Глава третья

Река Сунгача. - Окрестные равнины. - Великолепный цветок нелюмбия. - Оз. Ханка. - Характер его берегов. Обилие рыбы. Русские поселения: Турий Рог, Троицкое, Астраханское, пост Камень-Рыболов. - Степи между оз. Ханка и р. Суйфуном (Раздольная). - Деревня Никольская. - Остатки старинных укреплений. - Р. Суйфун (Раздольная)

В двенадцати верстах выше станицы Буссе Уссури принимает слева р. Сунгачу, неширокое устье которой трудно даже и заметить в густых зарослях берегового ивняка. Между тем эта река, составляющая сток оз. Ханка, приносит значительную массу вод, а по оригинальному характеру своего течения заслуживает особенного внимания и любопытства. Действительно, едва ли можно найти другую реку, которая так прихотливо изломала бы свое русло и образовала столько частых и крутых извилин, как Сунгача.

Достаточно сказать, что в то время как по прямому направлению от ее истока до устья только 90 верст, по самой реке это протяжение увеличивается почти втрое и составляет более 250 верст. Кроме того, во многих местах Сунгача поворачивает не только под прямым, но даже под острым углом к своему прежнему направлению, и часто, проехав три-четыре версты, случается вновь подъезжать сажен на десять к тому месту, откуда началась извилина. Наши солдаты довольно метко прозвали эти излучины "восьмерками", и в самом деле, если взять сряду две большие извилины, то в общем своем очертании они будут походить на цифру 8.

Такая извилистость при незначительной ширине реки, от 20-25 сажен [40-50 м] на всем течении, затрудняет плавание даже небольших пароходов, которые при крутых поворотах часто выскакивают носом на берег пли задевают за него своими колесами.

К счастью, на всем своем протяжении Сунгача имеет большую глубину - от 2 до 5, даже в иных местах до 10 сажен [от 4-10 до 20 м], и притом эта глубина начинается у самого берега, так что река течет в глубокой промоине. Скорость же течения при самом истоке из оз. Ханка довольно велика, но в средних и нижних своих частях Сунгача струится медленно. Вместе с тем большая глубина отчасти искупает те неудобства для плавания, какие представляют извилины реки.

Однако и эти неудобства могут быть значительно устранены впоследствии, если по мере заселения края возникнут более оживленные сообщения между уссурийским и ханкайским бассейнами. Нужно будет только прокопать узкие полосы земли между извилинами реки, и тогда путь по ней может сократиться наполовину.

Местность, орошаемая Сунгачою, представляет совершенную равнину, которая начинается на левой стороне Уссури еще от устья Мурени и тянется, не прерываясь, до восточных берегов оз. Ханка.

В нижнем течении реки эта равнина имеет более возвышенное положение и во многих местах покрыта лиственными лесами, в которых преобладает дуб, а густой подлесок состоит из разнообразных кустарников, свойственных Уссурийскому краю.

Лесные луга замечательны разнообразием травянистой флоры. Вообще в нижнем течении Сунгачн можно найти места, удобные для поселений, и, действительно, в десяти верстах от ее устья летом 1867 г. выстроена новая казачья станица - Маркова. Но по мере поднятия вверх по реке окрестные равнины переходят мало-помалу в болотистые низменности, которые расстилаются по всему среднему и верхнему течению Сунгачи (Только верстах в двадцати (если считать напрямик, а не по извилинам реки) от истока Сунгачи из оз. Ханка, на правой ее стороне верстах в трех от берега реки стоит несколько горок средней высоты, покрытых лесом. Здесь же Сунгача принимает справа небольшой приток, который не носит никакого особенного названия и известен у казаков под общим именем "речки").

Эти утомительные, однообразные, покрытые множеством озер и гладкие, как пол, низины на правом берегу реки простираются до гор, которые сопровождают течение р. Даубихе (Арсеньевна), на левой же стороне идут, не прерываясь, как только можно охватить глазами, и сливаются с болотистыми равнинами р. Мурени.

На всем означенном пространстве, за исключением так называемых увалов, т. е. небольших и узких возвышений, которые иногда тянутся среди болот, нет ни одного клочка земли, удобной для заселения. Даже в сухую пору года сунгачинские низменности по большей части совершенно непроходимы, а во время дождей они бывают сплошь залиты водою.

Сообразно таким невыгодным условиям растительность этих равнин отличается своим однообразием и много напоминает болотистые луга нижней Уссури. Как там, так и здесь везде преобладает тростеполевица, осока, различные злаки, а по берегам озера - тростник, достигающий саженного роста.

В то же время совершенное безлюдье характеризует эти непригодные для человека равнины. Ни инородческого, ни русского населения нет по Сунгаче. Только четыре наших пограничных поста, на которых живет по нескольку казаков, стоят одиноко на расстоянии 20-30 верст один от другого.

Но зато если взор путешественника томится однообразием как местности, так и флоры сунгачинских равнин, то он бывает с избытком вознагражден появлением великолепного цветка нелюмбии (Nelumbium speciosum) [лотос Nelumbium niciferum] (В современных ботанических работах лотос, произрастающий на оз. Ханка, известен под названием Nelumbium Komarovi. Возможно, что Н. М. Пржевальский на озерах по р. Сунгаче наблюдал еще более крупные цветы евриалы (Euryale forox). - Ред.), который местами во множестве растет по береговым озерам и заливам Сунгачи.

Это водное растение, близкий родственник гвианской царственной виктории, разве только ей и уступает место по своей красоте.

Чудно впечатление, производимое, в особенности в первый раз, озером, сплошь покрытым этими цветами. Огромные (более аршина в диаметре) круглые кожистые листья, немного приподнятые над водою, совершенно закрывают ее своею яркой зеленью, а над ними высятся на толстых стеблях цельте сотни розовых цветов, из которых иные имеют шесть вершков [25 см] в диаметре своих развернутых лепестков (Нелюмбия цветет в здешних местах в августе. Вероятно, в данном случае автор имел в виду растение, близкое к лотосу-евриалу (Euryala forox). - Ред.).

Такой огромной величины достигает здесь цветок этого растения, которого родина - далекие теплые страны: Япония, Южный Китай и Бенгалия (В Европе нелюмбия растет в небольшом количестве в устье Волги).

Но, как странная аномалия, он заходит на север даже до устья Уссури, хотя попадается там в количестве несравненно меньшем, нежели в бассейне оз. Ханка (Кроме Сунгачи в ханкайском бассейне нелюмбии много по озерам болотистой долины Лефу (Илистая) - южного притока Ханки. На побережье Японского моря я нигде не встречал этого растения).

Быстрая и удобная езда на пароходе после утомительного плавания в лодке казалась необыкновенно приятной, тем более, что дожди наконец кончились, наступила хорошая погода и солнце ярко светило с безоблачного неба. Само плавание по узкой, крайне извилистой реке, текущей среди пустынных равнин, имело особенный, оригинальный и привлекательный характер, которого, конечно, нельзя уже нигде найти в Европе.

