Глава двадцать первая. Индия, 1502-1524 годы

Португальцы вошли в Индию с мечом в одной руке и распятием в другой; найдя там много золота, они отложили распятие в сторону, чтобы набить себе карманы.

Жуан ди Каштру^* вице-король Индии, 1548.

^* (Книга о Жуане ди Каштру, записанная на (Португальском языке И. Сансо - "Дон Жуан ди Каштру", - вышла в наше время (но без указания года издания) в Порту. - Прим. ред.)

Первые конкистадоры Индии, по-видимому, были движимы только жаждой золота, которая почти неизбежно влечет за собой жажду крови.

Альфонс Раббе, "История Португалии".

Португальцев развратила не Индия. Они не были жертвой ее, они сами развратили ее.

Жилберту Фрейри, "Господа и рабы".

1

Открытие Гамой Индии дало португальскому народу беспрецедентную возможность для расширения своих владений и развития. К несчастью, у португальцев были некоторые черты, с самого начала мешавшие их успеху. У них, по-видимому, не было никаких твердых идеалов, они слишком легко были готовы идти на сделки со своими этическими принципами, они обладали невероятной, ледяной жестокостью и вместе с тем проявили тупость и неумение при обращении с другими народами, особенно с туземцами, а также фанатизм и крайнюю ненависть к людям чужой веры. Несмотря на блестящие успехи вначале, эти черты обрекли их империю в Индии на гибель, предопределили ее быстрый упадок.

2

В 1500-1504 годах португальский король посылал в Индию торговые, хотя и вооруженные, флоты, потому что, по-видимому, португальцы не собирались предпринимать никаких завоеваний. Сначала они хотели только добиться монопольного контроля над экспортной торговлей Индии. В течение первых лет XVI века была сделана попытка создать фактории (склады и помещения для ремонта судов) в дружественных городах Кочин, Каннанур и Куилон. Король полагал, что дружественные раджи и мелкие князья защитят фактории и португальцев, которые оставались там для ведения торговли. Постоянные ссоры и борьба с саморином Каликута, самого могущественного государства Малабарского побережья, не только сделали почти невозможным торговлю с этим портом, но также очень неблагоприятно подействовали на отношения между европейцами и их индийскими союзниками.

События в Индии, имевшие место после плавания Кабрала, изменили всю политику португальского правительства по отношению к этой стране. Португальцы приобрели ценные сведения об отдельных портах, об обычаях и нравах при0режных индийских народов, а также об их боевой мощи. Очень важным политическим фактором было открытие, что индийцы - народ не христианский и поэтому, согласно этике того времени, не могут рассчитывать ни на одно из основных прав, которые, по мнению христианских народов, являлись лишь их прерогативой. После нескольких нападений каликутского раджи на португальцев в Кочине король Мануэл понял, что он не может больше строить свои расчеты на рассеянных факториях и ограблении туземных кораблей. Если Португалия хотела сохранить свое место в торговле с Индией, она должна была создать какую-то систему, с тем чтобы поддерживать закон и порядок и обеспечить поступление постоянного потока товаров в Лиссабон. Было решено учредить новую должность - должность вице-короля Индии - с трехгодичным сроком полномочий. Первым вице-королем был намечен мореплаватель Триштан да Кунья^*. Когда его постигла временная слепота, вместо него был назначен дон Франсишку д'Алмейда. Этот мудрый и опытный воин отплыл из Лиссабона в марте 1505 года, облеченный полномочиями заключать договоры, регулировать торговые отношения и, если нужно, вести войну. Была выработана система управления для любой страны, какая могла подпасть под власть португальцев. Уже во время этой экспедиции стало ясно, что резервы людей, пригодных к морской службе, в Португалии начинают иссякать. Флотилия была крупная, с ней плыло 1500 солдат. Но команда одной из каравелл почти целиком была набрана из крестьян. Рассказывают, что они так мало знали о море, что не видели разницы между правым и левым бортом. Поэтому капитан корабля привязал к одному борту связку чеснока, а к другому связку лука и давал рулевым такие приказания: "Руль на чеснок!" и "Руль на лук!"

^* (Триштан да Кунья в 1506 году во главе флотилии, отплыл в Индию; на пути туда он открыл в южной полосе Атлантического океана необитаемый остров, названный его именем. Позднее один из кораблей Куньи достиг Суматры. Это было первое европейское судно, посетившее Индонезию. - Прим. ред.)

