Глава первая. Постановка проблемы и историография вопроса

(Автор приносит благодарность за большое содействие в мобилизации документальных, картографических и книжных фондов для настоящей работы руководству и работникам. Главного архивного управления, ЦГДА, ЦГВИА, ЦГВМА, Архива Академии наук СССР, а также Картографическому отделу библиотеки АН СССР, рукописному отделу Гос. Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Гос. Исторической библиотеке, Библиотеке им. А. М. Горького МГУ и Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина

Автор также приносит благодарность за всемерное содействие в работе Историческому отделу Главного штаба Военно-Морских сил, Отделению истории и философии АН СССР, Географическому обществу Союза ССР и Сектору методики географии Института методов обучения Педагогической академии РСФСР.)

Вопрос о великих географических открытиях разрабатывается историками давно. Собрано много интересного и ценного фактического материала, восстанавливающего картину открытия материков и омывающих их водных пространств. Однако нельзя сказать, что в основном вопрос об этих открытиях решен был правильно.

Западноевропейская и американская наука, представленная буржуазными историками, сводит весь вопрос о великих географических открытиях к тем завоеваниям человеческого знания о морях и землях нашей планеты, которые были сделаны в конце XV и в начале XVI вв.

Что подразумевается обычно под великими географическими открытиями? Открытие Америки Колумбом в 1492 г., открытие морского пути в Индию португальцем Васко да Гама в 1498 г. и кругосветное плавание, начатое в 1519 г. португальцем Магелланом, который отправился в свое путешествие так же, как и Колумб, по поручению испанского короля. Магеллан начал плавание, которое явилось кругосветным. Правда, сам он в пути погиб, но 16 его спутников из 234 все же вернулись в сентябре 1522г. в Испанию, впервые установив, что континенты омываются огромным водным пространством.

К числу великих географических открытий, и не без основания, относят открытие Тихого океана со стороны Панамского перешейка. В 1513 г, Васко Нуньец Бальбоа, пересекший Панамский перешеек, вышел к безбрежным водным пространствам Тихого океана.

В той обычной версии о великих географических открытиях, которую можно найти в любом учебнике истории, и в том числе в наших учебниках по истории средних веков, не обращено внимания прежде всего на один факт, относящийся к данным открытиям.

Одно из важнейших географических открытий этого периода, имевшее для своего времени колоссальное значение, — это открытие морского пути в Индию, совершенное, как всегда указывается, португальцем Васко да Гама, состоявшим на испанской службе. Следовало бы, и даже совершенно необходимо было бы, указать на то, что это открытие делает честь не только европейцам, но и арабам.

Когда Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды и прибыл в Малинди, он стал искать на побережье Африки местного лоцмана. В одной из старинных хроник записано, что король Малинди дал Васко да Гама хорошего лоцмана, мавра из Гузерата. Имя его Ахмад ибн Маджид.

В 1948 г. академик И. Ю. Крачковский сделал доклад в Географическом обществе Союза ССР о наличии в наших рукописных фондах трех уникальных арабских лоций, принадлежащих морскому пилоту XV в. Ахмаду ибн Маджиду. Ибн Маджид неоднократно плавал из Африки в Индию (отметим, что сам по себе этот факт был известен и ранее, находка новых рукописей дала лишь новые детали), имел арабские лоции этого пути и хорошо был знаком с арабскими морскими трактатами, в основу которых были положены схемы иранских рахнамаджей (мореходных справочников).

Таким образом испано-португальское открытие морского пути в Индию оказывается испано-португальско-арабским открытием.

Однако хотя это и очень существенная, но все же частная поправка к широко распространенному представлению о великих географических открытиях.

Укоренившиеся взгляды на историю великих географических открытий подлежат критическому пересмотру в целом. В них следует внести не какое-либо отдельное изменение или исправление, их нужно пересмотреть от начала до конца. Великие географические открытия — это открытия, сделанные не только на Западе, но и на Востоке, где тоже имелись, а затем были исследованы «Море неизвестности» и «Страна мрака».

Мысль о русских географических открытиях, как о великих географических открытиях, начинает приобретать права гражданства в советской науке. Так, например, в своей ценной работе «Очерки русского землеведения» проф. М. С. Боднарский говорит о великих русских географических открытиях, ограничивая, однако, их только XVII в. Но важно не только самое название, необходимо дать научное раскрытие содержания понятия.

Если в конце XV и в начале XVI вв. были сделаны великие географические открытия на Западе, то в XVII и в первой половине XVIII вв. были сделаны великие географические открытия на Востоке, которые, по своему значению и по своему влиянию на судьбы мировой истории, на ход ее, отнюдь не уступают географическим открытиям на Западе.

Для великих географических открытий XV — XVII вв. характерно то, что это было или открытие новых, неизвестных ранее частей света (Америки в 1492 г., Австралии в начале XVII в.), или же начало открытия мировой океанической системы Магелланом. Однако названные выше открытия были не завершением, а лишь началом изучения мировой системы суши и водных пространств.

В этом изучении великие русские географические открытия занимают важнейшее место. Русские произвели грандиозную работу по обследованию Азиатского материка, его северной и восточной частей. Русские мореходы и землепроходцы, установив, каковы очертания северной и северо-восточной частей Азиатского континента, открыли огромные пространства континента Сев. Америки и определили соотношение между Азиатским материком и Японскими островами.

Походы Москвитина, Дежнева, Беринга и Чирикова, Федорова и Гвоздева и других смелых русских исследователей позволили установить раздельность материков Азии и Америки и очертания тихоокеанского побережья северной части Америки, где не побывал еще никто из европейцев.

Географические открытия XIX в. носят другой характер. Это исследования грандиозных белых пятен в центральных частях уже известных континентов. В качестве таких типичных открытий XIX в. можно назвать открытия Ливингстона и Стенли в Африке, Пржевальского, Потанина, Певцова в Центральной Азии. В то же время происходило открытие многих, не известных до того времени, островов.

Особенно много островов было открыто русскими во время кругосветных плаваний. Как известно, в первой половине XIX в. корабли под русским флагом свыше 50 раз обошли вокруг земного шара.

Особняком в хронологическом отношении стоит одно из великих открытий XIX в.: открытие русскими шестой части света — Антарктиды. Хотя это открытие сделано в XIX в. (1820—1821 гг.), но по своему характеру, по типу, оно примыкает к великим географическим открытиям XVII—XVIII вв., когда были установлены соотношения основных массивов суши и моря нашей планеты.

Исключая из числа великих географических открытий открытия, сделанные русскими путешественниками и мореплавателями, мы оказываемся очень далекими от научного понимания сущности великих географических открытий вообще. А между тем еще в «Капитале» К. Маркса имеется указание о том, что историческое значение великих географических открытий на Востоке является не меньшим, чем историческое значение великих географических открытий на Западе, сделанных из Европы.

Мы приведем это замечание Маркса (Маркс К. Соч., т. XIX, ч. I, стр. 360, изд. -1939.): «Не подлежит никакому сомнению..., что великие революции, происшедшие в торговле в XVI и XVII веках в связи с географическими открытиями и быстро подвинувшие вперед р азвитие купеческого капитала, составляют один из главных моментов, содействовавших переходу феодального способа производства в капиталистический. Внезапное расширение всемирного рынка, умножение обращающихся товаров, соперничество между европейскими нациями в стремлении овладеть азиатскими продуктами и американскими сокровищами, колониальная система — все это существенным образом содействовало разрушению феодальных рамок производства».

Как видно отсюда, Маркс ставил рядом — в отношении исторического значения — соперничество между европейскими нациями в стремлении овладеть азиатскими продуктами я американскими сокровищами. Два мощных колониальных потока стремились — один через Атлантический океан в Америку и кругом Африки в Индию, другой по сухопутью, через Сибирь к побережью Тихого океана, причем одно из ответвлений этого потока стало пробивать себе путь на Восток по северной окраине Азиатского континента.

Сейчас же, вслед за приведенным местом, Маркс подчеркнул, что, говоря о стремлении европейских наций овладеть азиатскими продуктами, он имеет в виду прежде всего русское государство.

«В противоположность английской русская торговля, напротив, оставляет незатронутой экономическую основу азиатского производства», — отметил Маркс.

В России, в условиях крепостного права и крепостнического государства, накопление средств производства, в связи с ограблением колоний и развитием торговли, подобно тому, как это было в Испании и Португалии в начале XVII в. способствовало укреплению абсолютизма, но самое появление колониальной системы явилось одной из исторических предпосылок для развития в дальнейшем капитализма.

Русские географические открытия не только имели важнейшее научное значение, но они оказали огромное влияние на ход исторического процесса.

Между тем буржуазные историки Западной Европы и Америки, верою и правдою служащие капиталистическим монополиям, зараженные национализмом и шовинизмом, стоящие на позорящих ученого расистских позициях, замалчивают великие русские географические открытия, а если о них пишут, то дают извращенную картину этих открытий. Покажем это на нескольких примерах.

В 1933 г. вышла в Париже книга Камилла Валло «Общая география морей» (Издана и на русском языке. М., 1948.). Как же изображены в ней великие географические открытия?

