Так было [1950 Федорович Б.А.

За последние годы заложено лишь основание изучения истории культуры наших пустынь. Однако хорошо известно, что сохранившиеся во многих местах по окраинам низовий Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи остатки многих сотен древних глинобитных крепостей и городищ, еще не полностью размытых дождями и развеянных ветрами, имеют различный возраст и некоторые из них весьма древни. Например, холмы со следами стен, так называемые "ассары", расположенные среди неорошаемого ныне левобережья Сыр-Дарьи на юг от Казалинска и на северо-запад от Кзыл-Орды, воздвигнуты были при первобытно-общинном строе, около четырех тысячелетий тому назад. Значительно лучше сохранились и в большем количестве известны крепостные сооружения* античной эпохи, насчитывающие возраст около двух с половиной тысячелетий.

В Хорезмийском царстве. Уже за две тысячи четыреста лет до наших дней в низовьях Аму-Дарьи, как показали раскопки, существовало большое Хорезмийское государство с самобытной культурой и искусством. Многие историки видели в современном многонациональном населении Средней Азии лишь совсем недавних пришельцев. А раскопки эти с несомненностью показывают, что современные орнаменты на войлочных кошмах, шелковых сюзанэ и набивных одеялах ведут свое непосредственное происхождение от древних росписей, свойственных только Средней Азии и сложившихся в ней уже два тысячелетия тому назад. Значит, современное население - это не только пришлый элемент, а в основном плоть от плоти и кровь от крови давних жителей этих стран.

Таков был быт и труд женщин при кочевании: казашка ставит юрту

Таков был быт и труд женщин при кочевании: туркменки за выделкой кошмы

Так было в пустыне еще совсем недавно, всего тридцать лет назад. Тяжелым и мучительным был труд земледельца. Тяжелой и бесправной была жизнь женщины. В знак вечной покорности она всегда должна была держать во рту 'платок молчания'

Древней хорезмийской культуре обязаны современные жители низовьев Аму-Дарьи сооружением многих главнейших каналов, поныне орошающих поля Кара-Калпакии, Хорезмской области Узбекистана и Ташаузской области Туркмении. Но значительно большее количество построенных тогда каналов погибло с уходом Аму-Дарьи в новые места.

Безжизненны, засыпаны песками поля, крепости и города, лежавшие на правобережье Аму. Так же мертвы и безводны пустынные такыры на месте былых оазисов более позднего хорезмийского царства, лежащих между современной дельтой Аму и древним Сарыкамышским озером.

Руками армий рабов создавалась культура Хорезма. Клочок за клочком отвоевывали хорезмийцы у пустыни, но великая река, словно играя, то разрушала творения человека, то бросала их во власть пустыни. Человек покидал все созданное вековым трудом и покорно уходил вслед за рекой на новые места, чтобы снова начать "в поте лица добывать хлеб свой насущный".

Борясь с природой и врагами, уступая природе в одних местах и снова отвоевывая у нее в других, строя и восстанавливая разрушенное врагами, человек постепенно создавал все более и более обширные оазисы. Так было повсюду в пустыне там, где рядом с ней была вода. Человек все лучше научался орошать водою землю, оплодотворять ее плодороднейшим илом и под животворными лучами солнца выращивать богатые урожаи хлеба и плодов. Рис и хлопчатник, дающие зерно ч масло кунжут и сафлор, джугара и маш, лучшие в мире дыни и разнообразные сорта винограда, сочнейшие персики и сладчайшие "сахарные" урюки и более крупноплодные абрикосы выращивались и выводились в оязисах Средней Азии много веков тому назад. Многие из этих плодов запечатлены на стенной живописи в древних городищах Хорезма.

На стенах раскопанных комнат крепости Топрак-Кала профессор С. П. Толстов в 1946 году нашел художественное изображение в красках женщины, собирающей в фартук персики и виноград. Картина эта была нарисована около двух тысяч лет тому назад.

Велика и культурна была страна Бактриана, лежащая выше по той же Аму-Дарье. С глубокой древности известны страна Чач на Сыр-Дарье и Маргиана на реке Мургабе.