Все пернатое население реки, по-видимому, (нисколько не боялось шума парохода, а только удивлялось, откуда могло появиться такое невиданное чудовище. Многочисленные утки и цапли вылетали чуть не из-под самых колес, бакланы, эти осторожные птицы, подпускали к себе шагов на пятьдесят и уже тогда тяжело поднимались с воды; даже белые китайские журавли, изредка ходившие парами по окрестным болотам, несмотря на всю пугливость, только пристально смотрели на пароход, испускали несколько раз свой громкий крик, но не улетали прочь.

Раза два-три случалось увидать дикую козу возле самого берега, куда она приходила напиться речной воды или, быть может, полежать в прохладной тени густого тальника, которым обросли все берега Сунгачи. Увидав пароход, пугливое животное не знало, что делать от удивления и испуга, и стояло неподвижно, как вкопанное; только через несколько минут, когда первый страх проходил, оно пускалось быстро скакать по высокой траве.

Однажды шагах в двухстах показался даже медведь и, поднявшись из травы на задние лапы, начал смотреть на нарушителя спокойствия в его владениях. Однако пущенная мною в него пуля уразумила мишку, что гораздо лучше убраться подобру-поздорову, чем глазеть хотя на редкую, но не совсем безопасную диковинку.

Через два с половиной дня по выходе из станицы Буссе мы прибыли к истоку Сунгачи, и перед нами открылась обширная водная гладь оз. Ханка, которое находилось в сильном волнении, так что нужно было ожидать, пока утихнет ветер и можно будет пуститься по широкому водному бассейну на нашем маленьком пароходе.

Наружный вид оз. Ханка не имеет в себе ничего привлекательного. Огромная площадь мутной воды, низкие болотистые или песчаные берега и далекие горы, синеющие на противоположной стороне, - вот все, что с первого раза представляется каждому, кто видит это озеро от истока Сунгачи.

По своей форме оз. Ханка представляет эллипс, расширенный на севере, суженный к югу и вытянутый большой осью в последнем направлении. Наибольшая длина его от севера к югу около 80, а ширина от востока к западу около 60 верст. Окружность простирается до 250 верст, а площадь занимает до 3400 кв. верст (Соответственно в километрах: длина - 85, ширина - 64, окружность - 267, площадь - 3870 кв. км - Ред.) . Однако, несмотря на такую величину, оз. Ханка чрезвычайно мелко, и хотя подробных промеров еще не было сделано, но наибольшая глубина, которая до сих пор найдена, равняется только 24 футам [7,2 м], и то около середины. Начиная же от берегов, на полверсты, а часто и того более, глубина не превосходит пяти или шести футов [1,5-1,8 м]. Дно везде гладкое, как пол, состоит из песка с примесью различных органических остатков.

Такая малая глубина при сильной бурливости служит большим препятствием к развитию судоходства на оз. Ханка. Во время сильного ветра, часто налетающего вдруг порывами, здесь разводится огромное вертикальное волнение, которое мутит воду до дна и делает решительно невозможным плавание на малых пароходах, которые иногда стоят суток по двое у истоков Сунгачи и ждут, пока успокоится озеро.

Впрочем, если со временем, при большем развитии судоходства на оз. Ханка, будут большие пароходы, предназначенные специально для плавания по этому озеру, то за исключением редких случаев, они будут иметь возможность плавать здесь во всякое время.

На северной стороне Большой Ханки лежит так называемое Малое озеро (Нанайцы называют оз. Ханка - Кенка, т. е. озеро карасей. Отсюда, вероятно, и происхождение современного названия озера. Русские землепроходцы XVII в. называли его также Белым озером, по цвету воды. Это название было зафиксировано на карте Ремезова. - Ред.) , которое отделяется от Большого лесистой рёлкой шириной от ста сажен до полуверсты или немного более. Над уровнем озера эта рёлка возвышена от 3 до 5 и в редких местах до 8 сажен [17 м].

Малая Ханка имеет верст 35 длины и от 5 до 12 ширины. Подобно Большому озеру оно также чрезвычайно мелко, так что в некоторых местах можно, как говорят, перейти вброд с одного берега на другой. За исключением лесистой полосы, разделяющей воды обоих озер, все берега Малой Ханки болотисты, поросли тростником и труднодоступны.

По всему вероятию, это озеро составляло некогда часть Большого, но господствующие юго-западные ветры образовали мало-помалу наносы, которые являлись в виде перешейка, отделившего собою эту часть. Местные китайцы передают слышанное от своих стариков, что на их памяти Малая Ханка была отделена от Большой только рядом островов, которые, увеличиваясь все более и более от наносов, наконец образовали перешеек.

Однако по временам и теперь еще возобновляется сообщение между Большим и Малым озерами. Таким образом сильные дожди, шедшие в июле 1866 г., до того переполнили (Высота воды оз. Ханка не всегда бывает одинакова, смотря по тому, сухое или дождливое стоит время года. В последнем случае уровень воды иногда повышается фута на два. даже на три (на 60-90, см); это явление и служит наглядным доказательством того, какое огромное количество, влаги выпадает в бассейне Ханки) Малую Ханку, что она сделала в перешейке прорыв, через который излишняя вода вылилась в Большое озеро. Прорыв этот, шириною около полуверсты, существовал два года, но потом его опять забросало наносами, так что теперь воды обоих озер снова разобщены между собою.

Из притоков, питающих оз. Ханка (Малая Ханка не имеет сколько-нибудь значительных притоков), самые большее находятся на южной и западной его сторонах. С востока же и с севера вливается только по одной небольшой речке, именно: с севера - Казанка, а с востока - Сантахеза (Спасовка). Затем, по порядку с юга на запад, в Ханку впадают следующие реки: Лефу (Илистая) - самая большая из всех; Мо (Мельгуновка) - вторая по величине; Сиянхе (Комиссаровка), Грязная, Усачи и, наконец, Тур, или Беленгехе (Ныне это название реки не сохранилось. - Ред.).

Из всех этих рек только по одной Лефу могут плавать небольшие пароходы, верст на 40 от ее устья, но подобная возможность не представляет никакой выгоды, о чем подробно будет изложено в VIII главе настоящей книги (В той же главе будут подробно описаны и другие притоки, как-то: Мо (Мельгуновка) и Сиянхе (Комиссаровка)).