«Географическое познание океанов и создание общей карты земного шара, — говорит Валло, — начинаются с путешествий Колумба, Васко да Гама и Магеллана». Таким обр азом названы три великих географических открытия. Но дальше автор справедливо говорит, что эти открытия были только началом, они требовали своего продолжения: «Эта работа продолжается в течение трех столетий европейскими мореплавателями — португальцами, испанцами, голландцами, французами и англичанами, начиная с Колумба до Кука и Дюмон Дюрвиля. Только к концу XVIII в. картография морей, как и картография суши, достигает научной точности» (стр. 6). Если первую мысль о том, что великие географические открытия на Западе явились только началом — можно только приветствовать, то, что следует за этим, должно вызвать возражение. Кто продолжил дело, начатое Колумбом, Васко да Гама и Магелланом? Если верить Валло, то все дальнейшие географические открытия и картографические достижения — дело рук португальцев, испанцев, голландцев, французов и англичан. А где русские мореплаватели? А где русские картографы? А где величайшие завоевания географической науки, сделанные русскими?

О том, как заслуги русской картографии в изучении северной части Тихого океана замалчиваются в западноевропейской и американской научной литературе, свидетельствует и тщательно изданный труд Генри Р. Вагнера «Картография северо-западного побережья Америки до 1800г. ». Книга эта издана университетом Калифорнии в Беркли совместно с издательством Кэмбриджского университета в Лондоне. При написании её использованы фонды библиотек Банкрофта и Гентингтонской библиотеки в Калифорнии, библиотек Чикаго, Нью-Йорка и Провиденса. Кроме того, автор использовал собрание фотокопий карт из европейских архивов. Использовав обширные собрания карт, среди которых (например в библиотеке Конгресса) имеются и русские карты, Генри Р. Вагнер не опубликовал ни одной карты, составленной во время русских Тихоокеанских экспедиций, хотя именно русские сделали важнейшие открытия в северо-западной части Америки. Нет анализа и объективной оценки географических открытий русских путешественников и мореплавателей и в новейшей работе Wroth L. С. «The Early Cartography of the Pacific». (Wroth Laurens С. The Early Cartography of the Pacific, в 38 томе «The Papers of the Bibliographical Society of America», 1944, № 2.)

Подобных примеров замалчивания русских географических открытий можно было бы привести много.

Русские географические открытия и в советской литературе не нашли еще должного освещения. Возьмем учебник истории СССР, изданный в 1947 г. Институтом истории Академии наук СССР для вузов. В нем мы прочтем (как и в любой другой книге по истории), что одним из наиболее важных фактов в истории Московского государства XVI в. было открытие англичанами северного морского пути в Россию через Белое море (стр. 338). И дальше говорится об энергии английского купечества, «которое искало новых рынков и нежданно и негаданно сделало важнейшее географическое открытие. Но в том же 1947 г. вышла работа М. С. Боднарского «Очерки по истории русского землеведения». Там вопрос поставлен иначе: не англичане, а русские открыли путь из Белого моря в Балтийское.

В 1496 г. Григорий Истома совершил плавание из устья Сев. Двины в обход Скандинавии в Копенгаген. Иван III Васильевич, великий князь Московский, снарядил посольство в 1496 г. к королю Дании. Поскольку в это время Швеция отложилась от Дании, посол Истома не решился итти в Данию по Балтийскому морю, а избрал путь через Северный Ледовитый океан и, выйдя на 4 судах из устья Двины, достиг Копенгагена. Путешествие Истомы подробно описано. Об этом же путешествии говорит и Герберштейн. Василий Власов вторично прошел тем же путем из Белого моря в Испанию, причем он сделал это до плавания Чанслера. Дмитрий Герасимов трижды плавал из Белого моря вокруг Скандинавии в Норвегию и Данию, а наши учебники продолжают твердить о том, что англичане открыли морской путь в Белое море кругом Скандинавского полуострова.

При наличии многих походов русских кругом Скандинавского полуострова из Белого моря в Зап. Европу надо полагать, что англичане использовали сведения об этих походах. Было бы невероятным думать, что английские моряки не знали о них.

Возьмем наши учебники по истории средних веков, написанные как для высшей школы, так и для средней. Что в них говорится о великих географических открытиях? Сказано, что они сделаны были в Западной Европе, названы имена Колумба, Васко да Гама, Магеллана. В учебниках для высшей школы к этому добавлено еще несколько имен, но только западноевропейских мореплавателей. А где русские мореплаватели? Где великие русские географические открытия? Советский студент и советский школьник из наших учебников истории СССР и средних веков об этом ничего не узнают.

Если открыть Большую советскую энциклопедию на слове «Антарктида», то там можно найти много интереснейших сведений об этой суровой и негостеприимной и в то же время грандиозной по своему протяжению, последней из открытых человечеством частей света. Однако ни слова там не сказано о том, что Антарктиду открыли в 1820 г. русские (экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева).

Таким образом приходится признать, что великие географические открытия русских мореплавателей и путешественников еще далеко не нашли своего должного, достаточного освещения в научной литературе. Надеяться же на то, что они найдут должное освещение в зарубежной исторической и географической буржуазной литературе, зараженной ядом шовинизма и расизма, отнюдь не приходится. Отсюда вытекает задача всемерного изучения и широкой популяризации истории великих русских географических открытий советскими историками и географами.

Величественная эпопея русских географических открытий в Восточной Сибири и на прилегающих островах и землях Ледовитого и Тихого океанов запечатлена на картах, составленных русскими картографами XVII и XVIII вв. Эти карты отразили продвижение границ Русского государства до Тихого океана, открытие будущего Великого северного морского пути вокруг Азии, открытие и исследование Северной Америки со стороны России, конкретное определение Великого северного угла между Студеным морем и морем Теплым, легендарного Tabin Promontorium (мыса Табин), как его называли древние (ныне — Чукотский полуостров). Русские землепроходцы и мореходы открыли, описали и нанесли на карты северные берега Сибири, Камчатку, Курильские острова, Сахалин, Даурию (Амур), огромные территории суши и моря, о которых человечество до тех пор не знало или не имело достоверных сведений. Эти великие открытия русских в Сибири и на Ледовитом и Тихом океанах явились ценнейшим вкладом в развитие мировой культуры. Русские походы и экспедиции, русская картография и географическая наука в XVII-XVIII, а затем и в XIX вв. заняли ведущее место.

Каждый новый этап этих открытий находил свое отражение на картах сначала без обозначенного масштаба, а затем с масштабами, с ориентирами. Эти карты являются историческими документами, источниками, дающими ценнейшие историко-географические обобщения.

Ни одни хранилища в мире не обладают таким ценнейшим собранием карт о русских открытиях на Тихом океане, как советские архивы. Ни национальный архив в Вашингтоне, обладающий Аляскинским фондом Российско-Американской компании, ни Библиотека Конгресса, где сосредоточен фонд русской православной церкви в Америке^*, ни библиотека Калифорнийского университета (в Беркли), где хранится собрание Банкрофта^**, ни национальный архив в Париже, ни Британский музей, поскольку об этом можно судить по изданным описям, описаниям картографических коллекций, картографическим публикациям и исследовательским трудам, таких исчерпывающих собраний не имеют.

^*(В марте 1903 г. В. Базанов (Парижский университет) поместил статью в «Тихоокеанском историческом обозрении» (журнал, издаваемый чeтыpe раза в год Тихоокеанской ветвью Американского исторического общества). В этой статье он сообщил, что несколько лет назад библиотека Конгресса приобрела от должностных лиц русской церкви в Нью-Йорке коллекцию русских рукописей, заключающую Аляскинский церковный архивный материал. Эти материалы хранились в подвалах библиотеки Конгресса в неразобранном виде. В результате ознакомления с ними Базанов пришел к выводу, что они представляют ценность для интересующихся историей русских колоний в Америке, в частности социально-экономической историей Аляски. Эти архивные материалы составляют 136 тюков, охватывают период с 1762 г. до относительно недавних времен. Большинство материалов в удовлетворительной сохранности, но некоторые из приходских книг, как указано, повреждены сыростью, прежде чем они попали в библиотеку Конгресса. В наилучшей сохранности находятся старые документы. Большинство документов относится к XIX в. Основные разделы архива:

Секретное дело в 32 томах (12 апреля 1772 г, - 3 июня 1774 г.) касается восстания в Большерецком остроге. Как указывает Базанов, данные сведения о составе архивного фонда являются предварительными и неполными.)

^**(Коллекция Банкрофта в Беркли. Банкрофт Губерт Хау - 1832-1918 гг. С 1852 г. служащий книжной фирмы в Сан-Франциско, позже крупный предприниматель. Собрал коллекцию, состоящую из 60 тысяч книг, карт и рукописей. На ул. Валенсии в С.- Франциско построил для своей коллекции специальное здание. В настоящее время эта коллекция перешла в собственность Калифорнийского университета в Беркли.

В Америке имеются и другие фонды документов о Русской Америке. Например, на Аляске, в музее в Джуно экспонированы такого рода документы. Имеется описание фондов Аляскинского исторического музея, изданное Аляскинским историческим обществом в 1936 г.)

Благодаря тому, что советские архивы и, в частности, картографические фонды, которыми мы пользовались, находятся в прекрасном состоянии, а работающий в архивах исследователь встречает полное содействие руководства и работников архивов, нам удалось найти карты, которые в течение ста и более лет тщетно разыскивались исследователями и считались утерянными, или же такие, которые до сих пор не были вовсе известны.

