и смеси систем, которое вызывает до сих пор не преодоленные трудности. Например, затрачено немало усилий на то, чтобы доказать наличие или, напротив, отсутствие интегративных качеств растительных сообществ. Разрешение дилеммы - в пересмотре рамок исследования. Для пояснения сказанного можно сослаться на авторитетное мнение геоботаника Б. А. Быкова, признавшегося в свое время в пережитом им кризисе взглядов на фитоценоз. Его соображения интересны как образец системной рефлексии, приведем их почти полностью. В своем "Геоботаническом словаре" автор пишет: "Привыкнув к пониманию фитоценоза как совокупности взаимодействующих растений, он вдруг уяснил, что эти взаимодействия между высшими, слагающими сообщества растениями не являются прямыми и органически необходимыми отношениями (исключая синэкию¹). Что, напротив, прямыми органическими отношениями эти растения связаны с животными (хищниками, паразитами, вредителями) и многими низшими гетеротрофными растениями, например с микоризообразующими грибами. Здесь отношения неизмеримо более тесные, скрепленные функциональными и обратными связями... Более важны и более остры не взаимоотношения пары стоящих рядом сосен, а взаимодействия между ними и микори-зообразующим масленком, между ними и питающейся их семенами белкой. Сопоставив пару деревьев и их очень сложные консорции, можно понять, что сообщество следует рассматривать шире и глубже".

¹ (Синэкия - взаимосвязи без существенной передачи вещества и энергии.)

И в географии, и в истории проведение границ - проблема проблем. Из-за отрывочности знаний, полученных с помощь ныне принятых подходов (при их неоспоримых достоинствах), лишь на уровнях философии и физики с химией раскрывается всеединство мира. Целое в его подлинной сложности предстанет перед нами тогда, когда сосуществующие пути будут слиты в одну методологическую систему. Создание такой системы и есть одна из насущных задач науки.

Синтез, как показывает опыт реализации множества исследовательских программ, должен более последовательно опираться на принципы диалектики, чтобы быть действенным. Стратегия обобщения сведений о Земле ясна. Это постепенное восхождение от абстрактного к конкретному - путь, избранный К. Марксом в "Капитале" и приведший к установлению закономерностей жизни общества. Но еще предстоит найти недостающие звенья, которые соединят исходные положения с соответствующим методом.

Подведением единой основы под частные методологии, напрямую несовместимые между собой и находящиеся в оппозиции друг к другу (подобно гомологическому и континуальному путям), далеко не исчерпывается конечная цель синтеза знаний о способах получения знаний. Важно вместе с тем обеспечить сближение научных ориентации, зависящих от глубинных особенностей человеческого восприятия и культуры. Стоят четыре задачи.

Во-первых, преодолеть ограниченность генерализующего и индивидуализирующего мировоззрений. Конечно, "предмет истинного знания есть не вещь, в отдельности взятая, а общая природа всех вещей", как писал В. С. Соловьев. Однако имеется доля правды и в утверждениях радикально настроенных географов и историков, выдвигающих в противовес позитивистской программе схематизации мнение о ценности знания явлений в их неповторимости, что роднит науки о районах и периодах с практической медициной.

Во-вторых, преодолеть ограниченность физикализма и психологизма. Естественно рассматривать окружающую действительность как сложную совокупность тел и процессов, где соединение общественного и природного идет через производство, представляющееся разновидностью обмена веществом и энергией. Но люди наделены сознанием, а "сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его"¹, из чего вытекает необходимость специального исследования феномена опредмечивания идей в ходе планирования, проектирования, строительства и других направлений деятельности, как бы развертывающего тезис, что "вся история - история мысли" (Р. Дж. Коллингвуд).

В-третьих, преодолеть ограниченность рационального и эмоционального, на чем в свое время настаивал Л. Н. Толстой. Этот синтез приобретает все большее значение в наши дни в связи с работой над долгосрочными программами развития, выполнение которых во многом зависит от человеческого фактора. Как свидетельствует практика, в оценках результатов и последствий эмоциональный подход (видимо, привлекающий интуицию) в целом ряде случаев оказывается точнее рационального. Вообще ценностное отношение к объекту всегда было свойственно даже физической географии (что обнаруживается, например, в характеристиках климата и животного мира), так что нужно лишь его более концентрированное выражение. География, будучи мостом между естествознанием и обществоведением, несет серьезную ответственность за гуманизацию знания. Лучшая конкретная форма синтеза рационального и эмоционального - краеведение.