Таким образом, с первого взгляда кажется странным, что озеро, принимая восемь рек, из которых четыре - Лефу, Мо, Сиянхе и Тур - довольно значительны, выпускает только одну, и то сравнительно небольшую, Сунгачу (Следует заметить, что Сунгача вытекает из оз. Ханка двумя устьями, из которых меньшее, известное под именем Малой Сунгачи, выходит из озера 12 верстами южнее истока главного рукава. Затем верстах в семи (если считать напрямик) от озера оба рукава соединяются между собой). Но если принять во внимание огромную площадь самого озера, то станет ясно, что излишек привлекаемых вод уравновешивается испарением. Притом же и Сунгача, имея значительную глубину и довольно быстрое течение при истоке (Скорость течения Сунгачи при истоке, измеренная мною в начале марта, равнялась у берега - 45 футам [13,5 м] в минуту, в пяти саженях от него - 69 футам [21 м] и посредине реки - 125 футам [38 м] в минуту. Ширина реки при истоке равняется 18 саженям [38 м]; наибольшая здесь глубина посредине 15 футов [4,5 м], у берегов 5 футов [1,5 м]. Здесь же кстати сказать, что Сунгача не замерзает даже и зимой верст на 20 от своего истока из озера, где постоянно стоит небольшая (около версты в окружности) полынья. Температура измеренной мною в начале марта воды в незамерзающей части Сунгари (при выходе ее из озера) равнялась +0,9°Р, в то время когда на воздухе термометр показывал -11,7° Р), отливает большую массу вод из оз. Ханка и тем ежегодно их обновляет.

Переходя затем к описанию характера берегов оз. Ханка, следует сказать, что весь южный и восточный берега Большого озера состоят из сплошных болот, которые на северной стороне огибают Малую Ханку и, продолжаясь по западную его сторону, переходят наконец в холмистую степь, раскинувшуюся по обе стороны пограничной речки Беленгехе.

Эти болота, составляющие непрерывное продолжение сунгачинских низменностей, изобилуют небольшими, тенистыми, неглубокими озерами и по большей части совершенно недоступны.

На всей южной стороне озера и на восточной до истока Сунгачи (Собственно до истока Малой Сунгачи, которая, как сказано выше, выходит из оз. Ханка в 12 верстах к югу от начала главного рукава) они подходят вплоть к самому берегу, поросшему тростником (Только в двух местах: на устье р. Лефу (Илистая) и верстах в 10 южнее истока Малой Сунгачи, среди болот, на самом берегу стоят уединенно небольшие горки). Начиная же от истока Сунгачи, далее к северу, болотистые равнины отделяются невысокою береговою рёлкою, или так называемым береговым увалом, от песчаного берега Ханки, который имеет несколько сажен ширины.

Узкий береговой увал, начавшийся от самого истока Сунгачи, соединяется затем с несколькими другими подобными же увалами, идущими среди болота (Последний, самый длинный из всех увалов, соединяется с береговым верстах в 30 севернее истока Сунгачи), и мало-помалу превращается в более широкую (от 1/4 до 1/2 версты) и высокую (от 2 до 5, иногда до 8 сажен) [от 4-10 до 17 м] береговую полосу, которая наполняет собою весь перешеек между Большим и Малым озерами, а затем тянется до устья реки Беленгехе.

Верстах в 20 севернее истока Сунгачи, на береговой полосе, сплошь покрытой лиственным лесом, вдруг появляется сосна (Pinus sylvestris) (Сосна, произрастающая в горах близ оз. Ханка, относится к виду Pinus funebris. - Ред.) , которую нигде нельзя встретить на Уссури и очень редко даже в Сихотэ-Алине. Достигая весьма крупных размеров, это дерево растет довольно густым лесом верст на 40 по берегу Ханки, а затем разбросанными группами встречается в горах западной его стороны.

По болотистым низменностям восточного берега Ханки (собственно к северу от устья Сунгачи) тянутся, как сказано выше, узкие и невысокие, но иногда очень длинные рёлки, известные у местных жителей под именем увалов. Подобные же увалы встречаются по равнинам среднего и нижнего течения Сунгачи, а также на северо-восточной стороне Малой Ханки.

Судя по направлению этих увалов, их незначительной ширине и высоте (Все эти увалы имеют ширину 100-300 сажен [200-600 м] и возвышаются от 2 до 5, редко до 10 сажен [до 20 м] над окрестными равнинами), а также по песчаному наносному грунту, из которого они состоят, можно с достоверностью полагать, что названные увалы были некогда берегами оз. Ханка, которое занимало в то время нынешние сунгачинские равнины и, быть может, простиралось до самой Уссури.

Действительно, направление всех увалов, постоянно параллельное восточному и северо-восточному берегу Ханки, несомненно, находится в связи с господствующими здесь западными и юго-западными ветрами, которые набивают значительные массы песку и других наносов на восточный берег и таким образом способствуют образованию здесь возвышения, или увала.

Затем усиленное испарение, иссякновение или обмеление некоторых притоков (Обмеление некоторых притоков оз. Ханка могло произойти в весьма недавние времена вследствие громадной порубки лесов, которую до последних годов китайцы производили в горах западного его берега ради грибного промысла, о чем будет рассказано в следующей главе), а быть может, и другие физические причины заставляли озеро уменьшаться в объеме и отступать от своего прежнего берега.

Оставленная таким образом площадь благодаря глинистой подпочве превратилась в болотистую равнину, а на новые берега озера опять стал приноситься песок и другие наносы, опять начало делаться возвышение и через много лет превратилось в увал.

Такая история, вероятно, повторялась несколько раз, и всегда результатом ее было образование увала и болотистой низины между ним и отступившими водами озера. Ближайшие к озеру увалы сами наглядно говорят о таком их происхождении.

Здесь параллельно восточному берегу тянутся пять увалов в расстоянии 1/4-1 версты один от другого. Три из них, в том числе и береговой, самые высокие и вполне образовавшиеся. Два же другие, промежуточные, едва поднимаются на несколько футов над окрестными низинами, следовательно, еще не успели достаточно возвыситься в то время, когда озеро принуждено было еще раз отступить от своих берегов.

Пространство между всеми пятью увалами есть топкое полуболото, полуозеро, которое со временем, ко всему вероятию, превратится в такую же болотистую низину, как и все прочие сунгачинские равнины.

Наконец, на подобный способ происхождения увалов и сунгачинских топких болот указывает еще то обстоятельство, что все решительно озера, во множестве рассыпанные по этим болотам, имеют почти одинаковую глубину, не превосходящую пяти или шести футов. Такое явление, несомненно, находится в связи с мелководьем самого оз. Ханка.

Все увалы поросли прекрасными лиственными лесами, в которых преобладают дуб и липа, достигающие огромных размеров. Подлесок, состоящий, главным образом, из леспедецы и лещины, переплетенных виноградом и другими вьющимися растениями, образует здесь страшно густые заросли, в которых летом выводят детей многие звери, в особенности козы, изюбры и кабаны.

В противоположность восточной стороне, западные берега оз. Ханка несут гористый характер. Однако здесь горы идут в некотором расстоянии от озера и только в двух местах - между устьями рек Беленгехе и Усачи и к югу от устья Сиянхе (Комиссаровка) - подходят волнообразными возвышенностями к самому берегу, оканчиваясь здесь песчаниковыми и глинистыми обрывами вышиною от 10 до 25 сажен [20-50 м].

В пространстве между устьями Усачи и Сиянхе (Комиссаровка), где горы отходят верст на десять в сторону, по берегу Ханки стелются также равнины, частью болотистые, частью луговые, но затопляемые во время сильных дождей.