Выявленные новые карты и архивные документы дали возможность по-новому оценить и некоторые уже ранее найденные подобные материалы. Эти вновь найденные карты, подвергнутые анализу, как исторические источники, дали возможность сделать некоторые историко-географические обобщения.

Найденные в архивах неизвестные ранее карты, а также и документы позволили приступить к составлению исторического очерка великих русских географических открытий на Тихом океане, чтобы показать значение этих открытий в связи с общим ходом исторического развития.

До сих пор одним из наименее освещенных в марксистской литературе по истории географических открытий вопросов остается вопрос об открытии и начале исследования Северной Америки со стороны России.

Это открытие падает на XVII и первую половину XVIII вв., когда Соединенные Штаты еще не существовали. Это — страница из истории Русской Америки.

Вот почему в данном исследовании этому вопросу уделено особо большое внимание.

Вопрос об открытии Америки со стороны России русскими мореплавателями неразрывно связан с выходом русских на Тихий океан.

Америка заняла место во внешней политике России еще задолго до того, как на карте появилась Северо-Американская республика.

Экономические связи между Россией и Америкой завязались не в начале XIX в., когда впервые началась «директная» торговля русских купцов с Америкой через Атлантический океан (В 1806—1807 гг. слободский купец Ксенофонт Анфилатов послал два корабля в Соединенные Штаты. Плавание это было успешным и принесло, по исчислениям таможни, Анфилатову прибыль свыше миллиона рублей, хотя сам Анфилатов утверждал, что он получил прибыли от этой операции 150 тысяч рублей. В декабре 1805 г. Анфилатов подал прошение Н. И. Румянцеву, министру коммерции, о своем желании «...начать торговлю непосредственно в Северо-американские области, и доставлять туда наши продукты и товары, а напротив того привозить оттоле наличные произведения на собственных российских кораблях» (Архив Департамента таможенных сборов, Дела Гос. коммерч. коллегии по каталогу И. Кайданова, № 670. См. Замятин Г. А. Ксенофонт Алексеевич Анфилатов. Очерк его жизни и деятельности, изд. Голике и Вильборг, СПб., 1910, стр. 76 и след.) В докладе Румянцева Александру I по данному вопросу упоминалось, что в 1804 г. из Америки в Россию было привезено сахара на 5 млн. руб. и хлопчатой бумаги на 1,5 млн. руб. Интересен перечень товаров, привезенных на кораблях Анфилатова из Америки: гвоздика, гвоздичная головка, мускатные орехи, перец, имбирь, какао, каролинское пшено, сахарный песок, сандал (красный, синий, желтый), брусковая краска, индиго, лавр, корица, красное дерево, кофе, ром, шоколад и ликеры. Первая партия товаров, привезенная из Америки, была освобождена от пошлин. Кроме того, Анфилатов получил субсидию в 200 тысяч рублей. См. Замятин Г. А., названный труд, стр. 88.), а раньше. Первый корабль в Америку через Тихий океан, из Сибири, был отправлен мореходом и промышленником Прокопием Нагибиным от мыса Дежнева на Аляску еще в 1725 г. Его экспедиция потерпела неудачу — корабль Нагибина был зажат и разломан льдами, однако вслед за тем начинаются многочисленные морские экспедиции из Камчатки на Алеутские острова в на Аляску.

«Историческая табель о Российских морских компаниях и об открытиях, ими учиненных», имеющаяся в ЦГАДА, в фонде А. Р. Воронцова (ЦГАДА, ф. № 290 А. Р. Воронцова, д. без №, после 1790 г.), сообщает в систематизированном виде, хотя и с некоторыми неточностями, данные о достижении русскими мореплавателями Аляски и о начале ее колонизации. Как известно, впервые Аляска была посещена судном Бечевина.

В упомянутой исторической табели имеется указание о том, что бот «Святой Гавриил» иркутского купца Ивана Бечевина с товарищами совершил плавание из Нижне-Камчатска и возвратился туда же (в 1759— 1760 гг.), достигнув больших успехов в зверином промысле. Судно «Гавриил», «прошед второй пролив между Курильскими островами, склонилось к Алеутским и доходило до Аляски, на котором россияна, огорчив островитян, подверглися опасности от диких островитян». (ЦГАДА, ф. № 290 А. Р. Воронцова, д. без №, после 1790 г.)

В 1768—1769 гг. капитаны Креницын и Левашев посетили западную часть полуострова Аляски и составили карту ее западной части (Берг Л. С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. М.—Л., 1946, стр.292.Его же. Открытия русских в Тихом океане. Сборник «Тихий океан», Л., 1926, стр.26.).

Наконец, в табели имеются данные о начале колонизации Аляски русскими. Якутские купцы Павел Лебедев и Ласточкин и рыльский купец Григорий Шелехов в 1783—1788гг. «учинили заселение не только американских островов, но и на материке Северной Америки до 55° северной широты». (ЦГАДА, ф. № 290 А. Р. Воронцова, д. без №, после 1790 г. (приложение к таблице под заголовком: «Историческая табель о российских морских компаниях, отправленных в звериные промысла по островам Северо-восточного моря и далее, важные открытия учинивших с приобщением некоторых исторических об них известий и приключений». Табель и текст к ней на одном большом листе). Все дело содержит материалы о Российско-Американской компании.) Интересно отметить, что один из спутников Шелехова, прапорщик Линденау, собрал сведения о том, что первое поселение русских на Аляске было сделано в XVII в. (об этом подробнее сказано дальше).

Первое казалось бы заселение Америки русскими описано в легенде карты Шелехова в 1788 г. (Морская карта северо-восточной части Азии и северо-западной части Америки от Охотского порта до Нотки с вмещением западной части Америки от мыса Аляски до Чирикова мыса, обретенной и к российской присоединенной именитым гражданином Григорием Шелеховым в 1782 и 1788 гг. Знатнейшие места под разными номерами изображены пространно внизу сей карты. (Рукописный отдел Гос. библиотеки им. М. Б. Салтыкова-Щедрина, ф. карт. N°. 204).). В легенде рассказывается о том, как Григорий Шелехов, который много раз плавал из Охотска до Алеутских островов и возвращался с «рухлядью», т. е. с пушниной, в 1783 г. первый отважился, не приставая к Алеутским островам, плыть к востоку и далее. Он надеялся найти какие-либо неизвестные земли и народы и получить прибыль «от промены вещей». Продолжая путь мимо мыса «Алякса», он увидел землю и вошел в залив, дав ему имя Трех святителей. Земля оказалась «немалым островом», рядом с которым лежали другие меньшие. Это остров Кыхтахк, на котором жили коняги, «не подвластные никакому обладателю, но токмо старейшинам своих семейств, которые в важных случаях собираются на совет». Шелехов променял свои вещи на «рухлядь», а старейшин, как сказано в надписи, почтил небольшими дарами, а именно, разноцветным бисером. Весь народ, числом около 30 тысяч, Шелехов привел в подданство России, причем, по его утверждению, помирил его с кенайцами и чугачами, которые жили на американском материке. Их он тоже привел в подданство России. Там Шелехов перезимовал и, как упомянуто в надписи на карте, основал училище для тамошних отроков, где учили российской грамоте, математике и музыке.

Мы отнюдь не должны некритически верить идиллии Шелехова. Но в данном случае нас интересует не это, а другое — плавание служащих Шелехова в 1788 г., когда они с острова Кыхтахка направились на галиоте к материку Америки. 9 мая галиот вошел в гавань, лежащую между островом Хликахлит и материком. В заливе Якутат служащие нашли жителей материка — колюжей, имеющих «повелителем» тойона Ильхяка. Когда тойон Ильхяк прибыл к галиоту Шолохова на байдарах со свитой в 170 человек, то русские были поражены, увидев в свите тойона много «белолицых и русоволосых». Оказывается, в 1788 г., учреждая поселение на американском материке, промышленники Шелехова уже встретили там русских. Шелехов решил, что это потомки штурмана Дементьева и 12 матросов, которые в 1741 г. были посланы на шлюпке Чириковым и не вернулись, пропали без вести. Возможно, что вывод Шелехова правилен, но, как мы увидим из следующих глав, русские могли попасть в Америку не в 1741 г., а много раньше.

Как мы видим, в конце XVIII в. уже началось заселение русскими Северной Америки и начали устанавливаться постоянные связи между Россией и ее колониями на Аляске. Рассмотрение этого процесса не может быть оторвано от изучения вопроса о том, как возникали связи между Россией и Америкой не только через Восток, но и через Запад, и не только череа всю сферу товарного обращения, но и через систему дипломатических отношений.

Ввиду того, что вопрос о том, как установились связи с Америкой через Запад, что опять-таки вело к постановке тихоокеанской проблемы, изучен весьма недостаточно, и даже в упомянутом выше учебнике истории СССР издания Академии наук СССР утверждается, что Россия признала Соединенные Штаты при Екатерине II, чего на самом деле не было, мы приведем некоторые данные по этому вопросу.