В-четвертых, преодолеть ограниченность понятийного и образного путей миропонимания. Обращение к образам важно потому, что оно, пользуясь словами А. А. Потебни, "удовлетворяет врожденной человеку потребности видеть везде цельное и завершенное". Художественное начало должно дополнять научное, "особенно там, где речь идет о поисках новых теоретических и технических решений, где мысль стремится охватить предмет в его многосторонних связях, в единстве противоречивых тенденций" (Гулыга, 1980).

Наряду с этим важно обеспечить синтез научных языков, поскольку распространенное взаимное непонимание специалистов обусловлено во многом лексическим барьером. И хотя каждому из языков, как подметил У. Куайн, присущ свой способ объектного расчленения мира, их в принципе можно привести к более широкой онтологической системе.

Слияние подходов и ориентации, различных путей интеграции знаний создаст необходимые предпосылки для более полного раскрытия того, что А. С. Пушкин называл "вечными про-тивуречиями существенности".

Одноначальность, многомирие. Какая же методологическая ориентация способна удовлетворить запросы сегодняшнего дня и дня завтрашнего? Ответ, думается, должен быть такой: монистическая ориентация, которая определит конкретный способ рассмотрения того или иного множества земных явлений в свете одного начала - материального или идеального, без априорных допущений о границах подлежащего изучению предмета, ибо мы склонны расчленять природу и общество в соответствии со сложившимся аналитическим делением науки на дисциплины. Теория этого предмета строится в форме последовательного развития исходного положения о совместном образовании некоторой группы вещей. Развертывание идеи разнокачественного самовыражения единой первоосновы вытекает из принципов целостности и каузальности, оно конкретизирует положение о том, что "действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции", как писал о том В. И. Ленин¹.

Монистическая линия синтеза синтезов на уровне наук о Земле впервые была намечена В. И. Вернадским, мыслившим категориями планетарных сфер. Для воссоздания сферической методологии (систематического изложения ее автор, к сожалению, не оставил),где, по оценке И. В. Блаубергаи Э. Г. Юдина (1973), впервые проводится принцип целостности в столь грандиозных масштабах, достаточно процитировать несколько коротких высказываний.

"Есть всегда ученые, которые ярко чувствуют и охватывают... живую, реальную природу нашей планеты, всю проникнутую вечным биением жизни, и для которых это понимание единой Природы является руководящей нитью всей их научной работы" (1978).

Здесь подчеркивается гносеологическая роль монистических принципов. Цитируем далее:

"На земной поверхности нет химической силы, более постоянно действующей, а потому и более могущественной по своим конечным последствиям, чем живые организмы, взятые в целом" (1960).

В этих словах отражен источник самодвижения природы Земли, как бы разделившейся на две части -живую и неживую и вновь соединившейся в системе биосферы. Концепция биосферы открывает новую эпоху в истории эмпирических обобщений естествознания.

Для реконструкции логики синтеза Вернадского важны и другие его соображения. Приведем еще одно место из "Биосферы":

"Деятельность воды в механизме всей земной коры совершенно решающая; особенно ярка она в биосфере" (1960).

Последняя мысль как будто противоречит идее планетарной системосозидающей функции живого вещества. Однако она очень характерна для ученого и высказывалась им неоднократно, например в "Истории природных вод" и в итоговой книге, где сказано, что во внешней области планеты "вода играет первостепенную роль" (1965).

Столь же большое значение придавалось летучему веществу:

"На каждом шагу, во всех окружающих нас явлениях на земной поверхности мы сталкиваемся с исключительной важностью природных газов, обусловливающих и химические, и физические процессы земной коры" (1960).

В. И. Вернадский обращает внимание на глобальный эффект деятельности человека:

"Homo sapiens охватил своей жизнью и культурной работой всю биосферу" (1977).

"В биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание... Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его, как существа общественного" (1980).

Для понимания того, что отличает монистическое мировоззрение, принципиальное значение имеет следующее рассуждение: "...субстрат, на котором живое вещество живет, может принадлежать, в сущности, к различным геологическим оболочкам, но от них оторван и, попав в новые условия, должен поэтому считаться веществом биосферы, а не той оболочки, к которой он принадлежал раньше" (1965).

