Глава вторая

Краткий топографический обзор Уссурийского края. - Общий характер его растительности. - Казачьи станицы по берегам Уссури, - Бедственное положение их обитателей. - Селение Хабаровка. - Местная торговля. - Телеграф. - Пароходство. - Плавание на лодке вверх по Уссури. - Характер ее нижнего среднего и верхнего течения. - Боковые притоки. - Докучливые расспросы казаков. - Летнее утро. - Ночевка на берегу реки

Уссурийский край, приобретенный нами окончательно по Пекинскому договору 1860 г., составляет южную часть Приморской области. Он заключает в себе бассейн правых притоков Уссури и ее верхнего течения; кроме того, сюда же в обширном смысле можно отнести весь Зауссурийский край до границ с Маньчжурией и Кореей, а также побережье Японского моря до широты устья Уссури.

Страна эта лежит между 42 и 48° северной широты, следовательно, под одной широтой с северной Испанией, южной Францией, северной и средней Италией и южной Россией, но под влиянием различных физических условий имеет климат совершенно иного склада, чем вышеназванные европейские местности.

С другой стороны, растительный и животный мир Уссурийского края при своем громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далекому северу, так и далекому югу.

Наконец, по отношению к удобству колонизации описываемая страна, в особенности в своих южных частях, составляет наилучшее место из всех наших земель на берегах Японского моря.

Таким образом, Уссурийский край, независимо от своего научного интереса, важнее еще и относительно той будущности, которую он может иметь, конечно, при условии правильной колонизации, основанной на данных, выработанных опытом и наукой.

Обращаясь к устройству поверхности этого края, можно сказать, что топографический его характер определяется положением главного хребта, который известен под названием Сихотэ-Алинь и, начинаясь в маньчжурских пределах, тянется невдалеке и параллельно берегу Японского моря, от южной части Зауссурийского края до самого устья Амура. Средняя высота его 3000-4000 футов [915-1220 м], и только в некоторых точках своих южных частей он поднимается до 5000 футов [1520 м].

Восточные отроги этого хребта коротки, но потом гораздо выше западных и, направляясь перпендикулярно берегу Японского моря, оканчиваются здесь высокими отвесными утесами.

Западные же отроги Сихотэ-Алиня носят более мягкий характер и наполняют собой все пространство между главной осью этого хребта с одной стороны, Уссури и Амуром - с другой.

Таким образом, принадлежащая нам часть уссурийского бассейна представляет собой страну гористую, в которой, однако, горы достигают лишь средней высоты и при мягкости своих форм везде могут быть удободоступны.

Относительно орошения следует сказать, что оно здесь весьма обильно и что Уссури составляет главную водную жилу всей страны.

Небольшим горным ручьем, в несколько футов ширины, вытекает эта река из южных частей Сихотэ-Алиня всего верстах в семидесяти от берега Японского моря.

Затем с характером горной речки течет она в узкой долине до принятия справа (В авторском издании было напечатано слева. На самом деле р. Лифудзин впадает в Уссури справа. - Ред.) р. Лифудзина (Рудная) и на всем этом протяжении известна под именем Сендагоу (Уссури).

Далее, от устья Лифудзина Уссури принимает имя Улахе (Уссури), но все еще сохраняет прежний характер до впадения в нее слева р. Даубихе (Арсеньевка), откуда уже соединенная река несет маньчжурское название Уссури (Уссури не является названием маньчжурского происхождения (более древнее). Гидроним состоит из двух компонентов: усу (монг., бурят.) вода + ри (нивх.) река, вода. См. Л. И. Сем и Ю. А. Сем. О топонимике южной части советского Дальнего Востока. В кн. "Всесоюзная конференция по топонимике СССР 28 января -2 февраля 1965 года". Л., 1965. стр. 242. - Ред.).

По принятии Даубихе Уссури имеет сажен семьдесят ширины [150 м], но по причине своей быстроты и частых мелей может быть удобна для плавания небольших пароходов только во время высокой воды.

К постоянному же пароходному сообщению эта река делается годной лишь по впадении в нее слева Сунгачи, которая составляет сток оз. Ханка.

Начиная отсюда, Уссури сохраняет постоянное меридиональное направление с юга на север и принимает несколько больших рек: справа Иман (Большая Уссурка), Бикин и Хор, а слева Мурень и Нору (Длина течения всей Уссури от ее истока до устья составляет около 800 верст).

По впадении вышеназванных притоков Уссури делается многоводной рекой и при своем устье достигает почти двух верст ширины.

К Зауссурийскому, или так называемому Южноуссурийскому краю (Последнее название, т. е. Южноуссурийский край, есть наиболее употребительное как в административных бумагах, так и на самом месте, а потому я буду везде сохранять это, хотя и не совершенно точное, название), следует отнести бассейн оз. Ханка и южное побережье Японского моря (Сюда также относят в область верхней Уссури, т. е. вообще все земли к югу от 45 1/2° северной широты).

Характерным отличием первой местности является преобладание равнинной формы поверхности, которая на южной, восточной и северной стороне озера состоит из обширных непроходимых болот, а на юго-западе и частью западе представляет холмистую степь, чрезвычайно удобную для земледелия и скотоводства.

Побережная же полоса наполнена восточными отрогами Сихотэ-Алиня, которые вообще выше западных его отрогов, несут более дикий характер, и заключает в себе узкие долины быстрых береговых речек, наибольшие из коих: Сидими (Нарва), Монгугай (Барабашевка), Суйфун (Раздольная), Цимухе (Шкотовка), Сучан (Партизанская), Пхусун (Маргаритовка) и Тадуши (Зеркальная).

Вместе с тем море образует здесь несколько больших заливов: Владимира, Ольги и обширную впадину, известную под общим названием залива Петра Великого.

Последний состоит из нескольких меньших частей, каковы заливы Америка, Уссурийский, Амурский и Посьета.

Между двумя средними, т. е. между Амурским и Уссурийским, заливами лежит полуостров Муравьев-Амурский, на южной оконечности которого находится порт Владивосток (Военный пост Владивосток основан солдатами 4-го линейного батальона под командованием прапорщика Комарова в 1860 г. В 1873 г. сюда из Николаевска был перенесен порт, а в 1875 г. Владивосток был переведен на городское положение. В настоящее время Владивосток крупнейший порт на Тихоокеанском побережье, административный, промышленный, научный и культурный центр Приморского края. - Ред.), выстроенный на берегу прекрасной бухты, известной под названием Золотой Рог.

В растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм.

Вообще относительно растительности этой страны можно высказать два главных положения: 1) она весьма разнообразна по своим формам; 2) в то же время весьма однообразна по своему распределению на всем протяжении края, от самых южных его пределов до самых северных (Нижеследующий краткий очерк флоры Уссурийского края сделан предварительно в тех видах, что растительность, конечно вместе с рельефом, главным образом, обусловливает физиономию каждой страны. Пособиями для составления его служили исследования, произведенные в Уссурийском и вообще в Амурском крае академиком К. И. Максимовичем, а также Р. К. Мааком и А. Ф. Будищевым).

Последнее обстоятельство в особенности резко бросается в глаза путешественнику, который, встречая уже на среднем Амуре грецкий орех, пробку и виноград, ожидает далее найти еще более южную флору. Между тем характер этой последней почти не изменяется на всем протяжении Уссурийского края, и даже возле залива Посьета можно найти тот же самый хвойный лес, который растет на устье Уссури.

Правда, в Южноуссурийском крае появляются новые виды деревьев, кустарников и трав, которых нельзя встретить на устье Уссури (К таким видам из древесных пород следует отнести: цельно листную пихту (Abies holophyna), клен ложнозибольдов (Acer pseudosiboldianum), абрикос маньчжурский (Armeniaca manshuriea) и др. - Ред.), но эти виды не составляют преобладающих типов и своим присутствием не изменяют много общий характер растительности.

Гораздо большую разницу в этой последней можно встретить, направляясь от берега Уссури на восток внутрь страны и далее на морское побережье.

Здесь с одной стороны горы, а с другой - неблагоприятное влияние Японского моря (Неблагоприятное охлаждающее влияние Японского моря на климат прибрежной части Приморья происходит вследствие холодного течения, которое из Амурского лимана движется к югу, возле самых наших берегов (см. об этом в X главе настоящей книги о климате)) значительно изменяют условия климата, а вместе с тем изменяется самый характер растительности. В лесах начинают преобладать хвойные деревья, а лиственные, в особенности на главном кряже Сихотэ-Алиня, являются в небольшом числе и никогда не достигают здесь таких роскошных размеров, как в местностях, ближайших к Уссурийской долине. Что же касается до морского побережья, то растительность его вообще беднее, нежели внутри страны, заслоненной от неблагоприятного влияния Японского моря сихотэ-алинскими горами. По той же самой причине весной растительная жизнь развивается на побережье гораздо позднее, нежели по западную сторону Сихотэ-Алиня в местностях, лежащих под одинаковыми градусами широты.

