ГОРЯЧИЙ БЕТОН

Машины скачут по каменным дорогам, поднимая серые тучи измельченного в порошок, похожего на цемент известняка. Они взбираются на гору, пятятся к траншее, заваленной камнями, и выплескивают густой раствор. В этом месте закладывается фундамент корпуса, мелкого дробления. Порожняки мчатся, лавируя между обуглившихся пней, обратно на бетонный завод, за новой порцией раствора. Так день и ночь идут и идут машины...

Неписаный закон стройки - выйди на дорогу и махни рукой, остановится даже неуклюжий двадцатитонный самосвал.

Уже темнеет. Мы топчемся по грязи, стараясь согреться. Наконец впереди зажглись два уголька — фары приближающейся машины. Машем рукой, и четырехтонный самосвал останавливается. На дверце кабины выведено: «Да здравствует болгаро-советская дружба!» Сначала мы разглядели только блестяшие глаза, копну курчавых волос. А когда разговорились, узнали, что Эмил Салиев приехал на Урал из придунайской деревни Брегово Видинской околии.

Дорога к Рыбальченко шла лесом, потревоженным стройкой. Меж сосен лежали мотки кабеля, пирамиды кирпича, стены деревянных сборных домиков. Здесь будет городок коттеджей. У каждой семьи - свой домик.

Мы часто говорим «будет». Слово это стало привычным. И все ближе к нам становится это завтрашнее «будет».

Десять лет назад Женя работал на строительстве Куйбышевской ГЭС. Страна оснастила стройку самой новейшей и мощной техникой: экскаваторами, землеройными снарядами, тракторами. Но не всегда могли помочь машины. Бывали моменты, когда работали только люди с лопатой, киркой и ломом.

Однажды пришла баржа с одиннадцатитонными трубами для газопровода. Была поздняя осень. По вечерам над Волгой кружил холодный туман. К главной перемычке нужно срочно подвести газопровод для обогрева грунта, жилищ, подсобных заводов. Трубы надо разгружать не мешкая, чтобы до снега успеть уложить их в траншеи. Причал обмелел, и баржа близко к берегу подойти не могла. Краны не доставали стрелой труб. Надо было спускаться в ледяную воду, сооружать настил и по нему подкатывать трубы к кранам.

В общежитие пришел начальник строительно-монтажного управления газопроводчиков. Там все новички. Даже с соседями по койке не успели познакомиться.

- Надо, понимаете ли, выгрузить, надо... — проговорил он.

В этот момент он не походил ни на какого начальника. Он не имел права приказывать. Он мог только просить. И жил он, старый седой человек, по возрасту всем дедушка, в такой же тесной и мокрой времянке.

— Кто же пойдет?

Идти никому не хотелось. Но если идти надо...

И люди пошли.

Растянувшись цепочкой, они передавали из рук в руки бревна, ставили козлы, скрепляли настил железными скобами и тросами.

За ночь баржа была разгружена, а к утру в траншеях уже плясали огни электросварок.

И вот когда говорят о мужестве, Женя вспоминает ту волжскую осеннюю ночь и молчаливых людей, стоящих по горло в воде, людей, которые до этой ночи совсем не знали друг друга, а к утру стали друзьями.

Многое изменилось за десять лет. Сейчас на стройках еще больше «умных» и сильных машин. Все реже приходится строителю напрягать свои мускулы. Реже, но все-таки бывают такие моменты, когда требуются все физические силы. И даже больше - требуется мужество.

Об одном таком моменте и рассказал нам бригадир каменщиков Станислав Рыбальченко.

- Мы бригада каменщиков. Забота одна — был бы кирпич да цемент вовремя. Как-то раз работаем во вторую смену. Мороз градусов под сорок. Раствор к мастерку примерзает, никакой силой не отобьешь. Сосны гудят, будто кто-то стучит по стволам здоровенной колотушкой. Сосны и те вздрагивают. Ну, а нас холод, еще сильней донимает. Кругом все будто застыло. От прожекторов в глазах круги идут. Молчат ребята, на часы поглядывают. Стрелки тоже вроде застыли, едва-едва движутся. Быстрей бы смене конец! Изредка кто-нибудь спросит:

- Посмотри, ухо не побелело? И снова молчание.

Леша Кориленко рядом со мной работает, говорит:

— Может, кончим? А то, смотри на ребят - сосульки...

Вдруг минут за двадцать до конца подъезжают две машины с раствором. Спятили, что ли, шоферы? Нам не надо раствора!

— Поворачивай! — кричу. — Кончилась смена!

А шофер передней машины все-таки развернулся колоды, куда раствор сгружают, и говорит мне:

- Никто не берет. Куда же его девать? Возьми.

Ребята остановились, ждут, что я скажу.

Раствор на стройке на вес золота. Знаем, какой ценой он достается там, на бетонном заводе. А иной шофер покрутится по объектам никто не берет в конце смены — и вывалит раствор на землю, чтобы кузов коркой не схватило.

Но ведь мы работали на последнем дыхании. Легком- куда ни шло! А в такой мороз попробуй задержись на час или на два!

И тут кто-то говорит: кажется, тот же Кориленко:

- Бери, чего уж...

До четырех ночи работали, пока не израсходовали привезенный раствор. Мороз стучал по соснам, будто скрежетал зубами. Над площадкой висел тяжелый, как застывшая льдина, воздух. И только слышался тупой лязг мастерков о камень и редкий шепот:

- Не побелела?..

Потом набились в сторожку чуть ли не один на другого и уснули мертвецким сном, так и не докурив папиросок.

Мы вот говорим о счастье, а кто знает, какое оно?..