Формально дипломатические отношения между Россией и США были установлены в 1809 г., когда Александр I назначил в Вашингтон послом графа Федора Петровича Палена, а сенат Соединенных Штатов, по предложению Джефферсона, утвердил послом в Петербурге Джона Квинси Адамса. (Его назначение было связано с тем, что у Джефферсона вознцк план завязать торговлю с Россией через Азию.) Однако еще до этого, с 1803 г., в Петербурге находился генеральный консул США Левит Гаррис, который фактически был поверенным в делах. Первый посол США в России Джон Квинси Адаме приехал в Петербург уже вторично. Он уже был однажды в России в составе несколько необычной дипломатической миссии. В 1781—1783 гг. Джон Квинси Адаме приезжал в Россию в качестве секретаря и переводчика при Фрэнсисе Дейне, которого Континентальный конгресс, осуществляя политику «иррегулярной дипломатии», назначил послом в Россию не только бег согласия российского правительства, без агремана, но даже до установления дипломатических отношений России с США. Фрэнсис Дейне не был принят Екатериной II, противопоставившей провозглашенному Американской республикой новому в дипломатии принципу так называемого «народного суверенитета» — старый принцип признания только «законных» правительств, принцип легитимности. (Об этом подробно рассказано Thomas В. P. Russo-American Relations 1815—1867. Bait. 1930, Gh. 1.)

Большое влияние на исход войны американцев за независимость оказало провозглашение Россией в 1780 г. вооруженного нейтралитета и настойчиво предложенное Екатериной II, хотя и не доведенное до конца, посредничество в целях прекращения войны Англии с США и их союзниками. В специальных работах история русско-американских дипломатических отношений изучается с 1780 г., начиная именно с этих событий. (1Renaut F. P. Les relations diplomat] ques entre la Russie et les Etats-Unis (1776—1825); Catherine II et les insurgents. La mission Dana (1776—1783), Paris, 1922.

Robertson L. R. A. Kentuckian at the Court of the tzars. The ministry of Cassius Marcellius Clay to Russia, Kentucky, 1932. Thomas B. R. Russo-American Relations, 1815—1867. Bait., 1930.) Исключением являются статьи реакционного американского историка Франка А. Голдера, который начинает историю взаимоотношений России и США с 1775 г., когда Георг III обратился к Екатерине с просьбой послать 20 тысяч русских солдат в Америку для подавления восстания в колониях, но получил отказ (Gо1der F. A. Catherine II and the American Revolution. Bait., 1930. «The American Historical Review», XXI, 1915, pp. 92—96.).

Ознакомление с архивными документами приводит к изменению целого ряда укоренившихся представлений. Так, оставался совершенно неизвестным факт, который имел, несомненно, большое значение. Мы имеем в виду письмо графа Н. И. Панина полномочному министру, т. е. послу князю Барятинскому, в Париж 11 октября 1779 г. (ЦГАДА (Центральный государственный архив древних актов). Фонд сношения России с Францией, 1779, д. 345, л. 91—92.).

Это письмо было вызвано появлением каких-то иностранных кораблей у Чукотского полуострова. Екатерина II, получив от иркутского губернатора Клички, которому была подчинена вся Восточная Сибирь, известие о том, что какие-то суда, возможно американские из Канады, подошли к этим берегам, предложила через Панина послу в Париже Барятинскому снестись с Франклином.

«Подлинно ли сии суда были американские и из какого места, — предлагалось узнать послу, — и когда опознает он действительно, что они были из Америки, то уже не можно ли ему будет в таком случае достать и доставить вам описание и карту их путешествия, дабы по соображению оных можно было увидеть, не представится ли удобности или возможности к установлению беспосредственного мореплавания между здешними областями и самою Америкою прямым и сокращенным путем». (ЦГАДА. Фонд сношения России с Францией, 1779, д. 345, л. 91—92.)

Это предложение могло привести к важным политическим последствиям. Предложение со стороны России о вступлении в прямые сношения с Америкой, т. е. с Соединенными Штатами, логически предполагало последующее дипломатическое признание Соединенных Штатов Россией, в чем Соединенные Штаты были чрезвычайно заинтересованы. К тому же все это совпало с организацией Россией «лиги нейтральных», с проведением петербургским кабинетом подготовительных мер для провозглашения вооруженного нейтралитета.

Архивные документы позволяют проследить дальнейший ход переговоров по данному вопросу. Барятинский немедленно снесся с "доктором Франклином", который развивал огромную энергию в качестве посла Континентального конгресса и постоянно сносился с Барятинским, энергично борясь против распространения английским посольством информации, направленной против американцев.

«Поверенный американских селений», как его назвал Панин, доктор Франклин ответил, что хотя и есть старинное известие «якобы с пролива, называемого Гудзон, который лежит выше Канады на земле, называемой Лабрадор, выходили суда и доходили до Японии, но ему мнится, что сей путь, если и найдут, будет весьма трудной, дабы не сказать, невозможной». (Письмо полномочного министра в Париже князя И. С. Барятинского первоприсутствующему в коллегии иностранных дел Н. И. Панину от 15—26 декабря 1779 г. ЦГАДА. Архив Парижской миссии, 1779, кн. реляций и ведомостей № 1, л. 240—242.)

О показавшихся у Чукотского полуострова судах Франклин думает, что это или японские, или что это суда англичанина Кука, «который поехал из Англии тому три года объезжать свет». Барятинский точно выполнил поручение, он разузнал у Франклина, чьи это суда, убедился, что не американские (это были суда экспедиции Кука). Барятинский осведомился, нет ли у Франклина карт пути из Камчатки в Соединенные Штаты, и узнал, что такого пути пока нет, и что карт не существует. Барятинский, как явствует из его депеши, не сделал демарша, который мог бы повлечь установление дипломатических отношений РОССИИ с молодой Американской республикой.

В период войны за независимость завязывались и культурные связи США с Россией.

В период борьбы американцев за независимость еще до Французской революции написал свою оду "Вольность" мужественный борец против крепостничества в России, Радищев, причем пошел по пути идеализации американской революции.

Побывавший в Америке Федор Васильевич Каржавин издавал книги, по видимости самого невинного содержания, вроде наставления к гаданию (Например: «Новоявленный ведун, поведающий гадания духов. Невинное упражнение во время скуки для людей, не хотящих лучшим заниматься. Подражание другим сего рода иностранным сочинениям. В Санкт-Петербурге, с дозволения Управы благочиния, у Шнора, 1795 г.».), а в них с яростью выступал против самодержавия и крепостничества. Подписывался он «Русский американец». В начале 80-х гг. XVIII в. в Америке побывал и нижегородский сапожник Василий Баранщи-ков (Баранщиков выехал из Петербурга в 1780 г., а в июне 1781 г. он прибыл в качестве матроса в Америку на остров Санкто-Томас, принадлежавший датчанам. Баранщикова высадили на берег и поверстали в солдаты Христиана VII, а для большего удобства наименовали Мишелем Николаевым. Кормили его бананами («банана сытна», — пишет «Мишель Николаев», — «оную можно есть кроме сырой — соленую, вареную, печеную или жареную... а плод оного сырой вкусом как огурец и бывает длиной в поларшина»... Видел в Санкто-Томас Бараншиков еще и кокосовые орехи... «как известны в Санкт-Петербурге, да и всем почти россиянам: на каждый день производили всем солдатам по одному ореху» (стр. 15). В дальнейшем Баранщикову удалось выехать в Европу на итальянском корабле, но в 1784 г., в январе, его захватили в море тунисские разбойники, и начались его новые злоключения. После долгих странствований Баранщиков 23 февраля 1786 г. вернулся в Нижний Новгород, а затем поехал в Петербург, где и написал книжку о своих странствованиях. Название ее «Несчастные приключения Василия Баранщикова мещанина Нижнего Новгорода в 3-х частях света: в Америке, Азии и Европе, с 1780 по 1787 гг.». СПб., 1787; второе издание СПб., 1788; третье издание 1793.).

В 1785 г., вскоре после окончания войны за независимость, Федор Васильевич Кречетов, писарь воеводской канцелярии, образовал свое «Общество благоденствия человечества», насчитывавшее свыше 50 человек.

О своем сочувствии борьбе американцев за независимость открыто заявили Дмитрий Ладыгин в своих «Известиях об аглицких селениях в Америке», изданных в 1783 г., и Новиков.

В 60-х годах XVIII в. уже приходилось считаться с рядом вопросов, связанных с экономическими взаимоотношениями России и американских колоний других европейских держав. Эти вопросы освещены в донесениях посла в Лондоне Мусина-Пушкина, в проекте Теплова о заведении на Украине плантаций виргинского и мерилэндского табака и в других документах.

Во время войны за независимость американцы пробовали строить корабли в Архангельске. В этот период в Америке побывал упоминавшийся выше русский публицист, сын купца, Федор Васильевич Каржавин, а в России Лидиард (Ledyard), участник экспедиции Кука, и негр раб Дунбар (Dunbar), получивший по решению архангельских властей свободу и затем принятый на русскую службу.

Отдельные эпизоды, свидетельствующие о существовании связей Америки с Западом (т. е. с Россией через Сибирь), уходят еще дальше в глубь истории. Петр I, поставивший целью создание Россией своего морского флота и освоение техники постройки кораблей новейшего образца, приказал учить дворян различным "художествам" и мореплавательной науке.

В 1697 г. для практического обучения мореплаванию по указу Петра были посланы в Ост-Индию князь Иван Шаховской, Александр Нестеров и Федор Леонтьев, а в Вест-Индию, т. е. в Америку, князь Тимофей Шаховской.