А на соседней с Аму-Дарьей реке Зеравшане в ту же эпоху существовало другое родственное государство - Согдийское. Его замечательная культура распространялась на запад до берегов Черного моря и до Крыма, а на восток - до Лоб-Нора. Согдийский алфавит через неизмеримые просторы Азии дошел до берегов Тихого океана. Греческие, арабские, иранские и китайские путешественники описывали эти лежащее в пустынях государства, отдавая им дань уважения и восхищения.

В великом царстве Тамерлана. В течение многих веков такие древнейшие города, как Хива, Бухара, Коканд, Ташкент и Аулье-Ата (ныне Джамбул), были знамениты своим богатством и культурой. Но жемчужиной всех городов Средней Азии был Самарканд. "Римом Востока" называли его, но он временами был могущественнее, богаче и культурнее великого Рима. Парусные суда не пересекали тогда еще океанов, торговля шла по сухопутным дорогам. А Самарканд лежал в самом центре тогдашнего культурного мира, на перепутье между Римом, Египтом и Месопотамией с одной стороны, Хорезмом, Бактрианой и Ираном - с другой и Индией и Китаем - с третьей.

Занесенные песком развалины старинной крепости

Живое и творческое общение с далекими народами оказывало плодотворное влияние на широкое развитие в Самарканде своих искусств, ремесел и наук. Знаменитая обсерватория Самаркандского правителя Улугбека была в те времена единственной в мире. Сады и поля, города и культуры расцветали в Средней Азии и особенно в Согдиане веками. И все же ни плоды этих садов, ни плоды этих культур не кормили досыта и не делали счастливыми тех, кто их выращивал и создавал. Тяжелое рабство было уделом народов, населявших эту страну. Показная роскошь единиц уживалась с ужасающей бедностью порабощенных, бесправных народов.

Самым лучшим, самым "справедливым" и богатым периодом" в прошлом Средней Азии считалось время царствования знаменитого Тамерлана или Тимура, которого звали "Железный хромой". Он создал свое обширное царство, распространявшееся до Багдада. Правители государств Европы присылали к нему своих послов с подарками, изъявляя желание вести торговлю с этим "сказочно богатым" царством.

Что же это были за богатства и справедливость, о которых сложилось немало легенд? Да и нужны ли эти легенды, когда существуют точные письменные свидетельства образованных очевидцев, имевших возможность непосредственно видеть и сравнивать культуру Азии и Европы.

Выслушаем же, что писал о богатствах, о справедливости в сердце империи Тимура, в великом Самарканде, испанский вельможа Рюи Гонзалес де Клавихо. Он прибыл ко двору Тамерлана в 1404 году в качестве посла и "камерьера великого и могущественного государя Эрико Третьего, короля Кастильи и Леона".

Испания была тогда могущественной страной, и Тамерлан принял посла со всеми почестями. Неделями длились невиданные пиры Тимура, на которых самым почетным гостем являлся де Клавихо, оставшийся вполне довольным оказанным ему приемом.

Клавихо был поражен богатством, роскошью и невиданным искусством Самаркандского царства. Он восхвалял Тимура за то, что в своем городе он собрал чуть ли не полтораста тысяч ремесленников, согнанных им со всех сторон земли, из самых различных государств, восхвалял за цветущую торговлю с Индией, Китаем и другими странами.

Столица пустынь Самарканд ему казалась раем на земле. Вельможа и советник испанского короля, описывая порядки Тамерлана, советовал своему правителю перенять их.

"...Туда не входил никто, кроме алькада и его слуг. В этом замке царь держал около тысячи пленных мастеров, которые делали латы, шлемы, луки и стрелы и круглый год работали на него".

"...Царь приказал провести через город улицу, в которой по обеим сторонам были бы лавки и палатки для продажи товаров. Эту работу царь поручил двум своим мирассам, давши им знать, что если они не приложат к ней всех стараний, заставляя работать день и ночь, то заплатят головой. Мирассы начали дело и принялись разрушать дома, которые встречались в тех местах, где царь велел провести улицу, чьи бы они ни были, не обращая внимания на хозяев; так что хозяева, видя, что их дома разрушались, собирали свое добро и все, что у них было, и бежали. Улицу провели очень широкую и по обеим сторонам поставили палатки..."