Алмейда поставил перед собой цель обеспечить для португальского короля монополию в экспортной торговле с Индией. Поэтому он намеревался изгнать мусульманских купцов с моря, заменить их португальцами и направить всю торговлю с Индией, которая частично шла через Персидский залив и Красное море, вокруг мыса Доброй Надежды. На суше же он намеревался заключить союзы с рядом государей, гарантируя им защиту мощью португальских кораблей в обмен на обещание поставлять грузы и оберегать фактории от нападений.

Прежде всего Алмейда построил и обеспечил гарнизоном флот в Килве, на восточноафриканском побережье, затем он разграбил и разрушил несколько городов поблизости. Он построил форт в Каннануре - в этом городе побывал Гама во время первого плавания, - а затем высадил португальцев, которые должны были поселиться в Кочине. Между тем его суда своевольно преследовали мусульманских купцов, убивая и грабя их без разбора.

Португальскому господству на море бросил вызов египетский султан-мамелюк: в 1508 году его корабли напали на португальский отряд и убили сына Алмейды. Вице-король поклялся отомстить и, встретив египетский флот у Диу (у западного берега Индии)^*, нанес ему 3 февраля 1509 года сокрушительное поражение, поскольку артиллерия европейцев значительно превосходила примитивное вооружение египтян и их каликутских союзников. Вскоре после этой победы истек срок, на который Алмейда был назначен вице-королем, и он был замещен Аффонсу д'Албукерки, хотя и оставался на своем посту до 1509 года^**.

^* (Диу - островок у южного берега индийского полуострова Катиавар, контролирующий путь от Персидского залива в залив Камбей. В 1536 году он был захвачен португальцами и включен в группу их колониальных владений, так называемую Португальскую Индию. - Прим. ред.)

^** (На обратном пути Алмейда руководил карательной экспедицией против одного готтентотского племени в бухте Столовой (у Кейптауна), где был убит.)

Албукерки^* отправился в Индию в 1507 году, получив распоряжение покорить персидский город Ормуз. Хотя между Мануэлом и малолетним царем Ормуза не было никаких раздоров, Албукерки не видел причины, почему бы ему не напасть на Ормуз. Он безжалостно разграбил и сжег три города и устроил чудовищное избиение беспомощных туземцев. Все пленные были изуродованы - у женщин отрезали носы и уши, у мужчин - носы и правые руки. Все это было сделано отнюдь не в запальчивости: нападающей стороной были португальцы и среди них было очень мало убитых. После того как на персидский флот обрушилась португальская артиллерия, Ормуз сдался. Португальцы наложили на город ежегодную дань и построили там форт. Для того чтобы еще больше запугать персов, Албукерки пригрозил посланникам шаха, что если ему будут препятствовать, он "построит стены [форта] из костей магометан, прибьет их уши к воротам и воздвигнет свой флаг на их черепах". В конечном счете Ормузская экспедиция провалилась^** вследствие измены одного из португальских капитанов, и Албукерки отплыл в Индию. Потерпев поражение от наиров Каликута, вице-король начал осуществлять план установления господства над Востоком. Его политика здесь интересует нас только в той части, которая касается Индии, а именно - превращение Гоа в колонию и центр португальских владений на побережье Индии. По словам историка Джейна, этот акт "означал для Португалии последний шаг от простого господства на море к созданию территориальной империи на Востоке".

^* (Здесь мы имеем возможность дать лишь краткий очерк о пребывании Албукерки в Индии, но не можем касаться его подвигов в Аравии, Персии и Малайе. В книге И. Сансо "Индийское предприятие" и в ряде других книг этот вопрос освещен полностью.)

^** (Ормуз вторично был захвачен португальцами в 1515 году; выбиты они были оттуда лишь в 1622 году иранцами с помощью (далеко не бескорыстной) английской Ост-Индской компании. - Прим. ред.)

Гоа (от индийского "гомант" - "округ коровьих пастухов") - древний город в средней части западного побережья Индии, немного севернее 15° северной широты. После Каликута - это второй по значению морской порт на этом участке побережья. Гоа расположен на острове, который образовался благодаря действию приливов. Почва на острове плодородна, и его легко защитить флотом. В стратегическом отношении это было самое удобное место для основания колонии. Албукерки подплыл к городу в январе 1510 года с флотилией, состоявшей из двадцати трех кораблей. К его удивлению, город сдался, стоило лишь захватить один из его маленьких фортов, и 1 марта губернатор, вступив в город, уже владел всеми его складами, лошадьми, слонами и верфями.