И в более ранние времена возникали общие моменты в истории Америки и России. (Так, например, одновременно протягивались нити из Англии и в Америку и в Россию.

За сто лет до посылки первого русского в Америку Петром I Томас Смит, первый казначей Виргинской компании, начавший колонизацию Америки англичанами (в его доме помещался штаб Виргинской компании и он лично в Джеймстауне основал первое в Америке постоянное английское поселение), был одновременно правителем Левантийской и Вест-Индской компаний. Имеется предположение, что Смит стоял во главе Московской компании, хотя некоторые историки это отрицают. В 1604— 1605 гг., при Борисе Годунове, Смит приезжал в Россию. Он привез крупную сумму в виде займа. Он же послал в Америку Гудзона, Баффина, Томаса Баттона и других (Сhanning Е. A. History of the United States. N. Y., 1930, pp. 149—150).)

Первоначальное население Америки не могло возникнуть на месте, быть автохтонным. Оно должно было притти в Америку из какой-либо другой части света, так как никаких признаков появления человека от животных предков на всей территории Америки не обнаружено. Плосконосые обезьяны Америки не являются антропоидными, хотя некоторые экземпляры их и достигают значительной величины.

Новейшие исследования советских археологов и этнографов по вопросу об эскимосских племенах Азии и Америки привели к бесспорному выводу о том, что родина эскимосов в Азии, откуда они перешли в Америку.

Работы советских палеэтнографов А. М. Золотарева, А. П. Окладникова и С. И. Руденко, опубликовавшего в 1947 г. ценную сводную монографию, основанную на раскопках, произведенных на Чукотском полуострове в 1945 г. (Руденко С. И. Древняя культура Берингова моря и эскимосская проблема. Изд. Главсевморпути. М.—Л., 1947.), дали бесспорное обоснование этого положения. Теперь доказано, что культура эскимосов, морских зверобоев, отделилась от азиатской чукотско-коряцкой культуры оленеводов.

Тот факт, что первоначальное население Америки пришло туда из Азии, не вызывает сомнения и в США.

Один из американских этнографов, проф. Франц Боас (Boas), в своем труде "Раса, язык и культура", изданном в 1940 г. (Boas Franc. Race, Languige and Culture. N. Y., 1940, p. 344. Другие антропологи увеличивают давность переселения человека из Азии в Америку до 25 тысяч лет.) приходит к такому выводу: примерно 10 000 лет назад, еще до окончания ледникового периода, Америку населили пришельцы из Азии.

(«Современное состояние палеонтологического знания, — пишет проф. Боас, — не оставляет у нас сомнения, что американская раса не могла возникнуть на этом континенте. Нет указаний на находки каких бы то ни было видов, которые могут рассматриваться как непосредственные предки антропоидных обезьян (344). Дистанция, которая отделяет человека и последние (животные) формы, неизмеримо больше в Америке, чем в Старом свете.

На вопрос о том, мог ли человек попасть из Старого света в Новый через Атлантический океан, Боас отвечает отрицательно. «В период плейстоцена связь между Америкой и Старым светом через Атлантический океан была прервана. В третичный период, когда, возможно, связь имелась, монголоиды как сформировавшийся этнический тип несомненно еще не существовали. Эмигрировавшие предки современных индейцев должны поэтому были попасть в Америку со стороны Тихого океана. Этому могло способствовать и то обстоятельство, что геологическое строение Берингова пролива указывает на то, что некогда или даже в разные периоды между Азией и Америкой существовала сухопутная связь» (там же).)

Наряду с «the European background», с европейским прошлым и с американским, индейским прошлым, Соединенные Штаты Америки имеют и свое азиатское прошлое. Но сейчас эти вопросы мы оставляем в стороне.

(О древних и весьма широких связях населения Камчатки свидетельствуют новые данные, собранные советскими нумизматами Коллекционер-нумизмат К. И. Панин из Петропавловска-на-Камчатке в 1948 г. получил несколько монет от сотрудника одного из рыбных заводов О. И. Орехова, который в 1944 г., находясь на среднем течении реки Камчатки, в 200 км от ее устья, на берегу озера Ушки нашел в осыпи одного мыса, состоящего из плотных каменистых пород, четыре небольшие медные монеты. Экспертиза этих монет, произведенная в Эрмитаже, установила, что одна из них — это монета из греческой Азово-Черноморской колонии Пантикапей и датируется третьим веком до нашей эры. Другая монета, тоже из Пантикапея, относится к 17 году нашей эры, когда Пантикапей стал столицей Босфорского царства. Третья монета оказалсь из Хорезма, причем дата ее чеканки не установлена. Четвертая монета не определена, но она восточного происхождения (см. «Летопись Севера», М., 1949 г., отдел заметок. Марков С. Н. О находке древних монет на Камчатке).)

Мы не претендуем на исчерпывающую полноту собранных нами ранних сведений об Америке. Напротив, теперь можно быть уверенным, что дальнейшие поиски в архивах (особенно Дальнего Востока) и даже в печатных материалах позволят найти еще много данных, подкрепляющих наше положение о том, что в первой половине XVIII в. начался лишь новый этап связей Азии и Америки.

(Но если даже будет найдено много еще и других материалов, подтверждающих данное положение, то они могут лишь подкрепить наше соображение, которое мы выдвинули. Тех же данных, которые уже собраны нами, вполне достаточно для обоснования некоторых новых выводов, к которым привело данное исследование.)

В «Летописи Севера», М., 1949 г., в отделе заметок помещено сообщение Н. Береговой относительно раскопок в Ипиутаке. Эти раскопки были произведены на мысе Хоп (Аляска) в 200-х милях к северу от Берингова пролива. (См. также «Исторический журнал», № 7, 1942 г., cm. 157—158.)

На полуострове Хоп, который находится в 130 милях к северу от полярного круга, находится мыс Тигара, что по-эскимосски значит указательный палец. Здесь около эскимосского поселка Тигара у косы из гравия, называемой Ипиутак, нашли остатки поселения более чем в 800 домов. В этом поселении могло жить до 4 тысяч человек (в то время как в столице Аляски — Джуно — сейчас насчитывается 5 тысяч человек). Дома в в Ипиутаке квадратные, со стенами от 3 до 5 метров длиною. Эти дома сделаны из леса-плавника, их стены обложены дерном. Найденные на кладбище (где было собрано до 500 скелетов) черепа оказались монгольского типа. Предполагают, что Ипиутак — это древнейшее известное эскимосское поселение, существовавшее 2—3 тысячи лет, и что его население пришло в Ипиутак из Азии. Советские этнографы, например А. В. Ма-чинский, считают, что древняя эскимосская культура развилась где-то между устьями рек Колымы и Анадыря и оттуда проникла на Аляску. Некоторые данные заставляют предположить, что поселок Ипиутак не был однородным по своему составу. Имеются некоторые общие черты между предметами, найденными в Ипиутаке, и предметами, имеющимися на Камчатке, Амуре, Курильских островах, в Южном Китае и других местах.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что раскопки в Ипиутаке подтверждают проникновение древних эскимосов из Азии на Аляску, а с другой стороны, — и наличие каких-то связей между культурой народа, жившего на крайнем севере Америки, с южными народами стран Тихого океана.

Вопрос о том, кто открыл Америку со стороны России, аналогичен вопросу о том, кто открыл Америку со стороны Европы. Хотя окончательно не доказано, но считается возможным, что еще до Колумба многие мореплаватели из Европы и Африки уже посетили Америку.

(Так, сохранились сведеиия о том, что Калифорнию в V в. посетили буддистские монахи из Китая, что в VI и VIII вв. Америку посещали европейцы с Пиренейского полуострова, что в 892 г. ирландец Эрик Марсон совершил плавание вдоль берегов Северной Америки.

Есть сведения о посещении Америки норманнами, в частности о том, что норвежец Бьярни Херьюлфсон, проплыв мимо Северной Америки, посетил Гренландию в 986 г. и что вслед за ним Северную Америку посетили и другие нор манны. Есть указания, что в Америку совершались экспедиции из Мадагаскара.)

Однако для вопроса об открытии Америки не имеет особого значения, посещали ли Америку до Колумба китайцы, норманны или арабы из Лиссабона. Если такие отдельные посещения Северной Америки из Европы или других частей света и были, то они являлись эпизодическими, из них не возникли регулярные длительные связи между Европой и Америкой, такие связи, которые дали бы новый поворот истории. Вопрос об открытии Америки Колумбом лежит в другой плоскости, чем вопрос о легендах или же о достоверных сведениях об эксдедиции в Америку до Колумба.

Вопрос об открытии Америки никогда не будет правильно, научно разрешен, если не будет установлено, что считать открытием Hового Света. Колумбу выпала на долю большая заслуга — он начал открытие Америки, но на пути от открытия Колумбом одного из Багамских островов, точно даже неизвестно какого, до завершения открытия Америки, еще предстояло преодолеть много и много препятствий.

Тенденция приписывать великие географические открытия трем людям — Колумбу, Васко да Гама и Магеллану—имеет свою методологическую основу. Это одна из порочных традиций буржуазной исторической науки, которая объясняет ход истории деятельностью героев, оторванных от масс, и умышленно пренебрежительно забывает о народных массах.