Клавихо восхвалял Тимура не только за такие методы строительства, заставлявшие население бежать куда угодно из разрушенного собственного дома. Он хвалил его и за то, что великий Тамерлан умел заставлять людей работать, не только угрозами лишения головы, но и "поощрениями". Вот как Клавихо описывал такие "поощрения" просветленнейшего повелителя.

Во время постройки одной из мечетей, "сооружавшихся во славу аллаха", пишет он, что: "Царь сказал, что он берется наблюдать за одной частью, а приближенным своим приказал взять на себя присмотр за другой половиной, чтобы увидеть, кто скорее приготовит свою часть... И он приказывал каждый день носить себя туда на носилках и оставался там часть дня, торопя работой. Потом он приказывал приносить туда вареного мяса и бросать его тем, которые работали в яме, точно как собакам; иногда он сам своими руками бросал мясо и так возбуждал рабочих, что на удивление; иногда же приказывал бросать в ямы даже деньги". Вельможа Клавихо был вполне доволен и порядком, царившим в стране Тамерлана:

"В городе Самарканде соблюдается справедливость и ни один человек не смеет обидеть другого или сделать какое-либо насилие без приказания царя, а царь делает его столько, что с них довольно".

Испанский посол был доволен. Но был ли доволен народ той "справедливсстью", которой наградил его Тимур, считавшийся просветленнейшим и умнейшим повелителем? А ведь это был один из лучших периодов в мрачном прошлом народов Средней Азии! Нелегка была жизнь в завоеванных у пустынь оазисах. Богатства, созданные тысячелетиями, трудами народов, манили к себе не только ближайших соседей, кочевавших в пустынях Азии, но и орды из отдаленных стран. С севера - из пустынь Казахстана, с востока - из сухих степей Монголии и Китая, с запада и юга - из Аравии и Ирана шли завоеватели. Они были многочисленны, как саранча, но саранча губит только посевы, обрекая на голод, а завоеватели губили сотни тысяч жизней и обрекали мечу и пожару всех попадавшихся по пути людей и все ими созданное. И те, кто мог, убегали в пустыни, чтобы спасти свою жизнь. Погибали города, разрушались каналы, и казалось, что снова и навсегда воцарится пустыня. Но проходило время. Завоеватели смешивались с оставшимся населением, воспринимали от него остатки прежних знаний. Восстанавливались старые и сооружались новые каналы, и возрождалась жизнь оазисов, пока не налетала новая волна завоевателей, и тогда опять, спасаясь, уходили люди подальше в пустыню.

Владыка недавнего прошлого. Значительные пространства наших пустынь вплоть до 1917 года находились лишь под протекторатом России, сохраняя полностью свой средневековый феодальный строй. Это были эмирство Бухарское и ханство Хивинское. Чтобы судить о жизни в этих ханствах, приведу лишь несколько штрихов.

Спросите у какого-нибудь старика-бухарца, кто был Насрула-хан. И он поведает вам о властелине великой Бухары, под страшной властью которого жил бухарский народ почти четыре десятилетия.

"Лютое сердце Джиль-барса вложил в его тело при рождении аллах. Кровожадные мысли гиены наполняли его голову. Как трусливый шакал, боялся он каждого и самого себя. Это он в своем пруду с чистой и прозрачной водой держал саженных сомов и ежедневно наслаждался, глядя, как сомы заживо пожирали брошенных в пруд его врагов.

Жадный, жестокий, он отбирал у бедняков последний кусок.

Это он, страшной памяти Насрула-хан, так разнообразил усладу своего сердца. В зимние вечера во дворец к нему приводили его врагов, а врагами его были все честные люди. Добела накалялась на жаровне сковорода. Палач тут же на ковре отсекал очередной жертве голову и ставил ее на раскаленную сковороду. И хан наслаждался, глядя, как подпрыгивала голова в страшной пляске смерти, вращая выпученными глазами. С ужасом смотрели на эту пляску даже привыкшие ко всему царедворцы. А хан, насладившись, засыпал здесь же, на ковре, у той же жаровни. И даже в час своей нечистой смерти он велел отрубить голову своей жене - матери его детей, виновной лишь в том, что ее брат тоже стал врагом этого дьявола-иблиса".