Всего через два месяца после окончания военных действий и взятия города мусульмане, численностью в шестьдесят тысяч человек, напали на форты. Когда Албукерки увидел, что ему грозит поражение, отступил с острова, но сначала приказал перебить его жителей. Он пощадил лишь несколько человек из самых богатых, чтобы взять за них выкуп, "наиболее красивых женщин для выдачи замуж, да нескольких детей, которых он намеревался обратить в христианство". После этого он со своими людьми стал пробиваться к судам. К счастью для вице-короля, из Португалии прибыло четырнадцать кораблей, и он сразу же забрал их к себе на службу. 20 ноября он атаковал город, пробился внутрь и вновь захватил остров. После торжественной благодарственной мессы он распорядился разграбить город и уничтожить всех мусульман - мужчин, женщин и детей, - оставшихся в нем. Наступили три ужасных дня резни, насилий и пыток. Албукерки послал своему государю сообщение, что убито было шесть тысяч мужчин, женщин и детей. В феврале 1512 года, когда Адбукерки находился далеко, у Малакки^*, город Гоа был снова осажден шахом Биджапура, под властью которого он находился до захвата его португальцами. Но попав под перекрестный огонь флотилии губернатора и орудий со стен укреплений, мусульмане отошли. Они выдали девятнадцать дезертиров-португальцев. Албукерки обещал им сохранить жизнь. Он сдержал свое слово, но вот что он написал в письме к королю: "Я даровал им жизнь ... но приказал отрезать им носы, уши, правые руки и большие пальцы на левой ноге, как предупреждение и напоминание об измене и о том злодеянии, которое они содеяли..." Половина несчастных умерла под пытками, другие же остались влачить жалкое существование.

^* (Албукерки выслал ранее, в 1509 году, в город Малакка, с флотилией из пяти кораблей, Диогу Лопиша Сикейру (того самого, который позднее обесславил себя на посту вице короля Индии). Предлогом было заключение торгового договора с местным малайским правителем, целью - разведка морских путей к "Пряным" островам. С помощью лоцманов из Кочица Сикейра 11 сентября того же 1509 года появился перед городом Малакка. А через год с лишним за ним последовал и сам Албукерки с большим флотом и 10 августа 1511 года взял штурмом Малакку, занимавшую тогда важную позицию на морском пути от Индии к "Пряным" островам. - Прим. ред.)

Албукерки посвятил немало времени, чтобы наладить управление португальскими факториями в Индии. Его жестокость, а также успех, сопутствовавший ему в делах, внушали такой страх, что даже правитель Каликута уступил португальцам и разрешил им строить форт в своем городе.

В 1515 году, ведя военные действия в Персидском заливе, Албукерки получил сообщение, что срок его полномочий истек (он пробыл вице-королем шесть лет) и что его преемником назначен Лопу Суариш ди Албиргария.

Албукерки, жестокий и крутой человек, должен быть, тем не менее, признан настоящим основателем португальского господства в Индии. В своем последнем письме к королю он в нескольких словах сказал ему всю правду:

Государь, я пишу вашему высочеству не собственной рукой, потому что она очень дрожит, а это предвещает смерть... Что касается индийских дел... все улажено... Итак, я сделал то, что вы мне поручили... Я советую вам... если вы хотите прочно владеть Индией, по-прежнему действуйте так, чтобы она могла сама себя поддерживать.

Письмо было подписано Албукерки собственноручно. Отправив письмо, он, смертельно больной, поплыл от Ормуза в Гоа. Когда корабль проходил отмель у Гоа, он облачился, как было положено командору ордена Сан Тиагу, надел шпоры и опоясался мечом. Прислонившись к двери своей каюты, он последний раз поглядел на город, который он дважды завоевывал для своего короля. Через несколько часов, на восходе солнца, когда корабль бросил якорь, он умер. "Комментарии"^*, с их своеобразным стилем, говорят по этому поводу:

^* (Речь идет о книге Браша ди Албукерки "Записки о великом Аффонсу д'Албукерки". Полный английский перевод в четырех томах с обширными вводными статьями вышел в свет в 1875-1883 годы в серии 1 изданий Общества Хаклюйта (№ 53, 55, 62, 69). - Прим. ред.)