Наконец, неблагоприятным действием холодных вод Японского моря можно объяснить то странное явление, что южные части наших зауссурийских владений по характеру растительности почти не отличаются от местностей, лежащих на устье Уссури. В самом деле, по мере того как Уссури входит в высшие широты, она все более и более удаляется от берега моря и его неблагоприятного влияния, а через то, несмотря на более северное положение, сохраняет даже возле самого устья лучшие климатические условия, делающие возможным развитие растительности, почти не отличающейся от флоры южных частей этого края.

Сохраняя, таким образом, однообразие на всем протяжении страны с юга на север, растительность Уссурийского края в то же время заключает в себе большое разнообразие видов (По исследованиям доктора Регеля ("Путешествие" Маака, ч. II, стр. 232), на Уссури известно до сих пор 570 дикорастущих и 29 культурных видов, но, без сомнения, число это значительно увеличится при дальнейшем изучении Уссурийского края. Вообще в здешней флоре чаще встречаются следующие растительные семейства в порядке их преобладания: сложноцветные (Compositae), лютиковые (Ranunculaсеае), розоцветные (Rosaeeae), губоцветные (Labatae), бобовые (Раpylionaceae [Leguminosae]), зонтичные (Umbeliferae), норичниковые (Scrophulariacae), гречишные (Polygonaceae), крестоцветные (Cruciferae), злаки (Gramineae), лилейные (Liliaceae) и орхидные (Orchidaceae)), из которых одни свойственны Амуру (По исследованиям доктора Регеля, на Уссури найдено до сих пор 4/7 всего количества растений, свойственных Амуру, между тем как в амурской флоре насчитано 6/7 уссурийских растений ("Путешествие" Маака, ч. II, стр. 264)) , северо-восточной Азии, даже Камчатке и Северной Америке, а другие произрастают в более теплых странах: Японии и Китае. Из последних некоторые достигают здесь северной границы своего распространения (Таковы: лотос (Nelumbium Komarovi), евриала (Euryale ferox), ластовень стеблеобъемлющий (Cynanchum amplexicaule), монохорня Корсакова (Monochoria Korsackowii) и др. - Ред.), а другие, даже большая часть, переходят в область Амура.

Из древесных и кустарных пород лесам Уссурийского края свойственны следующие виды: липа (Tilia manshuriea, Т. Cordata Tilia cordata на Дальнем Востоке заменяется особым видом. - Т. amurensis. - Ред.), достигающая 80-100 футов [25-30 м] вышины и 3-4 футов (90-120 см) в диаметре ствола (Измерение толщины ствола дерева обыкновенного делается на высоте груди человека); клен (Acer mono, A. spicatum (Acer spicatum родом из Северной Америки и в диком виде на Дальнем Востоке не встречается. - Ред.) , A. tegmentosum, A. ginnala), одни виды которого встречаются в рощах луговых равнин, а другие в смешанных лесах горных окатов; пробковое деpeвo (Phellodendron amurense) и грецкий орех (Junqlans manshuriea), растущие даже на среднем Амуре и часто попадающиеся по всему Уссурийскому краю. Первое из этих деревьев достигает 50 футов [15 м] вышины, а второе даже до 80 футов [24 м] и при толщине 2-3 фута [60-90 см] дает отличный поделочный материал. Плоды здешнего грецкого ореха имеют чрезвычайно толстую скорлупу и небольшое зерно, которое, впрочем, по вкусу ничем не отличается от европейского ореха того же рода.

Маакия амурская (Maackla amurensisj с древесиной нечистого красного цвета.

Черешня (Primus grandifolia) (Prunus grandifolia, черешня на Дальнем Востоке не встречается. Черемуха на Дальнем Востоке представлена двумя видами: азиатской (Padus asiatica) и Маака (P. maackii), а дикая вишня - тремя видами (Cerasus Maximoviczii, С. glandulosa, С. sachalinensis). - Ред.) и черемуха (Prunus Maximoviczii, P. Maackii) [Cerasus Maximoviczii, Padus Maackii], из которых первая, т. е. черешня, довольно редко попадается в области Уссури, а последняя весьма обыкновенная, в особенности по островам и берегам рек.

Абрикосовое дерево (Armeniaca vulgaris) (По-видимому, Armeniaca manshurica. - Ред.) встречается изредка только в Южноуссурийском крае и достигает 25 футов [7,5 м] вышины при толщине одного фута. Плоды его мелки и несколько горьковаты, хотя довольно приятны на вкус.

Яблоня и груша (Pyrys baccata, P. ussuriensis) [Malus Palasiana, Pirus ussuriensis] обыкновении по всему краю. Первая из них дает весьма мелкие, а последняя довольно крупные плоды, которые употребляются для еды местными жителями.

Аралия маньчжурская (Aralia manshurica), ствол которой, усаженный колючками, имеет до 20 футов [6 м] вышины при толщине 2-3 дюймов [5-7,5 см]. Это южное растение встречается преимущественно в Южноуссурийском крае и всего более по каменистым горным скатам.

Диморфант (Dimorphantus manshuricus) (Диморфант, или калопанакс семилопастный (Kalopanax septemlobum). - Ред.) - небольшое дерево с пальмообразной верхушкой. Эта замечательная южная, даже подтропическая форма растет в тенистых лесных падях Уссурийского края, но везде попадается очень редко.

Ясень (Fraxinus manshuricus, F. chinensis) [F. manshurica, F. rhynshophylla], достигающий 80 футов [24 м] вышины, при толщине иногда 3-4 футов [90-120 см], дает отличный строевой и поделочный лес.

Дуб (Quercus mongolica) достигает еще больших размеров, нежели ясень, хотя следует заметить, что подобные экземпляры довольно редки. Вообще же это дерево при средней величине составляет часто преобладающую породу в лесах Уссурийского и в особенности Южноуссурийского края. Однако в таких сплошных массах оно бывает, по большей части, плохого качества, так как всегда имеет дупловатую сердцевину.

Граб (Ostria manshurica [Carpinus cordata] встречается только по горам Южноуссурийского края; достигает 60 футов [18 м] высоты и при толщине 2-3 футов [0,6- 0,9 м] имеет прекрасную твердую древесину.

Осина (Populus tremula), часто образующая целые рощи, и тополь (Populus suaveolens) [P. koreana], более редкий и растущий преимущественно по островам и берегам рек.

Ильм, или вяз (Ulmus campestris) [U. proninqua], изобилует по всему краю и достигает часто громадных размеров (100 футов) [30 м] вышины при толщине 3-5 и даже 6 футов [0,9-1,5-1,8 м], может доставить отличный корабельный лес. Другие виды этого дерева (U. montana, U. suberosa) при меньшей величине имеют также прекрасную древесину, годную на всякие поделки (На Дальнем Востоке распространены четыре вида ильмов: средний (Ulmus propinqua), горный, или лопастевидный (U. laciniata), низкий (U. pumila) и крупноплодный (U. macrocarpa). - Ред.) .

Ольха (Alnus inkana, Alnaster viridis) [A. hirsuta, A. fruticosa, B. daurica]. Последний вид употребляется инородцами для окрашивания звериных шкур в желтоватый цвет.

Береза белая и черная (Betula alba, В. daurica) [В. manshurica] составляет, иногда на большом протяжении, преобладающие породы. Впрочем, в южных частях Уссурийского края чаще встречается последний, нежели первый вид. Кора белой березы в большом употреблении у инородцев, которые после известного приготовления (выварки в горячей воде, а потом копчения в дыму) покрывают свои временные жилища, или юрты, обтягивают лодки, делают различную посуду и т. д. Два других вида березы (В. Ermani, В. costata) довольно редко попадаются в Уссурийском крае.

Переходя затем к хвойным породам, следует сказать, что эти деревья вовсе не растут по долинам как самой Уссури, так равно и других рек описываемого края (В небольшом количестве эти деревья попадаются только в самых верхних частях речных долин).

Они появляются только на предгорьях, окаймляющих бока этих долин, сначала в смеси с лиственными породами, а затем, по мере удаления к главному хребту, составляют преобладающую массу лесной растительности.

Следующие хвойные породы можно назвать в порядке их преобладания по горным лесам Уссурийского края:

Кедр (Pinus mandjurica) [P. koraiensis] достигает 100 футов 30 м - вышины при толщине 3-4, даже 5 футов [0,9-1,2-1,5 м]; может доставить отличный корабельный лес.

Ель (Abies sibirica) (Если автор говорит о ели, то это может быть или Picea koraiensis (в данных лесах), или P. aianensis (горы). Если же он говорит о пихте, то это может быть Abies holophylla или A. nephrolepis. - Ред.) иногда таких же или немного меньших размеров, встречается более по высоким горам.

Лиственница, даурская и японская (Larix dahurica, L. japonica), - обе они достигают больших размеров, но первая встречается гораздо чаще, нежели последняя, которая свойственна только Южноуссурийскому краю (Название "лиственница японская" в данном случае, вероятно, соответствует виду Zarix olgensis, который распространен на юге Приморья. L. japonica распространена только в Японии. - Ред.).

