В давние времена

В давние времена

... Моя история будет повествовать только о самых обыкновенных событиях...

Д. Свифт. Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей.

Прислушаемся к голосам героев средневековых произведений о странствиях по суше и морю.

"То, что мы видим, создание могучих людей..." Это промолвил Майль-Дуйн. О его путешествии и виденных им чудесах в океане сложил повесть Айд Светлый - мудрый поэт Ирландии.

"Узнайте, о братья, и выслушайте от меня мой рассказ... Он более удивителен, чем рассказы, услышанные в предыдущие дни..." Это говорит Синдбад-мореход. О его плаваниях поведала нам пленительная Шахразада.

Мир, в который нас вводит средневековая литература путешествий, столь же многообразен, как скандинавские саги, провансальские песни, древнерусские былины. Одни из произведений ведут нас дорогами реального мира, другие - путями фантастики. Такое разграничение в известной мере условно: в призрачные покровы чудесного нередко облекались подлинные события и действительно существующие земли и моря. И все же разница между вымыслом и рассказом о виденном представится нам остаточно ощутимой. Однако не столь ощутимой она была я человека средневековья. Фантастичными и во многом далекими от действительности были его географические представления о Земле. Попытаемся же понять его восприятие сказаний о странствиях, уловить общий стиль его географического мышления. Достижения античной науки, которая умела уже так или иначе видеть разницу между фантастической географией древнего мифа и научным познанием Земли, были надолго утрачены в средневековье. Освященные церковью библейские мифы стали в странах Европы нерушимым каноном.

Более тысячи лет космография была опутана богословскими догмами. Лишь эпоха Возрождения, великие географические открытия ознаменовали освобождение от этих пут. Новые научные взгляды утвердились, конечно, не разу. Любопытно, что даже в представлениях о Земле Христофора Колумба причудливо сочетались научные знания и богословские догмы. Как известно, самый замысел экспедиции, обессмертившей имя Колумба, был основан на теории шарообразности Земли. Этой теории придерживать к концу XV столетия уже многие видные космографы, возродившие идеи античных ученых. Но Колумб был уверен также и в том, что мир мал, что шесть седьмых его занимает суша, что на Земле располагается недоступный для смертных библейский рай. Все это было для средневекового европейца "истиной", освященной церковью: "А тина эта, высочайшая и светлейшая, содержится в сорока четырех книгах Ветхого завета, и в четырех Евангелиях, и двадцати трех посланиях святейших апостолов",- убежденно говорил Колумб. Он занялся и традиционной проблемой схоластов о местоположении "земного рая" и высказал такое суждение: "Я полагаю, что если бы я прошел ниже экваториальной линии, то, добравшись тут до наиболее высокого пункта, я обнаружил бы еще более мягкий климат и перемены в расположении звезд, а также и другие воды. Но я не направляюсь туда не потому, что невозможно было бы добраться до наиболее возвышенного места на земле, не потому, что здесь непроходимы моря, а поскольку я верю - именно там находится рай земной, и никому не дано попасть туда без божьего соизволения"^*.

^* (См. сб.: "Путешествия Христофора Колумба (дневники, письма, документы)". М., 1961.)

Не приходится удивляться тому, что в средневековой литературе путешествий была столь тесной связь космографии с возведенной в ранг истины фантастикой сверхъестественного. Но произведения о путешествиях, созданные в средневековье, рисуют нам все же наряду с фантастическим и действительный мир.