Горы западного берега оз. Ханка (Подробно об этих горах будет изложено в IX главе настоящей книги) составляют продолжение и разветвление хребта, который отделяет собою бассейн этого озера от бассейна Мурени на севере и Суйфуна (Раздольная) на юге. Вместе с тем этот хребет служит пограничной чертой наших владений с Китаем и, по всему вероятию, составляет боковую отрасль Сихотэ-Алиня.

Относительно рыбы, оз. Ханка представляет замечательное богатство и разнообразие, но ихтиологическая фауна его до сих пор еще почти совершенно не исследована.

Из наиболее часто встречающихся здесь рыб можно назвать: таймень (Salmo fluviatilis) [Hucho taimen], ленок (Salmo coregonides) [Brachymystax lenok], сазан (Cyprinus carpio) [Cyrpius carpio viridiviolacius], карась (Carassius vuldaris) [Carassius auratus gibilio], белая рыба (Culter mongolicus) [Erythrocul mongolicus], косатка (Bagrus calvarius) [Pseudobagrus filvidraco], сом (Silurus asotus) [Parasilurus asotus], налим (Lota vulgaris) [Lota lota leptura], осётр (Acipenser schrenskii), калуга (Acipenser ori entalis) [Huso dauricus].

* (Все русские названия рыб - местные)

¹ Этот подробный список рыб, водящихся в оз. Ханка, любезно сообщен мне Дыбовским, известным ихтиологом, занимающимся в настоящее время исследованием оз. Байкал. К сожалению, Дыбовский, посетивший оз. Ханка летом 1860 г., мог пробыть на нем слишком короткое время, всего три дня.

Действительно, неглубокие, мутные и сильно нагреваемые (Температура воды, измеренная посредине оз. Ханка 7 августа в 11 часов дня, была равна +16° Р. В Сунгаче 8 августа в полдень + 18° Р. В Уссури 10 августа в жаркий день +19°Р на поверхности воды) воды оз. Ханка, имеющего дно песчано-илистое, а берега или болотистые, или песчаные, представляют такие выгодные условия для жизни рыбы и для развития икры, каких трудно найти где-либо в другом озере.

Для последней цели, т. е. для метания икры, ежегодно приходят сюда с Уссури огромные массы рыб, в особенности белой и осетров.

Самый сильный ход бывает с начала мая, когда озеро уже совершенно очистится от льда (Лед на Ханке бывает в три фута [90 см] толщины и окончательно уничтожается только в начале мая. См. об этом главу X - о климате), и так как вся рыба должна проходить через единственный путь - неширокую Сунгачу, то эта река в течение всего лета, в особенности в мае, в буквальном смысле кишит рыбой. Обилие последней бывает до того велико, что ее очень часто убивают колеса пароходов. Мало того, выпрыгивающая из воды рыба часто сама заскакивает в лодки и даже иногда на палубу пароходов. Я сам был свидетелем подобного случая и могу, сверх того, представить ручательство лиц весьма почтенных, как однажды на истоке Сунгачи сазан в 18 фунтов [7,4 кг] весом вскочил на палубу парохода, прямо под стол, на котором пассажиры пили вечерний чай.

Притом же некоторые рыбы достигают здесь громадных размеров. Правда, осетры попадаются большей частью около пуда пасом, редко в два и еще реже в три или четыре пуда, но зато калуга достигает 30 пудов [5 ц] при длине более двух сажен, а местные китайцы-старожилы говорят, что есть даже экземпляры и в 50 пудов (Несколько лет назад на устье Уссури действительно поймали калугу в 47 пудов [7,3 ц]).

Странно, каким образом такая громадная рыба может привольно жить в озере, которого глубина в очень многих местах менее длины ее туловища.

Однако несмотря на все баснословное обилие рыбы, это естественное богатство приносит весьма малую пользу местному населению, так как рыбный промысел существует здесь в самых ничтожных размерах. Им занимаются для собственного обихода только крестьяне, живущие на западном берегу оз. Ханка, да отставной солдат и китаец при истоке Сунгачи.

Правда, крестьяне имеют невод, которым ловят преимущественно мелкую рыбу, но зато для ловли больших рыб - осетров и калуг - употребляются единственно железные крючья, которые опускаются в воду без всякой приманки (Устройство подобного снаряда, или, как его здесь называют, снасти, будет подробно описано в следующей главе при рассказе о рыбном промысле инородцев).

Но, несмотря даже на такой несовершенный способ ловли, употребляемый исключительно при истоке Сунгачи как в месте наиболее рыбном, китаец и солдат, здесь живущие, имея сотню крючков, в хороший период, ежедневно ловят по нескольку осетров, а иногда и калугу.

Лов начинается обыкновенно с половины февраля, но наиболее успешный бывает в мае. Затем он продолжается все лето и осенью до половины октября, когда по Сунгаче уже начинает идти мелкий лед.

Рыбу солят и едят в свежем виде; икру же, которую не умеют приготовлять впрок, употребляют для еды свежепросоленную, а иногда, когда попадается калуга, в которой икры бывает от 3 до 4 пудов [50-60 кг], то выбрасывают эту икру как вещь, не годную для хранения. Между тем в Хабаровке и даже на оз. Ханка, на противоположной его стороне, в посту Камень-Рыболов, привозная из Москвы в жестянках икра продается по два рубля за фунт.

Китаец, живущий при истоке Сунгачи, ловит осетров и калуг, главным образом, для добывания из них хряща, который он сбывает в ближайший маньчжурский город Сансин по два серебряных рубля за фунт. Приготовляя этот хрящ для продажи, китаец сначала варит его немного в воде, чтобы удобнее можно было отделить мясо, которое потом совершенно очищает щеточкой; наконец, сушит на солнце уже совершенно очищенный хрящ. Последний должен быть без малейших частиц мяса, так что чистка щеточкой - процедура весьма кропотливая, но зато приносящая хорошие барыши.

По словам того же китайца, этот хрящ употребляется у них в кушаньях богатыми людьми.

Кроме рыбы, в оз. Ханка водится также много черепах (Tryonix maackii) (Amyda sinensis. - Ред.), достигающих значительной величины: 10 вершков [45 см] длины, 7 вершков [25-30 см] ширины и весом 10-15 фунтов [4-6 кг]. Впрочем, эти черепахи водятся и на Уссури до самого ее устья, но только попадаются здесь в гораздо меньшем количестве, нежели на оз. Ханка (Что же касается до тюленей, о которых упоминает Маак в своем "Путешествии по долине Уссури", то по тщательно наведенным справкам и личным наблюдениям их вовсе нет в оз. Ханка).

Весьма странно, что такое обширное и богатое рыбой озеро до прихода русских было чрезвычайно мало населено по берегам, где теперь, да и во время занятия нами края, раскинуто всего шесть-семь китайских фанз.