Пихта, сибирская и аянская (Picea abovata, P. ajanensis) (Если речь идет о пихте, то это или Abies holophylla, или A. nephrolepis; о ели, то это может быть Picia koraiensis или P. jezoensis. - Ред.), растет по всему краю, чаще в смеси с хвойными, нежели лиственными лесами.

Сосна (Pinus sylvestris) изредка попадается в горах Южноуссурийского края и довольно густой массой растет по северному берегу оз. Ханка (Pinus sylvestris растет преимущественно по Амуру. Возможно, что в данном случае идет речь о могильной сосне (P. funebris). - Ред.).

Тис (Taxus bassata) [T. cuspidata] встречается изредка по горам Южноуссурийского края. Это дерево обыкновенно достигает здесь толщины руки при высоте 20 футов [6 м]. Однако как особенное исключение попадаются экземпляры вышиной до 60 футов [18 м] и более 2 футов в диаметре [60 см] (Такой экземпляр был найден и срублен летом 1868 г. вблизи г. Владивостока).

Наконец, древовидный можжевельник (Juniperus arborea) [Juniperus sp.] растет только в Южноуссурийском крае, и то лишь редкими, единичными экземплярами (Под названием "древовидный можжевельник" автор, вероятно, имел в виду твердолистный можжевельник (Juniperus rigida). - Ред.).

Характерную черту всех здешних лесов, в особенности лиственных и смешанных, составляет густой подлесок различных кустарников, из которых Уссурийскому краю свойственны следующие виды:

Максимовичия китайская (Maximoviczia chinensis) [лимонник - Schizandra chinensis] - вьющееся растение толщиной в 1/2 дюйма [1,3 см].

Барбарис (Berberis amurensis), попадающийся довольно редко.

Коломикта (Actinidia colomikta) [актинидия], растущая в тенистых лесах и доставляющая съедобные, довольно вкусные ягоды.

Циссус (Cissus brevipedunculata) [Ampelopsis brevipe-dunculata] - лозовидный кустарник, довольно редкий.

Виноград (Vitis amurensis) растет во множестве по всему Уссурийскому краю, по лиственным и смешанным лесам, островам и берегам рек. Созревает он в начале сентября, но имеет ягоды не крупнее обыкновенной клюквы и притом кислого вкуса. Впрочем, в Южноуссурийском крае, в особенности там, где виноград растет по обрывистым берегам моря, вкус его делается несколько лучше.

Бересклет (Evonymus) растет по всему краю в числе нескольких видов, из которых чаще других попадается Е. Maackii.

Целастр (Celastrus flagellaris) вьется около деревьев и встречается довольно редко.

Крушина (Rhamnus daurica).

Леспедеца (Lespedeza bicolor) - один из самых распространенных здесь кустарников. Он представляет несколько видов и растет как по опушкам лесов, так равно и по возвышенным местам луговых равнин, которые в июле заливает своим розовым цветом.

Малорослая акация (Caragana altagana) [С. fruticosa].

Таволга (Spiraea) встречается здесь в числе четырех или пяти видов, из которых наиболее распространен S. salicifolia. Эта последняя растет преимущественно по низинам и берегам рек, где образует густейшие заросли.

Малина (Rubus crataegifolius, R. idacus (Очевидно, Rubus sachalinensis. - Ред.)) попадается иногда в значительном количестве по смешанным лесам.

Шиповник (Rosa cinnamomea) [R. daurica] растет преимущественно по лесным опушкам. Один вид его - Rosa rugosa - встречается только по берегу моря и замечателен необыкновенно крупными ягодами, величиной в большую сливу.

Боярка (Crataegus sanguinea (Очевидно, боярышник Максимовича (Crataegus Maximoviczii). - Ред.) , С. pinnatifida) является иногда деревцом вышиной 10-15 футов [3-4,5 м].

Дикий жасмин (Philadelphus tenuifolius, Ph. Shrenckii) окаймляет большей частью берега лесных речек и во время своего цветения разливает здесь превосходный аромат.

Дейтция (Deutzia parviflora) [D. amurensis] - небольшой ветвистый кустарник 2-3 футов вышины [60-90 см].

Панакс разнолистый (Panax sessiliflorum) [Acanthopanas sessiliflorum] довольно распространен в Уссурийском крае.

Элеутерококк (Eleuterococcus senticosus) - колючий кустарник, а иногда и деревцо 20 футов вышины [6 м].

Дерн, или кизиль (Cornus sibirica) [С tatarica], встречается в значительном количестве по низинам и островам рек.

Бузина (Sambucus racemosa) (Sambucus sibirica и другие виды, но не S. racemosa. - Ред.).

Калина (Vibornum opulus) [Viburnum Sargenti].

Жимолость (Lonicera xylocteum) [L. chrysantha?].

Рододендрон (Rododendron dauricum) весьма распространен в окрестностях оз. Байкал и по Амуру, довольно редко попадается в Уссурийском крае, где растет по горам.

Сирень (Syringa amurensis) встречается, хотя и не особенно часто, по берегам и островам рек.

Лещина (Corylus manshurica, С. heterophylla) во множестве растет по всему краю. В особенности распространен первый вид, который образует густейшие, непроходимые заросли в лиственных лесах.

Наконец, ива (Salix) является то невысоким кустарником, то большим деревом до 60 футов [18 м] вышины. Из кустарниковых ив наиболее здесь распространены S. viminalis, S. stipulais [S. viminalis, S opaca], которые покрывают сплошными массами берега и низменные острова рек.

Таков разнообразный состав лесов Уссурийского края, которые всего роскошнее развиваются по горным скатам, защищенным от ветра, и в невысоких падях, орошаемых быстрыми ручьями. Здесь растительная жизнь является во всей силе, и часто на небольшом пространстве теснятся самые разнообразные породы деревьев и кустарников, образующих густейшие заросли, переплетенные различными вьющимися растениями.

В особенности роскошно развивается в таких местах виноград, который то стелется по земле и покрывает ее сплошным ковром зелени, то обвивает, как лианы тропиков, кустарники и деревья и свешивается с них самыми роскошными гирляндами.

Невозможно забыть впечатления, производимого, в особенности в первый раз, подобным лесом. Правда, он так же дик и недоступен, как и все прочие сибирские тайги, но в тех однообразие растительности, топкая, тундристая почва, устланная мхами или лишайниками, навевают на душу какое-то уныние; здесь, наоборот, на каждом шагу встречаешь роскошь и разнообразие, так что не знаешь, на чем остановить свое внимание. То высится перед вами громадный ильм со своей широковетвистой вершиной, то стройный кедр, то дуб и липа с пустыми, дуплистыми от старости стволами более сажени в обхвате, то орех и пробка с красивыми перистыми листьями, то пальмовидный диморфант, довольно, впрочем, редкий.

Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии.

И торжественное величие этих лесов не нарушается присутствием человека; разве изредка пробредет по ним зверолов или раскинет свою юрту кочевник, но тем скорее дополнит, нежели нарушит картину дикой, девственной природы...

О луговой и вообще травянистой растительности Уссурийского края мы поговорим при подробном обзоре самой Уссури, а теперь от природы перейдем к людям.

По всему правому берегу Уссури, от ее низовья до впадения Сунгачи, поселен Уссурийский пеший батальон Амурского казачьего войска. Он занимает 28 станиц (Собственно на Уссури 27 станиц и две почтовые станции. 28-я станица расположена на берегу Сунгачи, в десяти верстах от ее устья. Вообще подробное перечисление различных статистических данных об уссурийских казаках находится в особой таблице, помещенной в приложениях к настоящей книге), которые расположены в расстоянии 10-25 верст одна от другой и все выстроены по одному и тому же плану.

Они вытянуты вдоль по берегу Уссури, иногда на версту длины, и большей частью состоят из одной улицы, по которой то в одну линию, то в две, справа и слева, расположены жилые дома.

Эти последние имеют обыкновенно одну, редко две комнаты, в которых помещается хозяин-казак со своим семейством.

Сзади дворов лежат огороды, но особых хозяйских угодий не имеется, так как казаки держат свой скот постоянно под открытым небом, а хлеб после сбора складывают в скирды на полях.

В трех станицах выстроены церкви, а в более обширных живут торговцы, занимающиеся, главным образом, продажей водки казакам и покупкой соболей у китайцев.

Вообще наружный вид казацких станиц далеко не привлекателен, но еще более незавидно положение их обитателей.

По ведомости 1868 года в Уссурийском батальоне считалось: 2933 души мужского пола и 2325 женского, следовательно 5258 человек (К сожалению, я не мог собрать сведения о казаках за 1869 г. Впрочем, больших перемен против приводимых в таблице числовых данных с тех пор не могло произойти).

Эти казаки были переселены сюда в период 1858- 1862 гг. из Забайкалья, где они выбирались по жребию, волей или неволей должны были бросить свою родину и идти в новый, неведомый для них край. Только богатые, на долю которых выпадал жребий переселения, могли отделаться от этой ссылки, наняв вместо себя охотников, так как подобный наем был дозволен местными властями.

