КОГДА НЕ СПИТСЯ

В пути знакомятся быстро. Нашим соседом оказался геодезист Федор Стрельников. Ему предстояла дальняя дорога, до самого двести двадцать второго километра, до будущей станции Конда. Иногда туда летает вертолет, но сейчас тучи прижали бы его к самым соснам.

Доски нар холодные и влажные. Снизу поддувает ветер. Он прорывается из входа, неумело затянутого парусиной. Пахнет мокрой хвоей. На нарах лежат измятые еловые ветки.

Мы зажгли фонарик. Свет от него серым пятном отражается от потолка палатки, слабо освещает наши лица.

Стрельников расположился у входа, вытянул длинные, как у журавля, ноги, закурил и выключил фонарик.

— Батареек здесь нет. Поберегите, — сказал он в темноте.

По палатке стучал дождь. Хотелось спать, но сон не шел. В голове все еще гудел мотор.

— Хотите, один случай расскажу, — вдруг проговорил Стрельников. — Занятная история. Правда, тут любого спроси — наговорит с три короба.

Он затянулся новой папироской и неторопливо начал рассказывать...

— Вы, наверное, слыхали, что того, кто уходит в тайгу, здесь предупреждают: «Смотри, не потеряйся!» Потеряться легко. Сошел с тропы — и готов!

Так вот, тот человек теодолит нес, думал: «До ребят близко, дойду без провожатого». А дождь, как сейчас, сильный был, да еще со снегом. Идет, а на душе как-то неспокойно, жутко.

Тайга — она всюду одинаковая. Помните, у Шишкина — «Корабельная роща»? Так ведь много людей из самых разных мест думают: мол, художник с их леса списал. И у нас от Пелыма точно такие же дрова идут.

А тропка — какая тропка, недоразумение одно. Еле трава прибита. Спутал парень дорогу.

День прошел, ночь... Спички отсырели, одежду хоть выжимай, и без жратвы. Вы вот говорите здри-ключения». Лучше бы их не было. Утром вышел на какую-то речку. Пошел вдоль. Смотрит, на другом берегу медведь стоит. Он, черт, нюхом за версту чует. Обычно уходит от людей, а тут прямо на него попер. Видно, человек ему чем-то досадил. От страха парень на сосну взлетел, как на пружинах. И медведь за ним. Лезет. Откуда и силы взялись: сломал парень огромный сук и в пасть ему всадил со всего размаха. Медведь на счастье головой об землю угодил. Сдох.

На четвертый только день вышел парень к какой-то избушке. До дверей близко, а ноги подсекаются, не идут. Еле добрел. Вошел. Старик манси чай пьет, и вся-то комната чайными и конфетными этикетками обклеена, как обоями. Старик молчит, и парень молчит. Старик десятую чашку выдул и только тогда поднял глаза:

- Не знаешь тайга — не ходи тайга. Парень аж вскипел:

- Все равно пойдем, дед!

Старик ничего не ответил. На другой день, когда парень окреп, вывел его к базе и, уже прощаясь, сухо спросил:

- Правда, паровозы сюда придут?

- Придут, дед!

...Стрельников замолчал. Он улыбнулся в темноте, видимо, вспомнив последнего могикана, и нам показалось, что тот парень, о котором он рассказывал, и был сам Стрельников.

— Интересная у вас работа... — подал голос паренек, который вез электромотор.

Он устроился в углу, накрывшись чехлом от мотора.

— У вас все истории разные, а у нас, у шоферов, что? Только и знай, чтобы не забуксовать, в болото не сверзиться... У меня от этой лежневки мозоли на глазах вскочили. Взад-вперед, взад-вперед — и никакого интереса.

- А тебе лет сколько? — поинтересовался Стрельников.

- Восемнадцатый пошел.

- Взрослый мужчина, - усмехнулся Федор. — Какой же тебе интерес требуется?

- Сам не знаю... Ищу вот. Да вы не смотрите, что я молодой. Я полсвета объездил! На Камчатке, в Братске, в Куйбышеве, даже до Норильска докатил.

— Прямо Миклухо-Маклай!

Паренек умолк, обиженный насмешливым тоном Стрельникова.

- Да ну вас! — махнул он рукой и завозился на своей жесткой лежанке.

— А ты не махай! — вдруг разозлился Стрельников. — Катается, понимаешь, а толк какой?

Паренек рывком сел.

— Я не какой-нибудь там дергач-вербованный, на свои езжу! И шофером стал еще в девятом классе. Свет хочу посмотреть, чтобы самого себя найти, чтобы понять, на что гожусь!

- Ну и что?

— А то! Хоть сейчас и говорят: школу ближе к жизни. А мы все равно в жизни-то как кутята. Из чего она складывается? Что в ней плохого и хорошего? Почему еще есть буги-вугалыцики? Какое они имеют право пользоваться тем, что добывает народ?!

Арал - море пустыни

— Внимания бы не обращал, — примиряющим тоном произнес Федор. — Дряни еще много, потому и строим мы, чтобы ее не было. Ты вот, говоришь, ездишь, значит, жизнь смотришь. Я бы на твоем месте где-нибудь закрепился и разобрал все по косточкам. Жизнь-то надо не вширь, а вглубь изучать. Это только сначала кажется, что везде разное, на самом деле одним дышим...

По палатке шуршал дождь. Шумно встряхивались сосны, высыпая наземь миллиарды капель. Наших попутчиков сморил в конце концов сон.

Ненастный день в горах Полярного Урала

Шофер скорчился под коротеньким чехлом и походил на подростка.

Какие сны ему снятся, этому неспокойному юному человеку, который хочет понять, на что он годится?

Казахская степь

Его мы больше не видели. Он поднялся рано утром и уехал. Мы так и не узнали бы его имени, если бы нам через несколько дней не попалась в руки многотиражка стройки. В короткой заметке сообщалось, что на 125-м километре произошла авария с кюветокопателем, который отводил воду от лежневки. Срочно нужен был электромотор для сварщиков. Пожди неминуемо размыли бы дорогу и прервали связь с работающими впереди. Шофер Сережа Дро-гун вовремя доставил прицеп.