Так велик был плач и жалобы, что казалось, будто бы сама река Гоа выходит из берегов ... Когда они [индусы] увидели его тело... его длинную бороду, доходившую до пояса^*, его полузакрытые глаза, они сказали... что он не умер, а что боги нуждались в нем для какой-то другой войны и послали за ним^**.

^* (Когда Гоа был отбит мусульманами, Албукерки дал обет никогда не стричь бороды, пока он не возьмет город назад. По видимому, он никогда больше уже не стрит себе бороды. "Комментарии" были написаны незаконным сыном Албукерки от туземной женщины, они чрезвычайно интересны.)

^** (Таким образом, первые два португальские правителя Индии умерли далеко от родины и не дождались почестей, которых они заслужили у короля Мануэла.)

С небольшим флотом, с почти не обученными и плохо вооруженными людьми Албукерки установил и поддерживал контроль над торговыми путями в Индийском океане. Он основал колониальную империю, и он понимал политические и экономические цели, проблемы и обязанности по управлению империей. Он был твердым руководителем, и люди шли за ним. Его век был жесток, дик, фанатичен и безжалостен, и он не судил сурово Албукерки. В конечном счете его следует признать одним из величайших европейцев, правивших в Индии.

Здесь следует упомянуть об одном из колониальных проектов Албукерки, связанном с заселением Индии, потому что этот проект имел резко отрицательное значение для португальцев, когда они в позднейший период пытались удержать свои владения. Этот план состоял в том, чтобы колонизовать Индию, привозя туда мужчин и заставляя их жениться на туземных женщинах. Албукерки и его соотечественники не видели в этом ничего особенного. Африканских рабов привозили в Португалию со времен принца Генриха Мореплавателя, и они растворялись в местном населении. В Индии туземные женщины номинально принимали христианство, но сохраняли прежнюю связь со своим народом. Португальцы же в расслабляющем климате Индии быстро теряли свою энергию. Симптомы упадка стали сказываться очень рано. "Эти люди смешанной крови, родившиеся от таких браков, не становились крепче в результате контакта с более суровой расой, кровь которой частично текла в их жилах, а все больше и больше приближались к типу страны, откуда они произошли"^*.

^* (Whiteway, The Rise of Portuguese Power in India, p. 178.

[Португало-индийские метисы, кроме португальских владений в Индии, значительными группами сохранились и в других местностях южной Индии и главным образом в приморских городах. Там они играли роль посредников между "белыми" колонизаторами и коренными жителями. - Прим. ред.])

Лопу Суариш ди Албиргария, преемник Албукерки, был полной противоположностью последнему, и его слабость после силы Албукерки быстро оказала влияние на отношения португальцев с их союзниками и подданными. Если Албукерки не хотел разрешать португальцам вести торговлю по их желанию. Суариш широко раскрыл двери для всякого рода злоупотреблений и позволял разным мошенникам подрывать официальную индийскую торговлю; скоро стало разрастаться даже пиратство. Суариш всюду совал свой нос и всюду мешал; наконец, многие из лучших офицеров Албукерки, оскорбленные такими действиями, как продажа с аукциона имущества Албукерки с целью пополнения личных средств Суариша, покинули Индию^*. В 1518 году Лопу Суариш уехал, оставив по себе недобрую память, ненавидимый всеми, и его отъезд не вызвал ни в ком сожаления.

^* (На деятельности Суариша в Персии, в Адене и других местах мы не можем здесь останавливаться.

[При Лопу Суарише Албиргарии, в 1515-1518 годы, португальцы временно захватили (кроме Ормуза, которым завладел еще Албукерки) или подчинили своему влиянию Бахрейнские острова в Персидском заливе и некоторые береговые пункты Омана (Аравия). - Прим. ред.])

После Лопу Суариша губернатором стал Диогу Лопиш ди Сикейра. Его правление с 1518 по 1522 год не ознаменовалось какими-либо большими событиями (в Индии)^*, сам он занимался тем, что повсюду вымогал деньги.

^* (Автор этим замечанием в скобках хочет, вероятно, отметить, что за пределами Индии (а именно - в Индонезии, особенно на Молукках) действия Сикейры привели к очень важным для португальцев результатам. - Прим. ред.)