Разумеется, продавать себя в этом случае соглашались только одни бобыли, голь, которые явились нищими и в новый край. Притом даже и те, которые были побогаче, забрали с собой достаточно скота и разного имущества, и те большей частью лишились всего этого от различных несчастных случаев в продолжение трудной и дальней дороги.

Таким образом, казаки с первого раза стали смотреть враждебно на новый край, а на себя самих как на ссыльных. Дальнейшее десятилетнее житье нисколько не переменило таких воззрений и не улучшило их положения.

Как прежде, так и теперь везде на Уссури слышны горькие жалобы на разные невзгоды и тоскливое воспоминание о прежних покинутых местах. "Какое тут житье, - обыкновенно говорят казаки, - зимой есть нечего, с голоду умирай, а летом от гнуса (Общим названием "гнус" казаки называют комаров, мошек и слепней, которые появляются летом на Уссури в несметном количестве и действительно невыносимо мучают как животных, так и человека) ни самому, ни скотине деться некуда. Вот в Забайкалье было хорошо; не один раз вспомнишь про тамошнее житье. У меня, - добавлял иной, - там водилось голов пятьдесят рогатого скота, а здесь есть только две коровенки, да и за них слава богу! У других того даже нет".

"Теперь возьмем про хлеб. С весны всегда он растет хорошо: высокий, густой, просто сердце радуется. Глядишь, летом или водой зальет, или дождем сгноит, червяк поест, и не соберешь ты почти ничего за все свои труды".

"Или, например, купить что-нибудь - тут отдай в два, в три раза дороже, да и то еще такого товара не возьмешь, как в Забайкалье. Здешние купцы рады содрать с тебя последнюю шкуру. Вот я, лонись (Казаки на Уссури, да и в Забайкалье, употребляют довольно много особенных местных слов. "Лонись, лонской" значит в прошлый раз. Притом каждому новому человеку как на Уссури, так и на Амуре бросается в глаза беспрестанное употребление жителями слова "однако". О чем бы вы ни заговорили, везде вклеят это "однако". Бывало, спросишь казака: "Это твоя мать?" - "Однако, да", - отвечает, подумав, он как будто сомневается даже в этом случае), дабы кусок купила, четыре рубля отдала, а что? Там всего 16 аршин; разве две юбки выйдет, да старику выгадаю на рубашонку, - добавляла со своей стороны хозяйка, вздыхая при этом и приговаривая: - Пришлось на старости лет горе мыкать и нужду во всем терпеть".

"Теперь возьмем про всякое хозяйское снадобье, - продолжала словоохотливая баба. - Бывало, за Байкалом всего было вдоволь: масла целую кадку за лето наготавливала, говядины тоже вволю, ягоды всякие... а здесь что? В светлый праздник не видишь того, что прежде имелось каждый будний день. Пропади она совсем эта Уссури! Так бы все и бросили: пешком бы пошли назад в Забайкалье".

Эти и тому подобные рассказы можно услышать на Уссури в каждой станице: везде недовольство, жалобы, тоска о прежнем житье за Байкалом.

Действительно, быт казаков, за весьма немногими исключениями, крайне незавидный.

Не говоря уже про какое-нибудь довольство жизни, большая часть из них не имеет куска хлеба насущного, и каждый год с половины зимы до снятия жатвы казна должна кормить большую часть населения, чтобы хотя сколько-нибудь спасти его от голода. Обыкновенно в это время выдают заимообразно неимущим казакам по 30 фунтов [12 кг] муки в месяц, но так как этой дачи для многих семейств недостаточно, и притом же она не вдруг выдается всем голодающим, то казаки к получаемому провианту подмешивают семена различных сорных трав, а иногда даже глину. Испеченный из этой смеси хлеб имеет цвет засохшей грязи и сильно жжет во рту после еды.

Главным подспорьем к этому, но далеко не у всех, служит кирпичный чай, завариваемый с солью, или так называемый бурдук, т. е. ржаная мука, разболтанная в теплой воде.

За неимением того и другого казаки приготовляют из высушенных гнилушек березы и дуба особый напиток, называемый шульта, и пьют в огромном количестве вместо чая.

Рыбную и мясную пищу зимой имеют весьма немногие, едва ли и двадцатая часть всего населения; остальные же довольствуются шультой и бурдуком, т. е. такими яствами, на которые нельзя без омерзения и взглянуть свежему человеку.

Результатами такой ужасающей нищеты являются, с одной стороны, различные болезни, а с другой - крайняя деморализация населения, самый гнусный разврат и апатия ко всякому честному труду.

Действительно, небывалому человеку трудно даже поверить, до какой степени доходит разврат среди уссурийского населения. Здесь везде мужья торгуют своими женами, матери дочерьми и делают это не задумываясь, часто публично, без всякого зазрения совести.

В несколько минут обыкновенно слаживается дело, и невинная девушка, иногда едва достигшая пятнадцатилетнего возраста, продается своею же матерью много-много, если за 25 рублей, а часто и того менее.

Не только местные, но даже проезжие личности обыкновенно запасаются таким товаром, нисколько не думая о будущей судьбе невинной жертвы.

Для последней исход в подобном случае всегда бывает один и тот же: наскучив через год или два своему первому владельцу, она идет к другому, потом к третьему, четвертому, наконец пускается на все стороны и гибнет безвозвратно.

Во многих станицах можно видеть подобные личности, для которых стыд, совесть и другие лучшие стороны человеческой природы не существуют.

Мало того, разврат до такой степени проник все население, что нисколько не считается пороком, и на зимних вечерних сходбищах, или так называемых "вечерках", постоянно разыгрываются такие сцены, о которых даже и неудобно говорить в печати.

С другой стороны, не менее резко бросается в глаза совершенное равнодушие казаков к своему настоящему положению и полная апатия ко всякому необязательному труду.

Конечно, с первого раза кажется весьма странным: каким образом население может умирать с голоду в стране, где воды кишат рыбой, а леса полны всякого зверя? Ведь здесь стоит только пойти с ружьем, чтобы убить козу или изюбра, а не то забросить сеть или какой-нибудь другой снаряд, чтобы наловить сколько угодно рыбы.

Борьба с нуждой, голодом и различными невзгодами отражается не только на нравственной стороне, но даже и на самой физиономии уссурийских казаков. Бледный цвет лица, впалые щеки, выдавшиеся скулы, иногда вывороченные губы, по большей части невысокий рост и общий болезненный вид - вот характерные черты физиономии этих казаков.

Не увидите вы здесь красивого великорусского мужика, с его окладистой бородой, или молодого краснощекого парня. Нет! Сами дети казаков, живой тип своих отцов, какие-то вялые, неигривые. Ни разу не слыхал я на Уссури русской песни, которая так часто звучит на берегах Волги; не запоет ямщик, который вас везет, про "не белы снеги" или про что-либо другое в этом роде; нет даже здесь обычного русского покрикивания на лошадей, а какое-то особенное, вроде: цсши, цсши, цсши... которое произносится тихо, вполголоса и так звучит неприятно, что иногда мороз дерет по коже.

Вообще все, что вы видите на Уссури - казаков и их быт, - все действует крайне неприятно, в особенности на свежего человека.

Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болеет сердце при виде всех явлений.

В последней главе настоящей книги при общем обзоре колонизации Уссурийского края мы разберем подробно те причины, которые поставили казаков в такое неутешительное положение, а теперь скажем несколько слов о местной торговле, главным центром которой служит селение Хабаровка, лежащее при слиянии Амура и Уссури.

Это селение, живописно раскинувшееся на правом гористом берегу последней реки, вытянулось в настоящее время более чем на версту в длину и имеет 111 домов, в которых кроме войск считается 350 жителей обоего пола; цифра же солдат бывает различна и колеблется между 150-400 человек, смотря по временам года.

Таким образом, главную массу населения составляют войска; затем следуют купцы, крестьяне, отставные солдаты и китайцы. Последние живут в нескольких фанзах (Фанза - наземное жилище, сооружаемое из тонких досок или жердей и обмазанное смесью глины с травой или шерстью. Этот вид постройки был известен нанайцам, ульчам, маньчжурам, даурам и китайцам Северо-Восточного Китая. Последними он был заимствован от народов Амура и Маньчжурии. См.: В. Стариков. Материальная культура китайцев Северо-Восточного Китая. Изд. "Наука", М., 1968. - Ред.), и число их невелико, но оно значительно увеличивается летом, в июне и в июле, когда китайские торговцы съезжаются сюда с Уссури, ближайших частей Амура и даже с Сунгари для продажи соболей, получаемых ими от гольдов, орочей и других инородцев Амурского края.

Количество ввозимых ежегодно летом в Хабаровку соболей весьма значительно и, по словам здешних купцов, простирается до двадцати тысяч.