Десятки колумбов и тысячи их спутников участвовали в открытии Америки как со стороны Европы, так и со стороны Азии. Эта задача была осуществлена в результате усилий многих правительств, в результате широких народных колонизационных движений.

Вопрос о том, когда и как была открыта Америка, никогда не будет разрешен, если исследователь увязнет в топкой болотистой почве националистических предубеждений, допускающих появление в Америке колумбов только со стороны Атлантики, но не со стороны Тихого океана, т. е. из Сибири, и отрицающих историческое значение связей Америки с Западом, т. е. с Сибирью.

(Американский реакционер, националист Ф. А. Голдер, обсуждая вопрос о том, можно ли считать Беринга российским Колумбом, пришел к выводу, что открыть новую землю еще мало для того, чтобы считаться Колумбом, что для этого нужно иметь особые качества и способности. Между тем, он считает, что Беринг был, выражаясь языком школьников, «троечником» (the plodder). Данный психологический критерий далек от научности и не только потому что трудно представить доказательства гениальности Колумба и посредственности Беринга.)

В то же время вопрос о том, когда была открыта Америка со стороны России, не будет решен правильно, если он будет сводиться только к одной систематизации ранних сведений об Америке, планов путешествий и данных о самих путешествиях. Для того чтобы решить вопрос о том, когда была открыта Америка, надо предварительно решить другой вопрос: что считать открытием Америки со стороны России: получение ли первых сведений о ней или первые случаи фактического достижения берегов Америки со стороны Азии? Неизбежно встанет и такая проблема — всякое ли достижение Америки со стороны Азии можно считать ее открытием? Можем ли мы, например, считать открытием Америки получение о ней сведений или даже достижение ее, если открытый континент не ассоциировался с Новым Светом, с Америкой. Но ведь Колумб ассоциировал свое открытие не с Новым Светом, а со старой Индией, однако на этом основании нельзя отрицать его заслуг в деле открытия Нового Света. Наконец, может стать и такой вопрос, была ли открыта Америка одним каким-либо лицом или одной какой-либо экспедицией, или это результат длительных попыток и усилий многих лиц, и открытие Америки связано с народной историей? А если это так, законен вопрос о выделении главных моментов и главных участников открытия Америки.

Не следует думать, что открытие пути в Америку со стороны России являлось результатом одного какого-либо плана или одной какой-либо экспедиции. Такие планы и такие экспедиции, непосредственно посвященные открытию пути в Америку через Сибирь или непосредственно связанные с разрешением этой задачи, еще до экспедиции Беринга насчитываются не единицами, а десятками.

Достижение русскими промышленниками и служилыми людьми северо-восточной оконечности Азии к концу XVII в. было завершением длительного этапа открытия и колонизации Сибири. В то же время возникла и новая задача — исследование и колонизация прилегающих к Азии островов и земель.

Ход нашего исследования показал, что вопрос об открытии Америки со стороны России заслуживает большого внимания. Именно при разрешении этой задачи были сделаны многие важнейшие географические открытия русскими «землепроходцами» и мореплавателями, открытия, имевшие громадное значение для развития мировой науки. Между тем эти заслуги русских путешественников и географов, как мы отмечали, замалчивались и даже иной раз оспаривались в трудах западноевропейских и американских историков. Поскольку, как мы это установили, вопрос об Америке, о связях с ней, о колонизации ее и до Беринга и в период двух экспедиций, связанных с его именем, стоял вполне реально, имел большое значение, то естественно, возникает другой вопрос, чем объяснить, что еще в первой половине XVIII в. возникло такое большое количество планов и экспедиций, относившихся к Америке, притом не только к Северной, но и, что совсем не освещено в научной литературе, к Южной.

Ответ на вопрос о причине посылки в Америку экспедиций, хотя бы только тех, которые известны и зарегистрированы в исторических и географических исследованиях, в частности ответ на вопрос о целях экспедиции Беринга, давался много раз, и нельзя сказать, чтобы каждый раз по-новому — напротив, он давался в небольшом числе и к тому же в форме достаточно стереотипных версий. Наиболее старой, распространенной и до сего дня и стойкой версией является «географическая».

Существует прочно укоренившаяся версия о том, что первопричиной посылки экспедиции в Америку в первой четверти XVIII в. был интерес Петра I к географическим знаниям. Будучи избран членом французской Академии, Петр I представил туда свою работу — карту Каспийского моря, сообщив неизвестный до того времени западноевропейской науке факт о том, что существует Аральское море отдельно от Каспийского, и занялся разрешением другой географической задачи — сошлась ли Америка с Азией?

В начале XVIII в. ученые не знали еще многих вещей, хорошо известных в наше время любому школьнику. Не знали не только того, соединяется ли Америка с Азией, но сомневались, остров ли Япония или она соединена с Азиатским материком. Некоторые считали островом Китай. Островами полагали Калифорнию и Корею. О Сахалине в России еще в XVII в. знали, что это — остров, но в середине XIX в. многие в Зап. Европе, в частности английские географы, полагали, что Сахалин полуостров. (В 1851 г. в Лондоне вышло «Наставление для навигации в Тихом океане» (A Directory for the Navigation of the Pacific Ocean. CM. Gо1dег F. A. Russian Expansion on the Pacific, Cleveland, 1914, p. 261), в котором утверждалось, что хотя точно неизвестно, остров Сахалин или полуостров, но что, невидимому, это полуостров.)

Часто незнание географии больше влияло на практическую деятельность, чем имевшиеся уже весьма ограниченные достоверные сведения: При таких условиях вопросы географии, несомненно, стояли весьма остро.

Версия о том, что Петр I предпринял экспедицию в Америку ради географических открытий, подтверждена свидетельскими показаниями близких к Петру лиц. Так, по словам учителя Петра в токарном деле Нартова, в начале января 1725 г. Петр сказал командующему флотом, генерал-адмиралу Апраксину: «Худое здоровье заставило меня сидеть дома; я вспомнил на сих днях то, о чём мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, т. е. о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию. На сей морской карте проложенный путь, называемый Аниян, назначен не напрасно. В последнем путешествии моем, в разговорах слышал я от ученых людей, что такое обретение возможно. Оградя отечество безопасностью от неприятеля, надлежит находить славу государству через искусство и науки. Не будем ли мы в исследовании такого пути счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать берегов американских». И Петр вручил Апраксину инструкцию о посылке экспедиции, чтобы узнать, сошлась ли Америка с Азией.

Вот эта инструкция. (ЦГАДА. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ), 1725, февраля 5, № 4649.)

«1725 г., февраля 5. Инструкция, высочайше данная флота капитану Берингу. — Об открытии соединения Азии с Америкой.

1) Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

2) На оных ботах возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.

3) И для того искать, где оная сошлася с Америкою, и чтоб доехать до какого города Европейских владений; или ежели увидят какой корабль Европейской, проведать от него, как оной кюст (В ПСЗРИ пропущено слово (как неразобранное), В оригинальном тексте документа стоит «кюст» (т. е. берег).) называется и взять на письме, а самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды».

Выдающийся знаток этого вопроса, Л. С. Берг, в 1935 г., приведя рассказ Нартова, восклицает; «Правдивость этого рассказа не вызывает никаких сомнений». (Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга, стр. 60.)

Л. С. Берг прав в том отношении, что нет никаких оснований заподозрить Нартова в неправдивой передаче слов Петра. (Издатель мемуаров А. К. Нартова Майков высказал предположение о том, что настоящим автором этих мемуаров был не токарь А. К. Нартов, а его сын, академик А. А. Нартов.) Однако не следует смешивать с этим вопроса о том, следует ли принять на веру заявление Петра I. Первоклассный дипломат, Петр I, отнюдь не считал необходимым раскрывать свои сокровенные замыслы, особенно при обсуждении государственных дел, успех которых зависел во многом от сохранения тайны.

Версию, сообщенную в рассказе Нартова, совершенно некритически, полностью принял американский исследователь Ф. А. Голдер в своей работе «Русская экспансия на Тихом океане».

(Gоldеr F. A, Russian Expansion on the Pacific, 1641—1850, Cleveland, Ohio, 1914, p. 133—134 footnote.

В позднейшей своей работе «Bering's Voyages», N. Y., 1925, Ф. А. Голдер добавил соображение о том, что Петр I был также заинтересован в поиске благородных металлов, и Ф. А. Голдер еще больше отошел от первоначальной версии, сославшись на новые мотивы — стремление к приобретению новых земель, расширению торговли и получению новых морских баз)

Той же версии о географическом характере экспедиции в Америку придерживались крупнейшие исследователи XIX в. В. Н. Берх (Берх В. Первое морское путешествие россиян, предпринятое для решения географической задачи — соединяется ли Азия с Америкой, и совершенное в 1727— 1728 и 1729 гг. под начальством флота капитана I ранга Витуса Беринга, изд. I, СПб., 1823, при имп. Акад. наук. Самое название труда В. Верха уже показывает, что он является сторонником географической версии.) и Александр Соколов. (Соколов А. Северная экспедиция, 1725—1743 гг. Записки гидрографического департамента морского министерства, т. IX, 1851, стр. 190—469; Он же, Беринг и Чириков, «Северная Пчела», 1849, № 98 и 99.)

В этом же плане освещают экспедиции Беринга американские географы и историки.