Зато с водворением русских западные берега Ханки начали быстро оживляться, и на них в настоящее время раскинуто уже три наши деревни: Турий Рог, или Воронежская, Троицкая и Астраханская (Сверх того, вновь переселившимися с Амура крестьянами в июле 1869 г. уже выбрано место для четвертой деревни возле Тихой Губы, недалеко от устья р. Усачи).

Самое лучшее из всех поселений, не только на берегах Ханки, но во всем Южноуссурийском крае, есть, бесспорно, деревня Турий Рог, состоящая из 32 дворов, в которых обитает 241 душа обоего пола.

Эти крестьяне пришли на Амур в 1860 г. из губерний Воронежской, Тамбовской и Астраханской и были первоначально поселены на левом его берегу, верстах в двадцати ниже устья Уссури. Затем, когда это место оказалось негодным, потому что его заливает водой, тогда через год их перевели на правую сторону Амура; но когда и здесь разлитие реки затопило все пашни, тогда, уже в 1862 г., этих крестьян поселили на северо-западном берегу оз. Ханка, в двух верстах от устья пограничной реки Беленгехе, там, где они живут в настоящее время.

Местность, на которой расположена описываемая деревня, представляет собой холмистую степь с суглинистой и черноземной почвой, покрытой невысокой, но чрезвычайно разнообразной травой. Благодаря такой удобной местности крестьяне распахали уже достаточное количество земли (239 десятин [265 га]), на которой засевают различные хлеба и получают хороший урожай, так что даже имеют возможность продавать ежегодно небольшой излишек.

Кроме того, в самой деревне находятся обширные огороды, а на полях устроены бахчи, где сеются арбузы и дыни. Последние родятся довольно хорошо, но арбузы далеко не дают таких великолепных плодов, как, например, в Астраханской губернии, откуда крестьяне принесли с собой семена.

Кроме того, бурундуки (Tamias striata) [Eutamias sibiricus], которых на оз. Ханка бесчисленное множество, сильно портят все плоды вообще, а арбузы и дыни в особенности. Они прогрызают в них сбоку дырки и достают семена, до которых чрезвычайно лакомы. Такая операция обыкновенно производится перед самым созреванием плода, и никакие караулы не помогают, потому что зверек пробирается тихомолком, ночью, и в то время, когда сторож ходит на одном конце огорода или бахчи, он спокойно работает на другом.

Скотоводство у жителей деревни Турий Рог развивается также довольно широко благодаря степной местности, представляющей на каждом шагу превосходные пастбища.

Из скота крестьяне всего более содержат быков, на которых здесь производится обработка полей. Сверх того, бык служит и как упряжное животное, так что лошадей здесь сравнительно немного. Наконец, овцеводство также начинает развиваться, находя на здешних степях все выгодные условия, которых нет на самой Уссури.

Вообще, принявшись с энергией за устройство своего быта, жители деревни Турий Рог уже достигли того, что имеют почти все необходимые домашние обзаведения, живут довольно хорошо и в будущем могут надеяться на еще большее довольство.

Две другие деревни, расположенные на западном берегу оз. Ханка, - Троицкая и (Астраханская Деревня Троицкая расположена возле устья р. Сиянхе (Комиссаровка), а деревня Астраханская - верстах в десяти далее к югу) - юраздо моложе Турьего Рога по времени своего существования. Первая из них основана в 1866 году, а вторая только в начале 1868 года крестьянами из губерний Астраханской и Воронежской.

Обитатели деревни Троицкой жили первоначально на Амуре, верстах в двухстах ниже города Благовещенска, и уже вторично перекочевали на оз. Ханка, соблазнившись рассказами о плодородии здешних местностей.

Вообще громкие и часто преувеличенные слухи о богатствах Южноуссурийского края заставляют крестьян, поселенных на Амуре, бросать уже насиженные места и ежегодно по нескольку десятков семейств отправляться на оз. Ханка. Но этот переход не представляет и сотой доли тех трудностей, которые приходилось терпеть им, идя на обетованный Амур из России.

Теперь при переселении на оз. Ханка и вообще по Амуру крестьян обыкновенно перевозят на баржах, буксируемых пароходами, так что переселенцы могут брать с собою скот, телеги, плуги и прочие хозяйственные принадлежности.

Пост Камень-Рыболов, единственное место, где пристают пароходы, плавающие по оз. Ханка (Одно из важных неудобств, представляемых оз. Ханка для плавания, заключается в отсутствии заливов, удобных для пристанища парохода, что особенно невыгодно при известной бурливости этого озера), есть вместе с тем и пункт высадки новых переселенцев.

Обыкновенно по прибытии сюда несколько человек из них отправляются разыскивать удобные для поселения местности.

Хотя вся степная полоса, раскинувшаяся в длину на целую сотню верст, между оз. Ханка и р. Суйфуном (Раздольная) представляет на каждом шагу такие места, но уже по привычке, сродной русскому крестьянину, вновь прибывшие долго затрудняются выбором нового пункта. В одном месте, кажись, и хорошо, лугов, полей много, да мало воды; в другом - до лесу далеко и т. д. Перебирая подобным образом, долго колеблются крестьяне в выборе места, долго советуются между собой и наконец решают или поселиться в одной из деревенъ уже существующих, или основать новую.

Замечательно, что даже здесь, где на квадратную милю едва ли придется три-четыре человека оседлого населения, и здесь уже крестьяне начинают жаловаться на тесноту и на то, что прибывшие ранее их заняли самые лучшие места.

Возвращаясь затем к деревням Астраханской и Троицкой, следует сказать, что первая из них почти не уступает Турьему Рогу по благосостоянию своих жителей, В особенности богато живут несколько семейств молокан (Молокане - религиозная секта, возникшая в России в 60-х гг. XVIII в. Они проповедовали нравственное "самоусовершенствование" и отрицали церковные обряды. - Ред.), которые принесли сюда из России свое трудолюбие и свой религиозный фанатизм.

В то же время у крестьян деревни Троицкой, основанной еще так недавно, сразу заметно меньшее довольство, нежели у обитателей деревень Астраханской и Турьего Рога. Впрочем, нет сомнения, что через несколько лет и эти крестьяне обстроятся как следует и заживут не хуже своих соседей, которые также много натерпелись при первоначальном обзаведении. Кроме хлебопашества и скотоводства рыбный промысел может доставить большие выгоды крестьянам, живущим по берегам оз. Ханка.

До сих пор этот промысел начинает проявляться толь ко в деревне Астраханской, жители которой, будучи рыбаками еще на родине, успели уже обзавестись большим неводом. Нужно заметить, что для ловли этим снарядом лучшего места, как оз. Ханка, трудно даже и представить, так как при небольшой глубине оно везде имеет дно песчано-илистое и гладкое, как пол; притом постоянно мутная вода также много помогает успеху ловли. Крестьяне занимаются ею во всякое свободное от полевых работ время, всего чаще по праздникам или накануне их.