Для продажи обыкновенно связывают этих соболей пачками по 10-12 штук. В каждой такой пачке можно найти два, три хороших соболя, штуки четыре порядочных, остальные же всегда весьма плохи; между тем как цена за всех одинаковая и простирается средним числом 4-6 и даже 8 серебряных рублей за шкурку. При этом следует заметить, что мех уссурийского соболя незавидный, по большей части светлый и короткопушистый.

Лучшие соболи привозятся в Хабаровку только из Буреинских или Хинганских гор.

За соболей, покупаемых от китайцев, в большей части случаев надобно платить серебряными рублями, так как китайцы, а за ними и другие инородцы почти вовсе не берут наших бумажек и даже мелкое серебро принимают неохотно, только как сдачу.

Подобное условие ставит каждого путешественника, желающего что-либо купить, в весьма затруднительное положение, так как серебряный рубль можно достать здесь, заплатив за него не менее 1 р. 50 к. кредитными билетами. За весьма немногими исключениями- это постоянный курс, но иногда он поднимается до 1 р. 70 к., а бывали примеры, что и до двух рублей.

Пользуясь таким обстоятельством, здешние купцы и в особенности благовещенские завели весьма выгодную для себя торговлю серебром. Они выписывают его из Москвы, где покупают по биржевым ценам, а затем продают китайцам, имея на каждом рубле 25-30 коп. чистого барыша.

Такая продажа идет десятками тысяч рублей, и все это серебро уходит безвозвратно в Китай, где тотчас же переливается в китайские деньги, имеющие форму слитков различной величины.

Покупка соболей как в Хабаровке, так и во всем Уссурийском крае производится исключительно местными купцами и приезжими сюда нарочно для этой цели из Читы или даже из Иркутска. Те и другие друг перед другом стараются закупить как можно больше соболей, а через то беспрестанно повышают их продажную цену.

Говорят, что в последние годы соболи стали вдвое, даже втрое дороже против того, почем они продавались при первоначальном занятии нами Уссурийского края, когда в этой торговле было еще мало конкурентов.

Однако местные торговцы нашли способ конкурировать и теперь с приезжими богатыми купцами. Для этой цели они дают китайцам в долг товаров, часто на несколько тысяч, с обязанностью доставлять им за это всех добытых соболей. Разумеется, цена на этих соболей назначается по обоюдному согласию, и в случае, если китаец хочет за них очень, дорого, то и наш торговец накидывает лишнее на свой товар, так что не остается в убытке.

В свою очередь китайцы имеют большой расчет получать товары вперед в кредит. Эти товары они сбывают инородцам также в долг, но зато обязывают их доставлять им всех добытых зимой соболей, назначая за последних самые незначительные цены по собственному усмотрению.

Однако, несмотря на это, промышленнику - орочу (Орочи - народность, населявшая побережье Японского моря. Наиболее компактной группой в настоящее время живут в Советской Гавани. Народность относится к южной группе тунгусо-маньчжуров. Название происходит от слова "орон" - олень. Их самоназвание - нани. Отдельные небольшие группы орочей живут на Амуре и на о. Сахалин. В настоящее время основным занятием орочей является рыболовство и охотничий промысел. Подробнее об историческом пути развития орочей, их культуре и быте смотри в книге: В. Г. Ларькин. Орочи (историко-этнографический очерк с середины XIX в. до наших дней). Изд. "Наука", М., 1964. - Ред.), или гольду - важно иметь кредит у китайца в том именно отношении, что даже в случае неудачного промысла он может брать у него в счет будущей добычи все необходимое, главным образом просо и водку, первое - как любимую пищу, а последнюю - как великое лакомство.

Таким образом, при обоюдной даче в долг товаров как наши торговцы, так и китайцы остаются в больших барышах, и только бедный инородец, тяжким трудом добывающий своих соболей, не получает за них и пятой доли той цены, по которой они идут в продаже. Хотя китайцы по большей части честно выплачивают соболями за взятые у наших торговцев товары, но в последнее время бывали также примеры, что, набрав побольше в долг, китаец уходит в Маньчжурию и не возвращается обратно.

Гораздо важнее, нежели соболиная торговля, для местного уссурийского населения торговля теми предметами, которые составляют насущную необходимость даже самого неприхотливого быта. Однако в этих отношениях весьма мало можно встретить утешительного не только в Хабаровке, но и во всем Уссурийском крае.

Основанная исключительно на спекуляциях различных аферистов, голышей, пришедших сюда с десятками рублей и думающих в несколько лет нажить десятки тысяч, уссурийская торговля зиждется, главным образом, на эксплуатации населения, в особенности инородческого, на различных рискованных аферах, а всего более на умении пользоваться обстоятельствами и, по пословице, "ловить рыбу в мутной воде".

Представителями этой торговли служат десятка три различных личностей: частью питомцы бывшей Амурской компании (Амурская компания возникла в 1858 г. по инициативе Муравьева-Амурского и имела задачи: торговлю с малыми народами Амура, маньчжурами, заграничную торговлю через порты Тихого океана, снабжение переселенцев всем необходимым, развитие рыболовного и китобойного промыслов. После семилетнего существования компания была ликвидирована, потерпев убытков до полумиллиона рублей. Основными причинами неудачи явились неорганизованность, хаотичность, хищения местных заправил компании, гибель судов с товарами. См.: Шперк. Россия Дальнего Востока, СПб., 1888; Боголюбский. Очерк Амурского края, СПб., 1876. - Ред.), частью прежние маркитанты (Маркитант - торговый человек, следующий в военное время за войсками, торговец преимущественно съестными припасами при армии. - Ред.), приказчики, отставные солдаты, фельдшеры и т. д.

Более богатые из них, т. е. успевшие нажиться, живут в Хабаровке, остальные же по казачьим станицам на Уссури и в Южноуссурийском крае на оз. Ханка.

Товары свои хабаровские купцы получают частью из Николаевска (Областной город Приморской области, лежащий в устье Амура), куда эта товары привозятся на иностранных кораблях, частью же выписывают их из Читы или из Иркутска, реже прямо из Москвы. Торговцы по уссурийским станицам запасаются товарами уже в Хабаровке. Все эти товары самого низкого качества, потому что как из России, так и из-за границы стараются сбыть сюда самую дрянь, которая не идет с рук дома. Притом же цены на них непомерные. Уже в Иркутске и Николаевске цены на все, по крайней мере, двойные; затем хабаровские торговцы берут в полтора или два раза против того, почем они сами покупали; наконец их приказчики или другие мелкие купцы, торгующие по станицам Уссури, берут опять в полтора или два раза против хабаровских цен. Из такого перехода товаров уже можно себе представить, какой безобразной цифры достигает дороговизна на все.

Товары, получаемые из Николаевска, продаются в Хабаровке и по уссурийским станицам также по двойной или, уже как редкость, по полуторной цене против той, которую они стоят на месте.

Смешно сказать, что выгоднее выписывать из Москвы по почте даже такие предметы, как свечи и пеньковые веревки. Действительно, пуд последних в Москве стоит 3 руб., за пересылку нужно заплатить 12 руб. да за укупорку и страхование положим 50 коп., следовательно, выходит 15 руб. 50 коп., все же не 16 руб., как в Хабаровке. Пуд стеариновых свечей с пересылкой будет стоить 25 руб., следовательно, на 5 руб. дешевле, нежели у купцов на Уссури. Многие товары, как-то материи, табак, сукна и пр., можно получать, выписывая вдвое дешевле против здешнего, но при этом с той огромной выгодой, что все предметы будут хорошего качества, а не та гниль и оборыши, которые продаются уссурийскими купцами.

Кроме того, при отсутствии всякой конкуренции иены на товары не имеют определенной нормы, а совершенно зависят от произвола продавца. Появится ли большой запас на какой-нибудь товар, или просто он остается в продаже только у одного какого-нибудь купца, сейчас же цена на него накладывается двойная, или если уже сильно совесть зазрит, то полуторная.

Немного дешевле можно купить все вообще товары только летом, когда с верховьев Амура приходят в Хабаровку баржи с различными товарами, отправляемыми некоторыми купцами из Читы и из Иркутска, собственно, для продажи по амурским станицам и в городах Благовещенске и Николаевске. Однако названные баржи никогда не плавают по Уссури, население которой лишено даже и этой незначительной выгоды.

Такими-то спекуляциями и наживают себе деньги все аферисты, которые являются сюда нищими, а через несколько лет уже ворочают большими капиталами. Они сами открыто говорят, что "если на один рубль нельзя заработать в год три, то не стоит денег брать в руки", и подобное правило, конечно, может быть применимо в здешних местах, где вся торговля основана на эксплуатации и афере, а не на правильных и честных оборотах.

Через Хабаровку проходит линия амурского телеграфа, который соединяет город Николаевск с Новгородской гаванью, лежащей в заливе Посьета.