Уже в одном утверждении о двойственности положения субстрата запечатлено новое видение Земли. Фактически речь идет о вхождении участков наружных слоев планеты в состав нескольких сфер. В. И. (Вернадский, как никто до него, вскрыл диалектику глобального взаимодействия видов материи, указав на формирование сфер влияния обособленных активных начал. Специально им была изучена одна из них - биосфера, но, видимо, допускалось существование, а точнее, сосуществование планетарных образований, несущих в себе абиотические начала. Наиболее массивное и мощное из них - вода, которая "нахо-дится в непрерывном движении, переполнена действенной энергией, сама вечно меняется и меняет все окружающее". Но если какое-либо вещество способно выступать в качестве строителя планетарных форм, то оно должно создавать и формы меньших масштабов, отчасти уже, конечно, известные науке.

Монизм концентрирует внимание на внешних проявлениях данного фактора. Многоплановость устройства планеты позволит отразить мысленный переход от одного фактора к другому. В идеале должны быть рассмотрены все возможные влияния каждой силы, которая теоретически и практически значима. Выбор монистической ориентации означает отказ от явных или неявных ограничений на специфику изучаемых явлений, характерных для аналитических работ.

Главное заключается в соблюдении логики исследования, начинающегося с выделения некой первопричины и ведущего далее к определению в первом приближении контуров зависимой от нее области пространства-времени. Это путь преодоления междисциплинарных средостений. Монистическое миропонимание передает формула "от однокачественного начала к разнокачественному объекту".

В монизме сочетаются сильные стороны всех подходов, способствующих познанию единого во множестве и множества в едином. Его позднее (по сравнению с принятыми способами синтеза) становление объясняется трудностями постижения большого и сложного целого, а также ограниченностью социальных заказов при недостаточной интеграции общества. Концепция сфер Вернадского опередила ход событий, она и до сих пор воспринята далеко не всеми специалистами.

Для развития универсальной методологии потребовалось несколько десятилетий, затраченных на последовательную систематизацию фактов. Нужно было усмотреть глубинное сходство и связь между различными группами явлений. Серьезное значение имели здесь детальное знакомство с последствиями реализации проектов преобразований расселения, хозяйства и природы, а также участие в их обосновании. Например, наблюдения в районах гидроэлектростанций подвели к идее существования двух обширных классов объектов (Ретеюм, 1971; Ретеюм и др., 1972), порожденных потоками и инженерными сооружениями.

Монистическая методология служит результатом осмысления диалектики самого процесса синтеза (давшего в географии, истории и смежных отраслях знания длинный ряд понятий с большими или меньшими конструктивными возможностями), соотнесения разных точек зрения и различных подходов в системных исследованиях.

Продукт рефлексии по поводу эмпирических обобщений отличается от гипотез тем, что они имеют силу факта. Любое эмпирическое обобщение концентрирует информацию, но сгущает ее заранее непредсказуемым образом. Отсюда нелинейность монистического синтеза синтезов, его невыводимость из действующих правил логики, которая, как заметил еще А. Бергсон, приспособлена для оперирования твердыми телами, но неправомерно распространяется на все сущее. Отсюда и замедленность в восприятии учения о биосфере и других теоретических построений конкретно-научного монизма.

Системы, не данные нам до опыта, должны изучаться с помощью адекватной логики, оставляющей аппарат линейного синтеза с его представлениями о строгой иерархичности объектов и "матрешечном" строении мира лишь для описания простых частных случаев и допускающей сопряжение, совмещение и пересечение объектов различных рангов и типов на Земле, а возможно, и во всей Вселенной¹. Разработка нужной методологии находится пока в начальной стадии, хотя есть достаточно эффективные средства для исследования отдельных систем, например методы трофодинамики и биогеохимии, используемые для установления связей в сообществах.

¹ (Согласно предположению М. А. Маркова и К. П. Станюковича, существуют" вероятно, так называемые фридмоны, или планконы, которые являются элементарными частицами и вместе с тем центрами частиц, состоящими из бесчисленного множества галактик.)

Итак, монизм на уровне интегрирующих наук - не философии - призван намечать состав сложной совокупности порождений избранных начал, что предполагает множественность подобных земных миров. Познакомимся с ними ближе.

Часть I. Единообразие

Глава 1. Нужен синтез