Лов всегда производится на одном и том же месте, возле деревни Астраханской, и способ его самый простой. Обыкновенно завозят на лодке невод на полверсты в озеро, потом спускают его там и на веревках тянут полукругом к берегу. За одну такую тоню (Тоня - одна закидка невода; улов рыбы, получаемой при одной закидке невода. - Ред.) вытягивают средним числом от 3 до 7 пудов [от 50 до 115 кг] различной рыбы, а при счастьи пудов десять или даже того более.

Самое лучшее время для ловли неводом бывает, по рассказам крестьян, весною и осенью, когда рыба во множестве приближается к берегам. Зимою рыбной ловли вовсе не производится.

Быт крестьян здесь, на далекой чужбине, тот же самый, как и в России, откуда переселенцы принесли с собою все родимые привычки, поверья и приметы. Все праздники, с различными к ним приложениями, исполняются ими так же аккуратно, как бывало на родине, и каждое воскресенье в деревнях можно видеть наряженных парней и девушек, которые спешат к обедне в церковь там, где она уже выстроена (Церкви есть в Турьем Роге и на посту Камень-Рыболов). Затем в праздничные дни после обеда в хорошую погоду как те, так и другие, нарядившись, прогуливаются по улице или сидят на завалинках у своих домов. Однако песни случается слышать очень редко; видно, крестьяне еще дичатся на новой стороне.

Что же касается до воспоминаний о родине, то крестьяне теперь уже нисколько о ней не тоскуют.

"Правда, сначала, особенно дорогой (Из России на Амур крестьяне идут обыкновенно от двух до трех лет), было немного грустно, а теперь бог с ней, с родиной, - обыкновенно говорят они. - Что там? Земли мало, теснота, а здесь, видишь, какой простор, живи, где хочешь, паши, где знаешь, лесу тоже вдоволь, рыбы и всякого зверя множество; чего же еще надо? А даст бог пообживемся, поправимся, всего будет вдоволь, так мы и здесь Россию сделаем", - говорят не только мужчины, но даже и их благоверные хозяйки.

Кроме грех вышеописанных деревень на юго-западном берегу оз. Ханка лежит пост Камень-Рыболов, в котором расположен штаб 3-го линейного батальона.

Это поселение состоит из двух десятков казенных домов, выстроенных по одному образцу и вытянутых в две линии на возвышенном берегу оз. Ханка. Кроме того, здесь есть пять крестьянских дворов, несколько китайских фанз и землянок, в которых помещаются отставные солдаты. Наконец, здесь же живут и два торговца, единственные во всем ханкайском бассейне. Разумеется, не имея конкурентов, эти торговцы продают все свои товары по самым безобразным ценам.

Здесь же кстати заметить, что название "Камень-Рыболов", присвоенное посту, собственно относится к скалистому утесу, который лежит верстах в пяти южнее и которым оканчиваются крутые берега оз. Ханка, идущие непрерывно от Сиянхе (Комиссаровка).

Не знаю, почему дано такое название этому утесу. Если по обилию чаек рыболовов (Larus canus), то этих птиц встречается здесь не более, чем и в других местностях оз. Ханка.

Весь август провел я на берегах этого озера, занимаясь перелисью крестьян и различными исследованиями. Несмотря на довольно позднее время года, я нашел в течение этого месяца еще 130 видов цветущих растений. В то же время и охотничьи экскурсии представляли очень много нового и интересного. В особенности памятны мне в последнем отношении пустынные, никем не посещаемые местности на север от устья р. Сиянхе (Комиссаровка).

Несколько раз проводил я здесь по целым часам в засадах на песчаных косах, выдающихся среди болотистых берегов, и видел лицом к лицу свободную жизнь пернатых обитателей.

Спугнутые моим приходом, различные кулики и утки снова возвращались на прежние места и беззаботно бегали по песку или купались в воде на расстоянии каких-нибудь десяти шагов от засадки, вовсе не подозревая моего присутствия. Появившаяся откуда-то тяжеловесная скопа (Pandion haliaetus) целых полчаса занималась ловлею рыбы, бросаясь на нее, как камень, сверху, так что от удара об воду брызги летели фонтаном, я, все-таки, ничем не поживившись, с досадой улетела прочь. Сокол сапсан, мелькнув как молния из-за тростника, схватил глупую, беззаботную ржанку и быстро помчался к берегу пожирать свою добычу. Из волн озера поднялась черепаха, осторожно оглянулась, медленно проползла несколько шагов по песку и улеглась на нем. Тут же, неподалеку, несколько ворон пожирали только что выброшенную на берег мертвую рыбу и по обыкновению затевали драку за каждый кусок. Этот пир не укрылся от зорких глаз орлана-белохвоста (Haliaetus albicilla), который парил в вышине и, по праву сильного, вздумал отнять у ворон их вкусную добычу. Большими спиральными кругами начал спускаться он из-под облаков и, сев спокойно на землю, тотчас унял спор и драку, принявшись сам доедать остаток рыбы. Обиженные вороны сидели вокруг, каркали, не смея подступить к суровому царю, и только изредка урывали сзади небольшие кусочки. Эта история происходила недалеко от меня, так что, налюбовавшись вдоволь, я выстрелил из ружья. Мигом всполошилось все вокруг: утки закрякали и поднялись с воды; кулички с разнообразным писком и свистом полетели на другое место; черепаха опрометью бросилась в воду, и только один орел, в предсмертной агонии бившийся на песке, поплатился своей жизнью за право считаться царем между птицами и привлекать на себя особенное внимание охотника.

В начале сентября я оставил оз. Ханка и направился к побережью Японского моря.

Все пространство между юго-западным берегом оз. Ханка и р. Суйфуном (Раздольная) представляет холмистую степь, которая на востоке ограничивается болотистыми равнинами р. Лефу (Илистая), а на западе мало-помалу переходит в гористую область верхнего течения рек Мо (Мельгуновка) и Сахезы (Река Сахеза, или Лефунцы (Левая Илистая), составляет левый в самый большой приток Лефу (Илистая)) (Левая Илистая).

На всем этом протяжении, занимающем в длину более ста верст (от Ханки до Суйфуна), а в ширину от 25 до 40 верст, только две болотистые долины нижнего и среднего течения вышеназванных рек несколько нарушают однообразие местности, представляющей или обширные луга, или холмы, покрытые мелким дубняком и лещиной с рощами дуба и черной березы. В некоторых местах, как, например, на водоразделе Мо (Мельгуновка) и Сахезы (Левая Илистая), местность принимает даже гористый характер, но вскоре степь опять берет свое и на десятки верст расстилается широкой волнистой гладью.

Травяной покров всей этой степи являет чрезвычайное разнообразие, совершенно противоположное однообразию той растительности, которая покрывает болотистые равнины по Сунгаче и Уссури.

С ранней весны до поздней осени расстилается здесь пестрый ковер цветов, различных, смотря по времени года.

Одними из первых появляются пионы (Paeonia albiflora), ясенец (Dictamnus fraxinella)[D. dasvcarpus], касатик (Iris sibirica (Iris orientalis. - Ред.), I. laevigata), красная лилия (Lilium tenuifolium), желтовник (Trollius Ledebouri) и Hemerocallis graminea [Hemerocallis minor - красноднев малый].