Не отрицая некоторой, впрочем весьма малой, пользы, приносимой в настоящее время этим телеграфом, нельзя не пожелать в будущем лучшего его устройства. В особенности теперь, когда телеграфное сообщение устраивается, с одной стороны, от г. Сретенска по Амуру до Хабаровки, а с другой - от Новгородской гавани до Шанхая, и когда, таким образом, нынешний уссурийский телеграф войдет в связь с Россией и Европой, - теперь является настоятельная необходимость обеспечить более правильное н постоянное по нему сообщение.

Мне кажется, прежде всего следует расширить просеку, которая в лесах Уссурийского края имеет всего пять сажен ширины, так что падающие деревья беспрестанно портят проволоку, а через то действие очень часто прерывается, иногда на долгое время.

Кроме телеграфного сообщения в Уссурийском крае зимой производится почтовое, а летом пароходное (Пароходство на Уссури открывается обыкновенно около 20 апреля и продолжается до первых чисел октября), двумя небольшими казенными пароходами, которые буксируют по Уссури, Сунгаче и на оз. Ханка баржи с провиантом и фуражом для войск. Правильных рейсов эти пароходы не делают, но приходят и уходят из Хабаровки по мере надобности в казенной перевозке и буксировке барж. Вместе с тем эти пароходы возят и пассажиров, хотя такой провоз не обязателен для них, так что капитан по своему усмотрению может принять и не принять всякое частное лицо. Впрочем, подобных путешественников бывает здесь немного, только купцы; все же офицеры и чиновники обыкновенно имеют различные предписания на право проезда.

Обращаясь еще раз к самой Хабаровке, следует сказать, что выгодное положение этого селения при слиянии двух громадных водных систем - амурской и уссурийской - обещает ему широкое развитие даже в недалеком будущем. Что бы ни говорили, а рано или поздно Николаевск должен потерять свое значение как порт и как место центрального управления Приморской областью. В первом отношении он имеет весьма сильных конкурентов во Владивостоке и Посьете, наших южных гаванях, во втором - в Хабаровке. При самом поверхностном знакомстве с Приморской областью можно утвердительно сказать, что вся ее будущность как страны земледельческой (Н. М. Пржевальский, не будучи знаком с богатствами недр Дальнего Востока, предсказывал ему будущее как стране земледельческой. В настоящее время на Дальнем Востоке значительное развитие получили горнодобывающая, судоремонтная, обрабатывающая, металлообрабатывающая, нефтедобывающая и другие отрасли промышленности. Большое значение имеет рыбодобывающая промышленность. В южных районах Дальнего Востока одновременно большого развития достигло многоотраслевое сельское хозяйство. - Ред.) заключается в Уссурийском и в особенности Южно-уссурийском крае, а никак не на низовьях Амура или в других, еще более северных частях. Понятно, что и центральное управление краем должно находиться как можно ближе к тем местностям, куда направлена главная его деятельность, между тем как в настоящее время оно удалено от этих мест более чем на тысячу верст. И тем сильнее чувствуется подобный недостаток в стране без дорог, где сообщение совершенно прекращается весной и осенью на продолжительное время. Всякое административное распоряжение, иногда очень спешное, не может быть доставлено вовремя, в особенности при неисправном действии существующего телеграфа. Таким образом, даже известие о появлении в наших пределах весной 1868 года китайских разбойников (Имеются в виду банды хунхузов. - Ред.) было получено в Николаевске только через 17 дней после его отправления вследствие недействия телеграфа и невозможности почтового сообщения во время весенней распутицы.

С другой стороны, перенесение центрального управления из Николаевска в Хабаровку, куда, следовательно, переберутся все служащие, сильно поднимет местную производительность Уссурийского края и доставит ему возможность верного и обширного сбыта своих земледельческих произведений, а это, без сомнения, выгодно отразится на благосостоянии его обитателей.

Начнем теперь про само путешествие.

Проведя несколько дней в Хабаровке, я направился вверх по Уссури не на пароходе, а на лодке, так как при подобном способе движения можно было подробнее ознакомиться с краем, по которому приходилось ехать. Лодка у меня была своя собственная, гребцов же я брал в каждой станице посменно. Гоньба почты и провоз проезжающих составляют повинность казаков, которые поочередно выставляют в каждой станице зимой лошадей, а летом гребцов и лодки. Каждая такая очередь стоит неделю; прогоны платятся по три копейки за версту зимой за лошадь, а летом за каждого гребца. Впрочем, летом проезжающих в лодках почти никого не бывает, кроме казачьих офицеров, которые ездят по делам служебным. Зимой дорога по льду Уссури довольно хороша, но летом других сообщений, кроме водных, не существует. Правда, между станицами есть тропинки, но по ним можно пробраться только пешком или верхом, да и то не всегда благополучно, особенно во время наводнений.

Мое плавание по Уссури от ее устья до последней станицы Буссе (477 верст) [509 км] продолжалось 23 дня, и все это время сильные дожди, шедшие иногда суток по двое без перерыва, служили большой помехой для всякого рода экскурсий.

Собранные растения зачастую гибли от сырости, чучела птиц не просыхали как следует и портились, а большая вода в Уссури, которая во второй половине июня прибыла сажени па две против обыкновенного уровня, затопила все луга, не давая возможности иногда в продолжение целого дня выходить из лодки.

С поднятием вверх по реке изменяется и характер ее берегов, по различию которых можно приблизительно определить границы нижнего, среднего и верхнего течения Уссури.

Первое, т. е. нижнее, течение простирается от ее устья до впадения слева р. Норы и характеризуется в общем преобладанием равнинной формы поверхности. Здесь, на левой стороне Уссури, необозримые равнины тянутся не прерываясь от самого Амура вплоть до устья Норы, а на запад простираются до возвышенности, разделяющей притоки Уссури с притоками Амура и Сунгари.

Эти громадные равнины везде имеют один и тот же характер: обширные заливные низменности с множеством больших и малых озер сменяются площадями несколько возвышенными и невысокими, по большей части узкими и длинными увалами, или рёлками, идущими во всевозможных направлениях. Везде здесь преобладает травяная (растительность, которая по заливным низинам состоит почти исключительно из тростеполевицы (Calamagrostis purpurea) [С. Langsdorfii - вейник], достигающей саженного роста [2 м], а по кочковатым берегам озер, покрытых .множеством чилима (Trapa natans) (В данном случае, вероятно, автор встречал амурский водяной орех (Trapa amurensis). - Ред.) и кувшинки (Nymphaea tetragona) и окаймленных тростником (Arundo phragmitis) [Phragmites communis] или аиром (Acorus calamus), - из видов осоки (Carex) и ситовника [сыть] (Cyperus). На болотистых окраинах этих озер весной цветет сибирский "асатик (Iris sibirica) [касатик восточный - Iris orientalis], заливающий тогда целые пространства своим прекрасным голубым цветом, а позднее, уже летом, на тех же самых болотах во множестве развивается не менее красивый гигантский мытник (Pedicularis grandiflora), усыпанный большими розовыми цветами. Кроме того, здесь же встречаются лютик (Ranunculus flammula) (По-видимому, речь идет о близком виде. - R. replans, так как R. fiammula на Дальнем Востоке не встречается. - Ред.), пушица (Eriophorum angustifolium), чина (Lathyrus palustris и другие болотные травы.

Там, где равнина делается возвышеннее, растительность становится более разнообразна, а множество кустов таволги и шиповника образуют густые заросли. Кой-где появляются здесь большие группы деревьев: дуба, черной березы, осины, маакии и других, между которыми густо растет ветвистый кустарник леспедецы.

Но самая разнообразная растительность встречается на сухой почве рёлок, где всего более растут деревья и кустарники, а из травянистых растений чаще других попадаются лилия, красная и желтая (Lilium pulchellum, L. spectabiie) [Л. Красивая - Lilium pulchellum даурская - L. dauricum], пионы (Paeonia albiflora), ясенец (Dictaninus fraxinella) [D. dasicarpus], синюха (Polemonium coeruleum) [P. acutiflorum], валериана (Valeriana officinalis) (Этот сборный вид в настоящее время разбит на ряд более мелких видов, из которых на Дальнем Востоке встречаются V. amurensis, V. chinensis и др. - Ред.), крестовник (Senecio pratensis), золотисто-желтый. Hemerocallis graminea [красоднев малый - H. minor]. Густые заросли этих и других трав переплетают подмаренник (Gallium boreale), повилика (Cuscuta japonica), диоскорея (Dioscorea quinqueloba) [D. polystachya] и Menisperrnum dauricum.

Правая сторона нижнего течения Уссури далеко не представляет однообразия равнины берега. Здесь, т. е. по правой стороне реки, верст за пятьдесят от ее устья, вдруг вздымается, тысячи на три или на четыре футов [900-1200 м], хребет Хехцир, который тянется затем на некоторое расстояние вдоль Амура и пускает к берегу Уссури иногда крутые, по большей же части пологие, отрасли.