Пятым губернатором Индии был дон Дуарти ди Минезиш, страшный мошенник, развратный и алчный даже по нравам того времени. Он прибыл в Индию ровно за три месяца до смерти короля Мануэла. Минезиш некоторое время вел войну с Ормузом, ставшую, как могло показаться, непрерывной, а затем обратился к индийским делам.

Португальские историки хранят странное молчание по поводу многих событий, имевших место во время управления Минезиша.

Наиболее громким делом было, по-видимому, "открытие" могилы апостола Фомы около Мадраса.

Португальское правительство к этому времени наконец осознало, в каком стесненном положении находится португальская администрация в Индии, и увидело, что нужно провести большую чистку. Было бы совершенно невозможно поверить, если бы в нашем распоряжении не было многих документов того времени, что за два десятилетия положение могло так ухудшиться. В некоторых рассказах даются очень живые описания того, что там происходило. Часто португальские капитаны, получавшие деньги от короля на закупку провианта, половину крали, заставляя экипажи жить на полупайке в течение всего плавания. Один итальянец, посетивший Индию, писал: "Каждый год из Португалии приезжают две с половиной или три тысячи мужчин и молодых людей самого низкого пошиба. По большей части они кончают плохо". Старый португальский солдат описывает ужасы плавания в Индию, которое нередко длилось до семи месяцев; он пишет о том, как моряков и солдат, выходивших на берег полумертвыми, встречали крики возмущенной толпы, состоящей не только из ребятишек и взрослых туземцев, но и своих соотечественников - они улюлюкали и награждали приехавших непристойными эпитетами. "Тот, у кого нет денег или письма к другу или родственникам, спит на церковной паперти или же на берегу под лодкой... второй и третий день они тратят на то, чтобы заложить или продать свой плащ или меч... И они, собравшись по четыре или по шесть человек вместе, бродят по домам, отупевшие и голодные, так что многие... умирают". До нас дошли почти невероятные рассказы о том, как воровали и подделывали документы сборщики налогов и другие чиновники, как они с помощью взяток тайком разузнавали, где бы еще можно поживиться, как бесстыдно прикарманивали они государственные деньги и вымогали все, что только могли, у несчастных туземцев. Эти люди жили, как передает один хронист, "в роскоши, достойной какого-нибудь султана, но были скаредны, как старьевщики . . . Один из первых вице-королей [граф Видигейра, внук Гамы] после трех лет службы . . едва смог погрузить на корабли [с которыми он возвращался в Португалию] весь свой багаж и ящики, а также багаж своих близких; корабли были переполнены драгоценностями, а вместе с тем и позором".

Вошедшее в обычай награждение таких людей, как Гама, и тех, кто занимал высокие посты после него, правом вести частную торговлю, выдача им денежных сумм и прочее привели в конце концов к тому, что государственные должности означали лишь королевскую милость и королевские подарки, - такую утечку средств не могли долго выдержать ни метрополия, ни колонии. Алмейда, первый вице-король, выступал против разрешения должностным лицам вести частную торговлю, но для действительного проведения в жизнь распоряжений, которые должны были положить конец злоупотреблениям, не предпринималось никаких шагов. Жалованье чиновников было невелико, но в качестве дополнительной компенсации они получали должности капитанов, командование крепостями, места аудиторов, право на торговлю и т. д.

Солдаты, которых посылали в индийские гарнизоны, по большей части были бедняками, и их судьба в Индии была трагической. Их набирали из деревень и из городских трущоб. С собой в Индию они не привозили ничего, и там их презрительно звали "descamisados" (буквально: "люди без рубашек"). Многие из них становились разбойниками и ворами, потому что удержать их от этого и справиться с ними, как это делалось в Португалии, в Индии было некому. Наряду с ними действовали отъявленные авантюристы и закоренелые преступники, завербованные на морскую службу. Плутовство, азартные игры, пьяный разгул - таковы были обычные развлечения португальцев в Индии при короле Мануэле. Один путешественник, писавший немного позже, с горечью замечал, что "главной характерной чертой первых пятидесяти лет (пребывания португальцев на Востоке) была жестокость". К этому нужно прибавить еще рост рабства в колонии. Рабов покупали и продавали, как скот, и обращались с ними, как со скотом. В квартале, где происходил аукцион, на улице Дирейта в Гоа, мужчин и женщин, чтобы продемонстрировать их достоинства, раздевали донага. Девушек, продаваемых в качестве девственниц, прежде чем португальцы покупали их в наложницы, во избежание обмана обследовали женщины. При этом африканок предпочитали азиаткам. У некоторых португальцев было до пяти-шести наложниц^*. Рабов привозили в Гоа из всех областей Индии, а также из Африки. Кроме невольниц в Гоа было очень много туземных женщин, общавшихся с солдатами, переполнявших таверны и дешевые жилища. Этих женщин любопытно описывает знаменитый ботаник того времени Гарсиа да Орта, проживший много лет в Индии. Он говорит о них: "Пламенные малабарские суки, многие из них миловидны, с тропическим темпераментом, они надушены сандалом, алоэ, камфорой, мускусом ... и розовой водой. Они объяснялись на плохом португальском языке, с большой грацией танцевали, играли и пели".