Несколько позднее, т. е. в конце июня и в июле, здесь цветут ломонос (Clematis manshurica, С. fusca), подмаренник (Gallium verum), Melampyrum roseum, Calystegia dahurica, Vincetoxicum amplexicaule, Platanthera hologlottis, Gyinnadenia conopsea и другие, а по мокрым местам великолепный розовый мытник (Pedicularis grandiflora).

В августе степь то синеет от сплошных масс колокольчика (Platycodon grandiflorus), то желтеет полосами золотушной травы (Patrinia scabiosaefolia), вместе с которой во множестве цветет кровохлебка (Sanguisorba officinalis).

Все эти, равно как и многие другие, виды трав достигают здесь по большей части лишь среднего роста, не представляют непроходимых зарослей, которые характеризуют собой уссурийские и сунгачинские луга.

В степной полосе появляется и всегдашняя спутница степей - дрофа (Otis tarda?) (Otis tarda dybowskii. - Ред.) , которая нигде не встречается на самой Уосури. Кроме того, здесь множество перепелов (Perdix muta) [Coturnix coturnix], тетеревов (Tetrao tetri) [Lyrurus tetrix], фазанов (Phasianus torguatus) (В Уссурийском крае водится фазан, которого теперь называют Ph. colchicus pallasi, a Ph. torgatus, на которого указывает автор, водится в Китае и вряд ли заходит на территорию Уссурийского край. - Ред.) и мелких пташек, как-то: жаворонков (Alauda arvensis), щевриц (Anthus campestris) (Очевидно, речь идет степной щеврице - A. richardi, - Ред.), чекканов (Saxicola rubicola) [S. torguato], стренаток (Emberize aureola), E. spodo cephala [дубовник, седораловая овсянка] и др.

По болотистым долинам Мо (Мельгуновка) и Сахезы (Левая Илистая) в изобилии держатся гуси и утки различных пород, а также японские и китайские журавли (Grus leucochen, G. montignesia) [даурские и уссурийские - Grus vipio и G. japonensis], белые и серые цапли (Ardea alba, A. cinerea) [Egreta alba, Ardea cinerea] и аисты (Ciconia alba, С nigra) [Ciconia ciconia, С nigra]. Скользя над самой землею, плавно летает лунь (Circus melanoleucus) и быстро носятся сокол чеглок (Falco subbuteo) (Hypotriorchis subbuteo. - Ред.), коршун (Milvus govinda) [M. korschun.] и белохвостый орлан (Haliaetos albicila).

Вообще ханкайские степи есть самое лучшее во всем Уссурийском крае место для наших будущих поселений. Не говоря уже про плодородную, черноземную и суглинистую почву, не требующую притом особенного труда для первоначальной разработки, про обширные, прекрасные пастбищу, - важная выгода заключается в том, что степи не подвержены наводнениям, которые везде на Уссури делают такую огромную помеху земледелию.

Правда, есть один недостаток этих степей - именно малое количество воды, но его можно устранить, копая колодцы или запрудив небольшие, часто пересыхающие ручейки в лощинах, и через то образовать там пруды.

В южной части степной полосы лежит главная ось Берегового хребта, или Сихотэ-Алиня, который приходит сюда из маньчжурских пределов и затем тянется параллельно берегу Японского моря до самого устья Амура.

Сообщение через степную полосу с побережьем Японского моря производится по (Раздольная).

Эта дорога довольно хороша для колесной езды благодаря самому характеру местности, через которую она проходит. Только долины Мо (Мельгуновка) и Сахеза (Левая Илистая), превращаясь в дождливое время года в сплошные болота, на которых вода стоит от 2 до 3 футов [60-90 см] глубины, создают тогда серьезное препятствие для сообщений. В особенности неудобна в этом отношении долина Мо (Мельгуновка), через которую почтовая дорога идет на протяжении 12 верст.

Впрочем, в настоящее время уже сделано изыскание для приложения новой дороги в более узком месте долины Мо (Мельгуновка), где, следовательно, можно удобнее устроить хорошие гати (Гать - особый вид колесной дороги, прокладываемой по болотистой местности. - Ред.) .

Вообще, относительно почтового сообщения как с побережьем Японского моря, так и в особенности с бассейном Уссури поселения, лежащие на берегу оз. Ханка, находятся до сих пор в самых невыгодных условиях.

С последней местностью, т. е. бассейном Уссури, почтовое сообщение возможно только зимою, так как оно производится по сунгачинским болотам, решительно недоступным летом. Затем от истока Сунгачи единственная наша почтовая дорога идет по северному берегу оз. Ханка, следовательно в китайских пределах, где даже стоит наш пост (№ 5) на перешейке, разделяющем воды Большого и Малого озера. Потом эта дорога огибает западную сторону оз. Ханка и через степную полосу направляется к р. Суйфуну (Раздольная).

На всем вышеозначенном протяжении, т. е. по Сунгаче, оз. Ханка и на степной полосе, устроены на расстоянии 20-30 верст одна от другой почтовые станции, или, как их здесь называют, станки (Станок - от слова пристанище. Почтовая или ямская станция в Сибири и на востоке России. - Ред.).

Некоторые из них вместе с тем - и наши пограничные посты. На них живут по нескольку казаков или солдат, которые возят почту и проезжающих.

Почтовых лошадей на каждой из таких станций держат обыкновенно по две тройки, а иногда и того менее. Притом же эти лошади бывают совершенно изнурены от частой гоньбы и дурного корма, так что проезжающие очень часто ходят пешком и рады, если чуть живые клячи тащут их поклажу.

Названия почтовых станций от станции Буссе до порта Владивосток на Новгородской гавани следующие:

В самой южной части степной полосы расположены еще две наши деревни - Никольская и Суйфунская (Раздольное). Впрочем, последняя составляет не более как выселок из первой от нее на расстоянии пяти верст на берегу Суйфуна (Раздольная).

Суйфунская (Раздольное) поселение весьма небольшое и состоит всего из 5 дворов, между тем как в Никольском считается 47 дворов и в обеих деревнях 313 душ обоего пола. Как Никольская, так и Суйфунская (Раздольное) основаны в 1866 г., одновременно с селением Астраханским и выходцами из тех же самых губерний, т. е. Астраханской и Воронежской. Но здешним крестьянам с первого раза не повезло, и в мае 1868 г. обе деревни были сожжены партией китайских разбойников (хунхузов), ворвавшихся в наши пределы.

Однако, несмотря на недавний погром, Никольская и Суйфунская (Раздольное) успели немного оправиться и даже расшириться, так как в том же 1868 г. сюда перекочевали крестьяне, жившие первоначально на верхней Уссури и Даубихе (Арсеньевка).

Во всяком случае, нет сомнения, что Никольское селение в скором времени достигнет полного благосостояния, чему лучшим ручательством служат трудолюбивая энергия ее обитателей, с одной стороны, и прекрасная местность- с другой.