Этот хребет сплошь покрыт лесами, состоящими из ильма, липы, ясеня, клена, дуба, грецкого ореха, пробки и других лиственных деревьев, с которыми перемешаны хвойные породы: кедр, ель, пихта и лиственница. Густой подлесок образуют лещина, бузина, жасмин, сирень, калина, элеутерококк, жимолость и другие кустарники, свойственные Уссурийскому краю. Вообще Хехцирский хребет представляет такое богатство лесной растительности, какое редко можно встретить в других даже более южных частях Уссурийского края.

Южный крутой склон хребта резко обрамляет собой равнину, которая теперь раскинулась также и на правом берегу Уссури и несет частью луговой, частью лесистый характер.

Но эта равнина продолжается недолго и вскоре примет волнообразную форму поверхности, которая все более и более увеличивается с приближением к среднему течению Уссури, где наконец холмистые возвышенности правого берега подходят к реке пологими скатами.

Сама Уссури в нижнем течении разбивается на множество рукавов, или так называемых проток, образующих большие и малые острова. Те из них, которые невысоко подняты над водой, имеют обыкновенно болотистую почву с множеством наносного леса и всегда сплошь покрыты тальником; те же, которые лежат возвышеннее, так что никогда или, по крайней мере, редко затопляются водой, представляют разнообразную древесную и кустарниковую растительность, среди которой особенно часто попадаются таволга, виноград, яблоня и черемуха.

В 38 верстах от своего устья Уссури соединяется с одним из больших рукавов Амура, известным под именем Кырминской протоки, и отсюда имеет весьма быстрое течение при ширине около 1 3/4 версты. Из протоков ее нижнего течения, кроме Норы, впадающего слева, с правой стороны замечательны три реки: Кий, Хор, или Пор, и Сим.

Самая большая из них Хор, которая течет чрезвычайно быстро и, по словам инородцев, имеет до 400 верст длины. Впрочем, обо всех этих реках мы не имеем никаких сведений. Вообще вся страна к востоку от Уссури до сих пор еще совершенная для нас terra incognita (Неизвестная земля (лат.). - Ред.). Во многих местах на расстоянии каких-нибудь двадцати или тридцати верст от берега Уссури не был никто из русских, а главный кряж Сихотэ-Алиня не посещается даже и нашими зверопромышленниками. Между тем, эта часть Уссурийского края как по своим климатическим условиям, так и по характеру своей природы, по всему вероятию, резко отличается от самой долины, следовательно, представляет большой научный интерес и обширное поприще для будущих исследователей.

Среднее течение Уссури, простирающееся от устья Норы до впадения рек Имана (Большая Уссурка) и Мурени, характеризуется обилием гор, которые сопровождают оба берега реки и часто подходят к ней то пологими скатами, то крутыми или отвесными утесами; иногда же береговые горы удаляются немного в сторону и оставляют место для неширокой долины. Вместе с тем Уссури здесь гораздо беднее островами, нежели в нижнем течении, и притом значительно уменьшается в размерах, в особенности выше впадения справа самого большого из всех своих притоков - Бикина.

Эта река вытекает из главного кряжа Сихотэ-Алиня недалеко от берега и наконец, понижаясь мало-помалу, сливается с болотистыми берегами Японского моря и, направляясь с востока на запад, имеет около 600 верст длины. Как все правые притоки Уссури, Бикин течет весьма быстро и при устье достигает полутораста сажен [300 м] ширины при значительной глубине.

Говорят, что по нему можно подниматься на небольших пароходах верст на сто, но подобных попыток еще не было сделано.

Долина Бикина в низовьях этой реки имеет верст десять ширины, но чем далее вверх, тем более и более суживается, так что, наконец, горы подходят к самому берегу. Эти горы покрыты дремучими, сначала лиственными, а потом хвойными лесами, которые славятся обилием соболей и служат главным местом зимнего промысла многих инородцев не только с Уссури, но даже с ближайших частей Амура.

Выше впадения Бикина Уссури сузилась почти наполовину против своего устья, и далее вверх оба берега ее несут вполне гористый характер. С правой стороны хребет Самур, идущий параллельно Сихотэ-Алиню, наполняет все пространство между Бикином и Иманом, слева же горы (По-видимому, речь идет о хребте Дала-Цзымань. - Ред.) хотя и не столь высоки, но также тянутся непрерывно вдоль равнин р. Мурени.

Береговые утесы, которыми часто обрываются в реку боковые отроги главных хребтов, состоят, по исследованиям специалистов, из глинистого сланца, песчаника и известняка; реже попадается гранит, иногда измененный в гнейс.

На таких утесах, в особенности обращенных к югу, встречаются самые разнообразные и интересные формы травянистых растений: гвоздика (Silene inflata) [S. Latifolia - хлопушка], череда (Bidens parviflora), очиток (Sedum selskianum), колокольчик (Campanula punctata), Selaginella rupestris [S. sibirica], Aspidium fragans [Dripterus fragrans] и другие, а боковые, пологие их скаты одеты густыми зарослями различных кустарников, среди которых чаще других встречаются леспедеца, лещина, элеутерококк, бузина, таволга, бересклет, калина, панакс, шиповник и сирень; виноград, максимовичия и диоскорея переплетают собой эти чащи и делают их почти непроходимыми.

Береговые леса, которые по мере удаления от реки становятся еще гуще и величественнее, состоят из смеси различных лиственных пород: ясеня, клена, ильма, акации, ореха, пробки, маакии, между которыми попадаются изредка яблоня, черешня и довольно обширные кущи дуба, осины и черной березы.

Среди этих лесов разбросано множество лужаек, покрытых самым разнообразным ковром цветов и отчасти напоминающих европейские луга. Из травянистых растений, свойственных таким местностям, можно назвать лилию (Lilium avenaceum), живокость (Delphinium Maackianum), василисник (Thalictrum amurense), черемицу (Vertrum nigrum), лактук (Lactuca amurensis) [Lactuca sp.], бубенчики (Adenophora latifolia), ландыш (Convallaria majalis, C. multiflora) (Дальневосточный ландыш (Convallaria majalis) в настоящее время имеет научное название С. keiskei. Что касается названия С. muitiflora, то оно относится к виду купен (Polygonatum). Причем на Дальнем Востоке P. muitiflora не встречается, а род купен представлен 8 видами, из которых P. acuminatifolium, вероятно, и имел в виду автор. - Ред.) - Habenaria linearifolia, Melanipyrum roseum, вьющееся Gloossocomia lanceolata и полукустарник Smilax excesa [S. Oldhami].

По лесным опушкам и в самих лесах растут прикрыт [борец] (Aconitum lycoctonum, A. volubile), спаржа (Asparagus Sieboldi) [A. schoberiodes], пижма (Tanacetum vulgare), чистотел (Chelidonium majus), Oreorchis patens и папоротник (Polipodium vulgare) (На Дальнем Востоке встречаются P. virginianum и P. ussuriensis, но не P. vulgare. - Ред.) .

Но лишь только перейти к низменным равнинам, то опять являются непроходимые заросли тростеполевицы, многочисленные озера с тростником и кочками, лоросши- ми осокою; словом, все те страшные трущобы, которыми так богато нижнее течение Уссури и через которые в иных местах совершенно невозможно пробраться.

По мере приближения к устьям рек Имана и Мурени, из которых первая впадает с правой, а другая верст десять выше, с левой стороны Уссури, гористый характер берегов ее среднего течения начинает мало-помалу изменяться. Окрестные горы уже не так высоки, чаще л дальше бродят в стороны, образуют более обширные и пологие скаты, в самую реку гораздо реже вдаются утесы; словом, все возвещает о приближении вновь обширных луговых и болотистых равнин, которые характеризуют собою верхнее течение Уссури. К области этого последнего можно отнести все дальнейшее пространство до слияния рек Улахе (Уссури) и Даубихе (Арсеньевна), из которых первая, как уже было сказано выше, составляет главную ветвь. Обе вышеназванные реки, Иман и Мурень весьма мало исследованы.

Первая из них, имеющая чрезвычайно быстрое течение и ширину при устье около восьмидесяти сажен [160 м], вытекает из Сихотэ-Алиня, и хотя длина ее в точности неизвестна, но во всяком случае она гораздо менее длины Бикина.

Верстах в десяти от своего устья Иман (Большая Уссурка) принимает слева р. Баку (Малиновка), которая больше, нежели она сама. Обе эти реки, по причине своего быстрого извилистого течения и множества наносных карчей, совершенно негодны для плавания даже самых малых пароходов.

Другая река - Мурень - находится в китайских пределах и еще менее известна, нежели Иман. Она вытекает из гор Кентей-Алинь, имеет около 300 верст длины и впадает в Уссури двумя главными устьями.

По длине этой реки китайская тропа ведет от Уссури к двум ближайшим маньчжурским городам - Сан-Сину (Сансин) и Ниигуте.

Выше устья Имана (Большая Уссурка) Уссури имеет уже не более ста пятидесяти сажен ширины и, чем далее вверх, тем более и более делается скромною рекою, так что при впадении Даубихе (Арсеньевна) суживается сажен на семьдесят.