Большое значение могло иметь мнение участников Камчатской экспедиции о ее целях. Их высказывания отличаются категоричностью, определенностью, недвусмысленностью. Приведем отзыв одного из помощников Беринга, Свена Вакселя: «... не было никакой другой скрытой цели, — пишет Ваксель, — кроме пользы и помощи науке общей географии: надо было разбудить ученый мир от сна, в котором он покоился так долго...». (Ваксель, Свен. Вторая камчатская экспедиция Витуса Беринга, Л.—М., 1940, стр. 27.)

Ваксель в подтверждение этой версии рассказывает, что он слышал, что основанием для посылки Камчатской экспедиции было желание французской Академии получить у Петра I, когда он находился в 1716 г. во Франции, позволение на пропуск через Россию в Сибирь нескольких членов французской Академии наук для разрешения двух научных вопросов:

1) определить расстояние между Азией и Америкой и

2) выяснить о происхождении коренного населения Америки.

«Великий и мудрый царь, — пишет Свен Ваксель, — отказал им в этой просьбе, обещая, однако, что Россия сама своими средствами произведет это исследование...». (Там же, стр. 23.)

Профессоры-академики, участвовавшие в экспедиции, все единодушны — и Миллер (Миллер Ф. Г. Описание морских путешествий по Ледовитому океану и по Восточному морю с Российской стороны учиненных. Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. Генварь 1758 г., в СПб., при Академии наук, стр. 3 и сл.) и Гмелин (Gmе1in J. G. Reise durch Sibirien (1733—1743). Erst. Theil, Gottingen, 1751, SS. 2—3.) и Штеллер (Steller's journal. Gо1dеr F. A. Berings voyages, vol. II, p. 10. См. также 13 teller G. W. Reise von Kamtchatka nach America mit Bering. St. Petersburg, 1793.) и другие участники экспедиции. Все они считают экспедиции лишь географическим предприятием. Участник экспедиции, талантливый ученый Крашенинников умер, не успев написать задуманную им вводную часть к «Описанию земли Камчатки», в которой он хотел изложить историю назначения беринговых экспедиций. (Крашенинникове. Описание земли Камчатки, 1775, т. 1 и 2, изд. Академии наук. Как видно будет из дальнейшего, Крашенинников все же дал свою оценку характера экспедиции Беринга.Та же чисто географическая версия изложена и в приложении к «Исторической табели о российских морских компаниях, отправляемых на звериные промыслы)

И сам Петр и люди, участвовавшие в экспедиции, положили начало убедительной версии о чисто географическом назначении экспедиции. Однако то обстоятельство, что эти люди так близко стояли к экспедиции и так единодушны в своей оценке, может говорить не только за их версию, но и против нее.

Нельзя сказать, чтобы сторонникам географической версии была совершенно чужда мысль о политическом значении экспедиции — идеи такого рода по случайным поводам в этих работах иной раз фигурируют.

Географической версии придерживаются отнюдь не все историки и современники. Один из крупнейших русских и вообще европейских историков ХIХв., С. М. Соловьев, считал, что русские экспедиции XVIII в. на Восток имели целью расширение торговли. «Петр не спускал глаз с Востока, — писал Соловьев, — зная хорошо его значение для России, зная, что материальное благосостояние России поднимется, когда она станет посредницей в торговом отношении между Европой и Азией». (Соловьев С. М. История России с древнейших времен, изд. 2-е, год изд. не указан, кн. IV, стр. 641.)

Интересен подход к вопросу о характере русских экспедиций у академика К. М. Бэра (Бэр К. М. Заслуги Петра Великого по части распространения географических познаний. Записки Русского географического общества за 1849 г., кн. III, стр. 217—253, кн. IV, стр. 260—283.) в его работе о заслугах Петра I в распространении географических познаний. К. М. Бэр в середине прошлого столетия сделал большой шаг вперед в науке, высказав, хотя и в самой общей форме, правильную мысль о связи экспедиции в Сибирь с общей системой географических планов и мероприятий Петра I. К. М. Бэр связал их с разрешением Петром I государственно-политических задач, однако он не развил этого положения. В одной из статей в газете «Северная пчела» за 1851 г. академик Бэр дал нить, которая указывает на происхождение его концепции, — он упоминает о докладной записке И. К. Кирилова. Этот документ частично опубликован проф. А. И. Андреевым в 1943 г. в 75-м томе Известий Всесоюзного географического общества. (Полный текст этого проекта можно найти в ЦГАДА, Портфель Миллера, тетр. № 1, д. 512/1 (все дело) oстровам Северо-восточного моря и далее, важные открытия учинивших, с приобщением некоторых исторических об них известий и приключений». ЦГАДА, ф. № 290. А. Р. Воронцова, д. б/№, в ближайшее время после 1790 г. (Дело о Российско-американской компании). На одном большом листе. Текст следует после таблицы..)

Своеобразием отличается подход проф. А. И. Андреева к решению вопроса о характере восточных экспедиций России первой половины XVIII в. В своей статье «Экспедиции В. Беринга» (Известия ВГО, т. 73, вып. 2, стр. 7) А. И. Андреев привел несколько версий, объясняющих задачи экспедиций, но не поставил себе цели дать им критическую оценку.

Большой интерес представляет публикация проф. А. А. Покровского «Экспедиция Беринга», изданная в 1941 г. (Покровский А. А., составитель «Экспедиции Беринга». Сборник документов. ГАУ НКВД СССР, М., 1941.). Проф. А. А. Покровский, вслед за Бэром, правильно считает, что экспедиции в Америку имели большое государственно-политическое значение. Но целью экспедиции Беринга, как мы уже упоминали, А. А. Покровский объявил завязывание торговых отношений с Америкой.

Поставив большую проблему о значении экспедиций Беринга, А. А. Покровский в самой документации привел почему-то материал почти исключительно о географических и хозяйственно-организационных вопросах экспедиции. Ряд материалов, которые могли бы помочь решению проблемы, в частности проекты того времени о колонизации Америки, проф. Покровский не использовал. Возможно, это и отразилось на его выводах, которые являются неполными, хотя в целом труд весьма ценный. Между прочим, позицию А. А. Покровского о, главным образом, торговом значении русских экспедиций в Америку в первой половине XVIII в. подкрепляет свидетельство английского капитана, строившего корабли и доки в России, Джона Перри (Перри Джон. Состояние России при нынешнем царе, М., 1871, стр. 40—41.), который писал, ссылаясь на слова самого Петра, о том, что экспедиции на Восток наряду с составлением карт имели целью развитие торговли, а также докладная записка Беринга о второй экспедиции, где выдвинута та же версия.

Рассматривая вопрос о том, что летом 1724 г. русское правительство вело переговоры о заключении торгового договора с Испанией, проф. А. А. Покровский пришел к выводу о том, что в то время «намечался проект обширной прямой морской торговли не только с одной Испанией, но и с польскими, немецкими областями, а возможно, даже с Ост-Индией, причем Испания могла в таком случае представлять только один из промежуточных пунктов». (Покровский А. А., составитель «Экспедиции Беринга», Сборник документов, стр. 23—24.Рецензия на этот сборник, принадлежащая проф. А. И. Андрееву, помещена в «Известиях ВГО», т. 75, вып. 2, стр. 60—64.) Далее Покровский упоминает о том, что в 1716 г. «несколько торговых домов в Петербурге возбудили перед Сенатом ходатайство о предоставлении им права торговли с Японией и Ост-Индией» (Покровский А. А., составитель «Экспедиции Беринга», стр. 24.). Он останавливается и на вопросе о налаживании Россией непосредственной торговли с Францией. В результате вся проблема сибирской экспедиции Петра I сведена к. вопросу о торговле и о месте сибирской экспедиции в общем плане развития торговли России. Главной целью экспедиции Беринга объявлено завязывание торговых отношений с Америкой. (Между тем значительный интерес, проявленный Петром I к установлению «директной» торговли с Испанией, диктовался и экономическими и политическими международными условиями того времени. Англия поддерживала враждебную тогда России Швецию, и в то же время находилась в войне с Испанией. Это толкало Россию к сближению с Испанией. В 1717 г. в Голландии был подписан русско-французский договор о дружбе, вызвавший неудовольствие в английских правящих кругах. В следующем 1718 г. начались переговоры между Россией и Испанией о союзном договоре. В 1724 г. испанское правительство переслало российскому послу в Мадриде, кн. Голицыну, проект Франциска Перраты об организации непосредственной русско-испанской торговли. В ноябре 1723 г. Петр I дал указ коммерц-коллегии об открытии непосредственной торговли с Испанией и Францией, а в 1724 г. подтвердил необходимость организовать для этой цели особую торговую компанию. В 1725 г. в Испанию была послана экспедиция из трех судов с товарами. Два из них были военные фрегаты. Все эти суда пошли в Испанию как корабли купца А. Семенникова. Даже самая посылка военных судов под видом торговых показывает, какое большое политическое значение имел вопрос об установлении прямой торговой связи с Испанией.)

Интересно замечание Б. Г. Островского (Островский Б. Г. Беринг, стр. 40—49. Л., 1939,), автора популярной работы, написанной не об экспедиции Беринга, а о самом Беринге. Б. Г. Островский мимоходом, вскользь, обронил интересную мысль, правда не раскрыв ее, о том, что эта экспедиция имела целью разрешить важный в политическом отношении вопрос о выяснении границ Российского государства, наряду с вопросом о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию.