Действительно, обширная, немного всхолмленная степь с весьма плодородной черноземной и суглинистой почвой представляет здесь на каждом шагу отличные луга и пашни, две небольшие речки - Чагоу и Тундагоу (Ныне эти названия не сохранились) и в пяти верстах р. Суйфун (Раздольная), кроме того, обилие леса возле последней реки - все это такие выгодные условия, что нет сомнения в быстром развитии Никольской даже в недалеком будущем, в особенности, если состоится предполагаемое передвижение сюда из поста Камень-Рыболов штаба 3-го линейного батальона.

Вблизи описываемой деревни находятся замечательные остатки двух старинных земляных укреплений, которые, впрочем, попадаются изредка и в других частях нашего Южноуссурийского края.

Первое из этих укреплений лежит верстах в трех от деревни и представляет правильный четырехугольник, бока которого расположены по сторонам света. Каждый из этих боков имеет около версты длины и состоит из земляного вала сажени две с половиной высоты, со рвом впереди.

Внутреннее пространство укрепления представляет местность совершенно ровную, и только с западной стороны здесь приделана небольшая земляная насыпь. Сверх того, саженях в пятидесяти впереди южного бока устроен небольшой земляной квадрат, вероятно для боковой обороны. Другое укрепление лежит всего в полуверсте от деревни и не представляет правильного четырехугольника, хотя в общем своем очертании все-таки напоминает подобную фигуру.

Вал этого укрепления имеет три сажени высоты [6,4 м], но рва впереди него нет вовсе. Как бы взамен этого рва в самом валу сделано много выдающихся частей для обстреливания и обороны сбоку.

Внутри второго укрепления находится много небольших возвышений, вроде курганов, на которых иногда лежат остатки кирпичей, а в одном месте стоят две каменные плиты с несколькими проделанными в них отверстиями.

Кроме того, по дороге к дальнему укреплению, в полуверсте от нашего селения, на небольшом бугорке лежит высеченное из красноватого гранита грубое изображение черепахи, имеющее семь футов в длину, шесть в ширину и три в толщину (Соответственно в метрах: 2,1; 1,8; 0,9. - Ред.). Рядом с нею валяется каменная плита, которая, как видно по углублению в спине черепахи, была вставлена сверху.

Эта плита, сделанная из мрамора, имеет около восьми футов длины; тут же лежит отбитая ее верхушка с изображением дракона.

В самой деревне стоят найденные в лесу два каменных грубых изображения каких-то животных, величиной с большую собаку.

Кому принадлежали все эти обделанные камни и укрепления? Некоторые относят их к XII в., ко временам династии Нюйчжень, которая в то время владычествовала в Южной Маньчжурии, но мне кажется, что такое предположение не более как гадательное. Позднейшие археологические изыскания, вероятно, прольют больший свет на этот предмет и разъяснят нам историю этой страны, которая долго была местом кровавых столкновений, сначала корейских (гаолийских), а потом маньчжурских племен с китайцами, и здесь несколько раз сменялось владычество тех и других (Городище у деревни Никольской (ныне г. Уссурийск) принадлежало, чжурчжэням. Упомянутые каменные изваяния находились на могиле одного из князей. Чжурчжэни представляли конгломерат различных племен, преимущественно тунгусо-маньчжурского происхождения. В состав их входили многие малые народности Приамурья и Приморья. См.: В. Е. Ларичев. Загадка каменной черепахи. Западно-Сибирское издательство, 1967. - Ред.).

Во всяком случае, с большой достоверностью можно предполагать, что некогда на этих теперь пустынных местностях были не одни военные лагеря, но и пункты постоянной оседлости, быть может даже города.

Подтверждением такому предположению служат иссечения из камня, которые, конечно, не были бы сделаны в местах временной стоянки, тем более, что гранит, из которого высечена черепаха, приходилось везти издалека, так как этот камень, сколько известно, не встречается в ближайших частях Суйфуна.

Но давно, очень давно совершалось все это, так что между нынешним скудным населением не осталось даже никаких преданий о тех временах...

В глубоком раздумье бродил я по валам укреплений, поросших кустарником и густой травой, по которой спокойно паслись крестьянские коровы. Невольно тогда пришла мне на память известная арабская сказка, как некий человек посещал через каждые пятьсот лет одно и то же место, где встречал попеременно то город, то море, то леса и горы и всякий раз на свой вопрос получал один и тот же ответ, что так было от начала веков.

Оставив деревню Никольскую, я поплыл вниз по р. Суйфуну (Раздольная), которая впадает в Амурский залив Японского моря и резко отделяет степную полосу от гористой и лесной, характеризующей собою все морское побережье.

Истоки Суйфуна (Раздольная) находятся в маньчжурских пределах, так что эта река принадлежит нам лишь средним и нижним своим течением.

Однако плавание по ней может производиться удобно только до поста Раздольного, т. е. верст на пятьдесят от устья. Далее же вверх Суйфун (Раздольная) делается сильно извилистым и наполнен мелями, по которым в малую воду бывает менее двух футов (60 см) глубины.

Узкая долина, сопровождающая среднее течение этой реки, верстах в пятнадцати ниже деревни Никольской вдруг сжимается отвесными утесами, которые тянутся на протяжении около версты и известны под именем Медвежьих Щек. Такое название присвоено им, как говорят, потому, что в расселинах этих скал медведи часто устраивают себе зимние логовища. Сам я могу только засвидетельствовать, что это место очень живописно и замечательно многократным повторением эха, так что ружейный выстрел долго гремит различными перекатами.

Тотчас за Медвежьими Щеками долина Суйфуна расширяется от 4 до 7 верст и сначала представляет возвышенные луга, а потом, ближе к устью реки, переходит в болотистые низменности, покрытые тростеполевицей, осокой и тростником.

Бока этой долины до самого моря обставлены горами, которые покрыты дремучими лесами, состоящими исключительно из лиственных деревьев: дуба, ильма, грецкого ореха, пробки, клена, ясеня, липы и других с чрезвычайно густым подлеском.

Как обыкновенно, эта растительность всего роскошнее развивается в падях (Падь - резко очерченная неширокая долина, обычно заросшая лесом. - Ред.), где текут горные ручьи и где переплетенные виноградом заросли почти совершенно непроходимы.

В то же время открытые лужайки среди лесов покрыты огромной травой, среди которой попадаются экземпляры дягиля (Archangelica) в десять футов [3 м] высоты и толщиной у корня более двух дюймов [5 см].

Спустившись на лодке до устья Суйфуна (Раздольная), я отправился отсюда на винтовой шкуне "Алеут" в Новгородскую гавань, лежащую в заливе Посьета, на самой южной оконечности наших владений.

Осень, видимо, приближалась: ночи становились заметно холоднее, желтые листья уже показались на многих деревьях, стрижи и ласточки большими стаями тянули к югу, а другие птицы собирались в стаи и готовились к отлету.