Сообразно уменьшению ширины требуется и глубина реки, в особенности выше устья Сунгачи, где в малую воду во многих местах бывает не более 2 1/2 футов [75 см]. Такая незначительная глубина при быстром течении весьма затрудняет движение даже самых небольших пароходов, так что собственно хорошее плавание по Уссури может производиться только от ее устья до впадения р. Сунгачи, которая приносит воды оз. Ханка.

Общий характер берегов верхней Уссури состоит в исключительном преобладании равнин, которые на правой стороне реки имеют луга, поросшие редким лесом; на левом же берегу состоит из болотистых низменностей, идущих непрерывно до самого оз. Ханка.

Береговые горы, совершенно исчезающие на левой стороне, сначала чуть виднеются на горизонте правого берега и только впоследствии подходят все ближе и ближе, так что при впадении Даубихе (Арсеньевна) отстоят от него не более четырех или пяти верст.

Вместе с тем и сама долина правого берега изменяет свой луговой характер и делается весьма лесистою. Везде по ней встречается много мест, удобных для земледелия, но, к несчастью, такие места почти все бывают подвержены наводнениям.

Из притоков верхнего течения Уссури самый большой с правой стороны есть река Та-Судзухе, а слева в нее впадает Сунгача, о которой, равно как и обо всем ханкайском бассейне, будет подробно рассказано в следующей главе.

Во время следования в лодке, что происходило крайне медленно против быстрого течения, мы с товарищем обыкновенно шли берегом, собирали растения и стреляли попадавшихся птиц. То и другое сильно замедлило движение вперед и невообразимо несносно было для гребцов-казаков, которые на подобного рода занятия смотрели как на глупость и ребячество. Одни из них, более флегматические, постоянно презрительно относились к моим птицам и травам; другие же, думая, что собираемые растения какие-нибудь особенно ценные, но только они не знают в них толку, просили открыть им свои секрет. Станичные писари и старшины, как люди более образованные, зачастую лезли с вопросами вроде таких: "Какие вы это, ваше благородие, климаты составляете?" А однажды старик казак, видя, что я долго не сплю и сушу растения, с полным участием и вздохом сказал: "Ох, служба, служба царская, много она делает заботы и господам".

Про ботаника Максимовича (Максимович, Карл Иванович (1827-1891) - ботаник-систематик и путешественник. В 1853 г. совершил путешествие вокруг света. Написал ряд сочинений по флоре Восточной Сибири. - Ред.), который был на Уссури в 1860 г. казаки помнят до сих пор и часто у меня спрашивали: "Кто такой он был, полковник или нет?" В станице Буссе, на верхней Уссури, мне случилось остановиться на той же самой квартире, где жил Максимович, и когда я спросил про него хозяйку, то она отвечала: "Жил-то он у пас, да бог его знает, был какой-то травник". - "Что же он здесь делал?" - опрашивал я хозяина. "Травы собирал и сушил, зверьков и птичек разных набирал, даже ловил мышей, козявок и червяков - одно слово, гнус всякий", - отвечал он мне с видимым презрением к подобного рода занятиям.

Оставим всю эту пошлость и глупость, от которых нет спасения даже в далеких дебрях Сибири, и перейдем к прерванному рассказу.

Чуть свет обыкновенно вставал я и, наскоро напившись чаю, пускался в путь. В хорошие дни утро бывало тихое, безоблачное. Уссури гладка, как зеркало, и только кой-где всплеснувшаяся рыба взволнует на минуту поверхность воды. Природа давно уже проснулась, и беспокойные крачки (Sterna longipennis) (Латинские названия птиц и растений в книге Н. М. Пржевальского часто являются устаревшими или синонимами. Поэтому, чтобы показать соответствия между названиями птиц, приведенных в настоящей книге, и современными их научными названиями, я буду всякий раз давать в подстрочных сносках современные названия. - Ред.) снуют везде по реке, часто бросаясь в воду, чтобы схватить замеченную рыбу. Серые цапли (Ardea cinerea) важно расхаживают по берегу; мелкие кулички (Actitis hyppoleucus (Tringa hypoleucos. - Ред.), Tringa minuta, Totanus glareola (Tringa glazeola. - Ред.), T. ochropus) проворно бегают по песчаным откосам, а многочисленные стада уток перелетают с одной стороны реки на другую.

Голубые сороки (Pica cyana) (Cyanopica cyana. - Ред.) и шрикуны (Pastor stur ninus) (Sturnia sturnina. - Ред.) , каждые своим стадом, не умолкая кричат по островам, где начинает теперь поспевать любимая их ягода - черемуха. Из ближайшего леса доносится голос китайской иволги (Oriolus chinensis), которая больше, красивее, да и свистит погромче нашей европейской.

То там, то здесь украдкой мелькнет какой-нибудь хищник, а высоко в воздухе носится большой стриж (Acanthilis caudacuta) (Chaetura caudacuta. - Ред.), который то поднимается к облакам, так что его почти совсем не видно, то, мелькнув, как молния, опускается до поверхности реки, чтобы схватить мотылька. Действительно, этот превосходный летун едва ли имеет соперника в быстроте; даже хищный сокол и тот не может поймать его. Я видел во время осеннего пролета этих стрижей, как целые стада их проносились возле сидящего на вершине сухого дерева сокола чеглока (Falco subbuteo) (Hypotriorchis subbateo. - Ред.), но он и не подумал на них броситься, зная, что не догнать ему этого чудовищного летуна.

Вплываем в узкую протоку (Протокою здесь называют рукав реки), берега которой обросли, как стеною, густыми зелеными ивами, и перед нами является небольшая робкая цапля (Ardea virescens vart, scapularis) [Egretta alba] или голубой зимородок (Alcedo ipsida vart. bengalensis) [A. atthis], который сидит как истукан на сухом выдающемся над водою суку дерева и выжидает мелких рыбок, свою единственную пищу, но, встревоженный нашим появлением, поспешно улетает прочь.

Поднимается выше солнце, наступает жара, и утренние голоса смолкают; зато оживает мир насекомых, и множество бабочек порхает на песчаных берегах реки. Между всеми ними, бесспорно, самая замечательная по своей красоте есть осторожная Papylio maacki (Caprimulgus indicus jotaka. - Ред.) в ладонь величиною и превосходного голубого цвета с различными оттенками. Но вместе с бабочками появляются тучи мучащих насекомых, которые в тихие, дни не прекращают свои нападения в течение целых суток, но только сменяют друг друга.

Действительно, комары, мошки и оводы являются летом в Уссурийском крае в таком бесчисленном множестве, что не видавшему собственными глазами или не испытавшему на себе всей муки от названных насекомых трудно даже составить об этом и понятие.

Без всякого преувеличения могу сказать, что если в тихий пасмурный день идти по высокой траве уссурийского луга, то тучи этих насекомых можно уподобить разве только снежным хлопьям сильной метели, которая обдает вас со всех сторон. Ми днем ни ночью проклятые насекомые не дают покою ни человеку, ни животным, и слишком мало заботится о своем теле тот, кто вздумает без дымокура присесть на уссурийском лугу для какой бы то ни было надобности.

Дневной жар сменяет прохладный вечер. Надо подумать об остановке, чтобы просушить собранные растения, сделать чучело-другое птиц и набросать заметки обо всем виденном в течение дня. Выбрав где-нибудь сухой песчаный берег, я приказывал лодки приваливать к нему и объявлял, что здесь останемся ночевать.

Живо устраивался бивуак, разводился костер, и мы с товарищем принимались за свои работы, а между тем наши солдаты варили чай и незатейливый ужин.

Говорят, что голод - самый лучший повар, и с этим, конечно, согласится всякий, кому хотя немного удавалось вести странническую жизнь, дышать свободным воздухом лесов и полей...

Между тем заходит солнце, сумерки ложатся довольно быстро, и в наступающей темноте начинают мелькать, как звездочки, сверкающие насекомые, а тысячи ночных бабочек слетаются на свет костра. Понемногу замолкают дневные пташки; только однообразно постукивает японский козодой (Caprymulgus jotaca), да с ближайшего болота доносится дребезжащий, похожий на барабанную трель, голос водяной курочки (Gallinula erythrothorax) (Porzana paykulli. - Ред.), вперемежку с которым раздается звонкий свист камышовки (Salicaria aedon) (Phragamaticola aedon. - Ред.), лучшей из всех здешних певиц.

Наконец мало-помалу смолкают все голоса, и наступает полная тишина: разве изредка всплеснет рыба или вскрикнет ночная птица...

Окончив, иногда уже поздно ночью, свои работы, мы ложились тут же у костра и, несмотря на комаров, скоро засыпали самым крепким сном. Утренний холод обыкновенно заставляет просыпаться на восходе солнца и спешить в дальнейший путь. Так проводили мы дни своего плавания по Уссури. К несчастью, частые и сильные дожди много мешали успешному ходу путешествия и принуждали в такое время ночевать в станицах, чтобы хотя во время ночи обсушить и себя и собранные коллекции.