С. Б. Окунь в своем исследовании «Колониальная политика царизма на Камчатке» (Л., 1935), хотя и не обосновывает своего положения, но ставит вопрос о большом значении освоения Камчатки и ранних экспедиций в Америку. Но он совершенно не учитывает, что на стыке Азии и Америки произошло столкновение экспансий нескольких стран. Экспансия России в Америку столкнулась с экспансией в Америку и других европейских государств. Это весьма важное положение о столкновении на территории Америки в одних случаях непосредственно, а в других потенциально, экспансии нескольких государств совершенно выпало из поля зрения С. Б. Окуня.

Объяснение экспедиций в Америку только якобы извечными торговыми задачами не выдерживает критики. В начале XVIII в. внешняя торговля России велась главным образом через посредников. Было открыто широчайшее поле для развития торговли со всем миром. Вопросы торговли играли огромную роль в других случаях — при отправке посольств в Индию и Китай. Несомненно, они учитывались, когда вставали вопросы, касавшиеся сношений с Японией. Но при экспедициях в Америку вопрос стоял иначе.

Относительно цели экспедиций на Тихий океан и удельного веса торговли между Сибирью и Америкой участник второй экспедиции Беринга Крашенинников писал: «По распространению российского владения на севере и по заведению селения по знатнейшим рекам, впадающим в Ледовитое море от Лены реки к востоку до Анадырска, час от часу более старания было прилагаемо, чтоб от Анадырска далее проведывать землю, и живущих там иноверцов приводить в подданство» (Крашенинников С. Описание земли Камчатки, т. II. СПб., 1755, стр. 189—191.). Вот как понимал Крашенинников цель экспедиций. При этом Крашенинников сделал чрезвычайно интересное замечание о торговле: «хотя мелочники, — писал он, — езжали на Камчатку при зборщиках и с самого покорения Камчатки, однако их за купцов почитать нельзя, для того, что они не столько пеклись о купечестве, сколько о службе, которую и наряду с казаками служили»2. А служба, как поясняет Крашенинников, заключалась в наложении и собирании ясака. (Крашенинников С. Описание земли Камчатки, т. II. СПб., 1755, стр. 189—191.)

Экономический момент, несомненно, играл существенную роль в русских экспедициях на Тихом океане. Истощение запасов русской пушнины со второй половины XVII в. на фоне общего экономического кризиса в России в конце XVII в. и огромного напряжения всех сил страны в связи с петровскими преобразованиями, вступлением России в мировую политику и обширными военными мероприятиями Петра I, требовали большого количества золота. Вследствие того, что было невозможно получать ценную пушнину в прежнем количестве из уже освоенных районов Сибири, ставился вопрос о «проведывании» и приобретении новых земель и островов. 1 сентября 1697 г. Петр I в наказе, данном посланному в Тобольск воеводой боярину Михаилу Яковлевичу Черкасскому, предписывал всячески форсировать открытие новых земель и категорически воспрещал взимать ясак деньгами взамен «мягкой рухляди». (0кунь С. Б. Очерки по истории колониальной политики в Камчатским крае. гл. I. Огиз, 1935,)

Вопросы географического исследования тоже, конечно, имели немалое значение при снаряжении сибирских экспедиций. Но к свидетельствам о чисто географическом или торговом характере этих экспедиций следует отнестись критически. Слепо доверять им нельзя.

Участники экспедиции Беринга прекрасно знали, что эта экспедиция является секретной, и вследствие этого они должны были придерживаться официальной «географической» версии, выдвинутой Петром и поддержанной при Екатерине I и Анне Иоанновне.

Версия открыто, а может быть и нарочито открыто выдвинутая человеком; которому больше других было положено знать о целях экспедиций в Америку, а, с другой стороны, — труды самих участников экспедиций в значительной мере объясняют то направление в историографии, которое раньше господствовало полностью, да и теперь еще занимает видное положение, но не дает ответа на вопрос о подлинных целях экспедиций.

До настоящего времени исследователи доверчиво цитируют свидетельство Нартова. Никто, однако, не обратил внимания на следующее место из проекта И. К. Кирилова под названием «Сибирская и Камчатская экспедиции всеми уже знаемые, но не всем же от нее надежда полезная известна, о чем отчасти ниже упоминается...». Сначала в этом проекте рассказывается о заявленном Парижской Академией наук желании разрешить вопрос, сошлась ли Америка с Азией, затем говорится о следующем: «...когда между российским и китайским двором произошли несогласия для перебещиков мунгал (т. е. монгол. — А. Е.) и в постановлении границ, то его величество, будучи в Сенате в 1724 году в декабре, желал видеть ландкарты сибирских земель, причем (я) имел дерзновение донести, что сибирской карты еще нет, по которой бы мог его величество удовольствие иметь (т. е. которая удовлетворила бы Петра I. — А. Е.), а есть китайские в Пекине печатанные карты (Карта, составленная по распоряжению китайского императора Канг-Хи. 2 ЦГАДА, Портфель Миллера, № .121 (вводная часть).), в коих и сибирские пограничные места отчасти показаны» . (В Москве Кирилов позже видел эту карту у Я. В. Брюса, которому Петр дал ее для скопироваиия.)

Далее Кирилов сообщает, что он упомянул и о камчатской карте Евреинова и сказал, что, по его мнению, Камчатка лежит гораздо дальше Японии. Петр этому не поверил, но приказал, соединив камчатскую и китайскую карты, положить их на один лист. Кирилов за одну ночь собственноручно составил эту карту.

Кирилов непосредственно связывает изложенные им факты с назначением Петром I экспедиции Беринга.

Если сопоставить, что разговор Петра и Кирилова происходил в декабре 1724 г., что Кирилов выполнил карту в одну ночь и что в январе 1725 г. Петр в присутствии Нартова говорил с генерал-адмиралом Апраксиным о назначении экспедиции, то следует признать, что в числе обстоятельств, которыми было вызвано назначение первой Камчатской экспедиции Беринга, был вопрос о столкновении на восточных границах.

Теперь сравним мнение Свена Вакселя о чисто географических заданиях экспедиции с содержанием одного из пунктов инструкции участникам 2-й экспедиции Беринга, где говорится: «...содержать им (командирам) их инструкции в секрете, и особливо во время вояжа во охранении. А для публичного показания Берингу и Чирикову, которые поедут к Америке, Шпанберху, до Японии и на ту шлюбку, коя из Лены к востоку и к Камчатке следовать будет, из той же коллегии дать особые инструкции, в которых объявить, что по требованиям и желанию как Санкт-Петербургской, так Парижской и иных Академий, блаженные и вечно достойные памяти император Петр Великий для курьезите, посылал осведомиться от своих берегов, сходятся ль берега американские с берегами Азии, но тогда оное в действие не произошло. А ныне е. и. в. ко удовольству оных Академий указала отправить их, и, уведомясь, возвратиться...». (ПСЗРИ, т. VIII, № 6291, дек. 28, 1732 г., стр. 1002—1013. Это место из инструкции цитировано в книге: С вен Ваксель. Вторая Камчатская экспедиция В. Беринга, Л. — М., 1940, стр. 154.)

Достаточно одного этого бесспорного документального свидетельства, чтобы показать, какое излишнее доверие проявили к «географической» версии крупнейшие исследователи вопроса. Конечно, было бы смешно утверждать, что развитие географической науки и задачи торговли не играли никакой роли при посылке экспедиции в Тихий океан. Но эти моменты не были самодовлеющими. Они были составной и подчиненной частью другой огромной и важной задачи.

В то время границы России простирались уже до Восточного океана. Если на Западе после войны за испанское наследство вместо Франции первенствующей державой стала Англия, то на Востоке такой державой являлась Россия. После «преславной виктории» 1709 г. под Полтавой и морской «виктории» 1714 г. у мыса Гангут, а затем полного разгрома Петром Швеции, Россия стала мощной морской державой.

Конечно, вопрос о деньгах, о золоте был важен для Петра. «Денег как возможно собирать понеже деньги суть артериею войны», писал Петр своему новому Сенату (Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. 4, изд. 2, т. XVI, стр. 38.). Деньги были нужны Петру не только для снаряжения своей армии и постройки флота, но и для того, чтобы финансовыми и дипломатическими мерами, путем выплаты субсидий, обеспечить свое влияние в западных пограничных государствах, особенно в Польше. Конечно, и вопросы географии, и вопросы торговли, и вопросы открытия у границ России неведомых еще стран, богатых пушниной или золотом, все эти моменты играли большую роль. Но все они были подчинены другой, гораздо более важной, государственной задаче. На западе при Петре I Россия получила выходы к Балтийскому морю. Мы помним, что в июле 1710 г. сдалась русским войскам Рига, в августе — Пернау и главный город острова Эзеля Аренсбург, а в сентябре Ревель. В том же году был взят Выборг, а со взятием его, как выразился Петр, «была устроена крепкая подушка Петербургу» (Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. 4, изд. 2, т. XVI, стр. 38.).

Но как раз в начале XVIII в. шла бурная колонизация Северной Америки со стороны Европы. Начиная с 1700—1702 гг. до Москвы дошли новые, весьма определенные и довольно подробные сведения о Японии. Тогда со всей остротой встал вопрос о безопасности границ России на Востоке.