Если вам случится быть в каком-нибудь из городов бывшей Бухары или Хивы, то вы увидите на каждой башне крепостных стен торчащие из кирпичного купола палки. Спросите любого прохожего: зачем они воткнуты и почему их так много?

И каждый вам расскажет, что до 1917 года на этих палках всегда висели головы казненных ханом, эмиром или их беками. Они висели на виду у всех, чтобы всякий помнил, что и его ждет та же участь при любом неповиновении властелину.

И это было лишь тридцать три года тому назад!

Под тяжким гнетом. Просторны пустыни. Чист воздух. Залито ярким солнцем небо от края до края. Но глубокий душевный мрак был уделом народов, живших в пустынях и особенно в соседних с ними оазисах. Гнет богача - бая, судей - верных помощников богачей, гнет ханов и седобородых аксакалов, ведавших распределением воды, душил все живое, высасывал из народа все его силы.

Годами тянулись никогда не прекращавшиеся полностью братоубийственные религиозные войны. Во имя религии вырезались целые народы. А когда воцарилось магометанство, то фанатизм и изуверство сковали души, мысли, поступки людей. Науку заменило богословие, общественная жизнь угасла, торговля оскудела, иноземные купцы не допускались, связь с внешним миром прекратилась. И над мрачной и молчаливой страной раздавался только заунывный голос муллы, трижды в день сгонявший всех мужчин на молитву аллаху.

Самой тяжелой была участь женщины. Глава семьи обязан был под страхом божьей кары следить за своей семьей и особенно за женской ее половиной. Женщина, по магометанским представлениям, не имеет души, не считается человеком, и потому мужчина вправе ею распоряжаться наравне со всем своим имуществом и во имя аллаха обязан следить за ней во всем.

Даже под покровом густой черной сетки из конского волоса (чач-вана) и опускавшегося до земли плаща (паранджи) женщина-узбечка не имела права выходить на улицу без сопровождения мужчины. В домах не было ни одного окна на улицу. А для того, чтобы случайно не увидал кто-нибудь женщину дома, она обязана была всегда находиться во втором, внутреннем дворике.

Влияние религиозного гнета было немного меньше за пределами оазисов, в пустынях у кочевников, но страшная сила религиозных обычаев сказывалась и там.

Смерть за любую провинность была уделом женщины во всем мусульманском мире. "Чильдухтаран" - глубокие "колодцы смерти", куда сбрасывали живых женщин, - широко были распространены в Узбекистане. В Туркмении убить женщину, изменившую мужу, обязан был каждый, узнавший об этом: иначе смерть должна была обрушиться и на него.

Тяжел был гнет богачей. Тысячи лет упорным трудом возделывались поля и сады в оазисах. Но никогда люди, работавшие на них, не пользовались их плодами полностью. Ведь земля была не тех, кто от темноты до темноты тяжелым кетменем обрабатывал ее. Вода была тоже не их. И даже семена были не их. За все - за землю, за воду и семена - надо было платить и платить. А уж лучше платить баю, мулле и хану, только бы не попасть в цепкие руки бия - судьи.

Дворик-крепость на окраине старого Хорезма

Не многим легче жилось и вне оазисов, в пустынях. Богач всегда находил способ овладеть добром бедняков. То не может уйти бедняк с истоптанных пастбищ, не одолжив верблюда у бая. То надо хлеба достать, а бай предлагает его "даром", только просит, чтобы бедняки выкопали новый колодец.

Ему вторил мулла: "Кто выкопает новый колодец, тот попадет в рай и получит семь гурий небесных, а кто не будет копать, тот превратится в помесь шакала и крысы".

А когда выкопают всем миром новый колодец, то неожиданно почему-то вскоре завалится старый. И тогда оказывается, что за воду из нового колодца надо платить баю каждую пятую овцу, каждого пятого верблюда и в батраки отдать каждого пятого человека.