^* (Невольниц покупали также метиски и туземные женщины - жены португальских авантюристов. Они посылали их на улицу для заманивания мужчин, а потом, по праву хозяек, с бесстыдством и жадностью отнимали у них заработанные деньги. Эти жены авантюристов нередко опаивали своих мужей дурманом, когда им хотелось завести шашни с другими. Такая практика была широко распространена, о ней писали многие путешественники.)

Полное отсутствие португальских женщин представляло собой одну из важных причин, вследствие которых жизнь для португальцев в Индии была сурова и тяжела. Мужчины по большей части брали себе в жены туземок или метисок. Эти женщины вели праздную, сидячую жизнь, обслуживали их рабы. Что такое, настоящая жена - об этом у них не было и представления.

Помимо всех этих зол, португальцы были очень восприимчивы к тропическим болезням. Нередко, ослабевшие от продолжительного плавания, плохого питания, цынги, они становились легкой добычей холеры, дизентерии и малярии, наравне с сифилисом и другими болезнями, которые они же сами и привезли в Индию. Один голландский автор указывает, что "неумеренное общение с женщинами (а также пьянство и болезни) могло измолоть человека в порошок и сдуть его, как пылинку, если бы он был даже из железа и стали. Эти бедствия уносят много человеческих жизней". Он рассказывает далее, что из пятисот человек, поступающих ежегодно в госпитали, только немногие выходят живыми.

По всем этим причинам португальское владычество в Индии стало быстро клониться к упадку, хотя еще было в живых поколение, на глазах которого был открыт морской путь вокруг мыса Доброй Надежды. Колония находилась в очень тяжелом положении. Пороки феодального общественного строя в Португалии нашли свое отражение и в Индии. До общего блага никому не было дела. Все - от губернатора до низшего чиновника - стояли только сами за себя, кругом царила жадность, грубая похоть, об умеренности и эффективном управлении нечего было и говорить^*.

^* (Ради справедливости необходимо добавить, что, несмотря на все вышеуказанные дурные стороны их управления, португальцы в значительной степени способствовали улучшению качества пряностей и фруктов Малабарского берега. Они также расширили возделывание кокосовой пальмы, и первыми стали продавать кокосовое волокно на мировых рынках.)

Индия нуждалась, и нуждалась очень сильно, если только не было уже поздно, в мудром правителе и в эффективном, честном управлении. Новый король Жуан III, конечно, отнюдь не был человеком больших дарований, и он часто ошибался в государственных делах, однако нельзя целиком перекладывать на его плечи вину за крах португальского владычества в Индии. Начинания Мануэла оказались слишком обширными для того, чтобы их могла осуществить такая маленькая страна, как Португалия. Слишком велики были для нее усилия, и крах был неизбежен. Особенно тяжелый характер приняло разлагающее воздействие Индии на самую Португалию. Ведь в данном случае происходила не обычная колонизация необитаемой земли или страны, населенной низшим по развитию народом. В Индии была такая же высокая цивилизация, как и в Португалии XVI века, но цивилизация эта резко отличалась от португальской. Контакт этих двух цивилизаций обрекал усилия Португалии на неудачу. Индийская цивилизация сочетала сказочную роскошь с широко распространенной нищетой, здесь было немного богатых и множество голодающих, клянчивших горстку риса. То была страна самодержавных правителей, где головы отрубались по кивку государя. По образному выражению португальского рассказчика, "это была смесь благоухающих духов и запаха крови, смесь двуличности и жестокости с позорной трусостью, и все это соответствовало низким страстям завоевателей".

Вот что представляла собой португальская Индия, когда Васко да Гама прибыл туда в качестве вице-короля в 1524 году.