Захотят бедняки восстановить старый колодец - нельзя: такова воля аллаха, не должно быть здесь больше одного колодца. И обвалился он потому, что семь раз его чистили, семь раз смывали с себя люди свои грехи. И так переполнился колодец грехами, что пришлось аллаху его завалить, чтобы не вышли они и не разошлись по земле.

Классовое расслоение все больше и глубже проникало и в оазисы и в пустыни. И к этому прибавлялись лишения от постоянных междоусобных войн одних феодалов с другими, одних родственных племен и народов с другими - соседними. Войны эти приносили еще большее богатство богачам, еще большее разорение беднякам.

С 1850 - 1880-х годов прошлого века пустыни Казахстана и Средней Азии стали входить в Российскую империю. Этот процесс местами проходил мирно, а местами сопровождался кровавыми репрессиями. До сих пор еще живо имя генерала Палкина в тех местах, где прошел его карательный отряд, огнем и мечом расправившийся с невооруженным населением.

Царская Россия смотрела на "вновь приобретенные окраины", как на колонию. Империи необходим был собственный хлопок, и российское самодержавие начало развивать хлопководство, строить железные дороги, закладывать "государевы" имения, в которых впервые строились новые ирригационные системы, выращивались новые сорта хлопчатника.

Вырастали города, появлялись хлопкоочистительные и маслоделательные заводы. Кое-где по окраинам пустынь стала развиваться горная промышленность - разрабатывались месторождения соли, бурились первые нефтяные скважины, заложены были небольшие угольные шахты в Фергане. Вырос спрос на мясо и фрукты. В связи с этим начали развиваться и земледелие и скотоводство. Но от всего этого опять богатели купцы, скупщики, владельцы земли и воды, а тем, кто работал на полях, выпасал скот баев, растил сады и добывал уголь, стало жить еще более тяжело и бесправно.

В цветущей Фергане в 1914 году 70 процентов дехкан были безземельны и не имели скота; они либо батрачили у баев, либо обрабатывали на кабальных условиях чужую землю, вскапывая ее вручную тяжелым кетменем.

Приход царизма в Среднюю Азию и Казахстан многими ожидался с надеждами на умиротворение, на развитие хозяйства и торговли, на улучшение всех жизненных условий. Об этом мечтали и бедняки и отдельные ханы, вечно боящиеся своих же соседей. Вот почему уже со времен Петра I неоднократно поступали предложения со стороны и казахских ханов и хивинских о присоединении к России. Однако неоднократно реакция и мусульманство брали перевес.

В Хиве, в музее, расположенном во дворце бывшего хивинского хана, в старинном окованном сундуке хранится "экспонат № 328". Это подлинник "Условий мира России с Хивой", подписанный 12 августа 1873 года.

Статья 17-я этого договора гласит: "Объявление Сеид-Мухамед-Ра-хим-Богадур-Хана, обнародованное 12 числа минувшего июня, об освобождении всех невольников в ханстве и об уничтожении на вечные времена рабства и торга людьми, остается в полной силе и ханское правительство обязуется всеми зависящими от него мерами следить за строгим и добросовестным исполнением этого дела". Так царское правительство сперва предварительным соглашением, а затем и мирным договором уничтожило широко процветавшее в Средней Азии "рабство и торг людьми".

Присоединение к России, как мы видели, способствовало и некоторому развитию хозяйства, расширению хлопководства, появлению первых очагов промышленности и значительному сокращению междоусобных войн между племенами и народами Средней Азии и Казахстана. Но все это сопровождалось лишь дальнейшим углублением классового расслоения, обнищанием широких трудовых масс. Однако царизм невольно принес в Среднюю Азию и русскую культуру и нарождающиеся в русском обществе революционные идеи, а позднее и классовое самосознание трудящихся масс. Вот в чем лежит источник того революционного восстания, которое широкой волной прокатилось по пустыне в 1916 году, и того яростного боевого отпора, которым трудящиеся Средней Азии и Казахстана встречали в годы гражданской войны все попытки реакции уничтожить революционные завоевания Великого Октября.