СУЩИЕ ПУСТЯКИ

Начальник Воркутинской геологоразведочной экспедиции Кононенко был явно не расположен к долгим разговорам. Выслушав нашу просьбу, уснащенную восхвалениями могущества геологов, он сухо переспросил:

- На Вайгач? Считайте, вам повезло. Завтра туда летит Енокян. Захватит.

Мы снова рассыпались в комплиментах. Но Кононенко вскоре прервал поток благодарственных излияний, сурово добавив:

— Только вот что. Багажа у вас много?

- Да какой у нас багаж! Сущие пустяки.

- Ну, смотрите... Чтобы без излишеств. У нас весь груз рассчитан. Лишнего не возьмем!

Через полчаса мы тяжелым взглядом озирали наши воркутинские «покои» - двадцатую комнату гостиницы «Север». Весь пол комнаты, равно как и стол, обе кровати, диван, подоконник и три стула были завалены «сущими пустяками». Такое количество вещей в номере явно противоречило правилам гостиницы. Но втиснуть их в камеру хранения можно было, лишь выбросив из нее чемоданы и баулы всех остальных постояльцев.

По гостинице ходили слухи, что мы привезли с собой в разобранном виде пятиэтажный антимерзлотный дом из пластических масс (о проектировании такого дома для северных районов кто-то прочитал в одном из популярных технических журналов). Незнакомые граждане останавливали нас в коридоре вопросами:

— Скажите, а как он в смысле ветра? Устойчив? А то ведь у нас буранчики будь здоров! Унесет к божьей бабушке.

- Скажие, а лифт в нем тоже пластмассовый? А плита? А рамы двойные?

Напрасно мы пытались объяснить, что ничего пластмассового, кроме стаканчика для бритья, в наших рюкзаках нет, а есть лишь вещи, необходимые нам во время путешествия. Это объяснение вызывало примерно такую реакцию:

— Так вы, значит, путешественники?

— Путешественники.

— И куда вы, позвольте спросить, путешествуете?

— Да вот по шестидесятому меридиану.

— Шестидесятому?

— Шестидесятому.

- Меридиану?

- Меридиану.

- Так-так. А зачем?

И, торжествующе хихикнув (посадил, дескать, в лужу неумелых конспираторов), наш собеседник следовал дальше в умывальник. На обратном пути с мокрым полотенцем, обвязанным вокруг живота, он обязательно стучался к нам в. комнату и, вежливо извинившись, спрашивал:

- Так, значит, меридиан?

- Меридиан.

— Шестидесятый?

— Шестидесятый.

- Молодцы, ребята!

И тронув самый большой из наших рюкзаков, участливо интересовался:

- А это что? Компас? Да?

Удалялся он в полном восторге от своей проницательности.

Сейчас, вернувшись от Кононенко, мы без всякого удовольствия вспоминали остроты наших соседей. Женя подошел к самому большому рюкзаку и со зловещим видом пнул его ногой.

- Осторожно, разобьешь! — счел нужным вмешаться Саша.

- Туда им и дорога! — ответствовал Женя, но больше пинать рюкзак не стал, а, поднатужившись, оттащил его немного в сторону, чтобы освободить проход к дивану.

Проницательный гражданин был не прав по всем пунктам — в рюкзаке находился не компас и не пластмассовый лифт. В него была втиснута карманная аптечка. Эту карманную аптечку (33 килограмма 720 граммов с посудой) мы приобрели с невероятным трудом по рекомендации одной нашей знакомой — выпускницы медицинского института.

- Для путешественника здоровье — это все и даже больше, — внушала она нам. — Резкая перемена климата отрицательно сказывается на организме. Поэтому у путешественников процент подверженности заболеваниям выше, чем у оседлых граждан. Об этом не знал Магеллан. Но об этом знают Ганзелка и Зикмунд! У них аптечка образцовая. Хотите, я вам составлю такую же?

Нам очень хотелось походить на Ганзелку и Зикмунда. Так и появилась у нас карманная аптечка.

Мы сидим на диване в двадцатом номере гостиницы «Север» и смотрим на нее. Убийственные, а может быть самоубийственные, мысли лезут в голову.

- А что, если... — Саша не решается закончить предложение вслух, но его жест достаточно красноречив.

- Подкинуть? — переспрашивает Женя.

- Нет, подарить местному отделению Общества Красного Креста и Красного Полумесяца?

- А примут? — усомнился Женя.

— Чем черт не шутит. Может, примут.

- А куда мы денем кофейную мельницу?

И мы приступили к составлению нового, четвертого по счету, списка необходимых вещей.

Вообще надо заметить, что составление списков является одним из самых волнующих, если не самым-самым волнующим моментом любого путешествия. В отборе предметов, которые путешественник намерен взять с собой в дорогу, есть нечто мистическое или, попросту говоря, волшебное. Чем иначе, как не волшебством, можно объяснить, что скучнейший пронумерованный перечень товаров ширпотреба и канцбума сочиняется (он именно сочиняется!) с подлинно поэтическим вдохновением, что слова, обозначающие ничем не примечательные предметы, попав в этот перечень, вдруг приобретают новые и удивительные свойства.

Вот, например, в перечне значится пункт «23. Кружка».

Ну что особенного в кружке? Да ровным счетом ничего. Добро бы это была какая-нибудь старинная пивная кружка с затейливой ручкой. Нет же, обыкновенная зеленая эмалированная кружка. Даже не новая. Всю зиму простояла она на кухне с топленым маслом, и никто не обращал на нее внимания.

Но сейчас, попав в список и продолжая еще находиться на кухне, эта простая эмалированная кружка способна на чудо. Чудо состоит в том, что когда на листке бумаги появляется слово «кружка», в голове моментально возникает чарующее видение: иссиня-черная ночь. Глухо, грозно шумит высокий еловый лес, качаются еловые лапы. Дым костра не решается уйти в черное небо, тает в лесу. Пламя у костра веселое, жаркое, красное. Палатка уже установлена, спальные мешки уже расстелены. Остается только напиться чаю. Ты сидишь у костра и пьешь из зеленой эмалированной кружки обжигающий крепчайший чай. Чай пахнет дымом и хвоей.

Нехитрая вещь кружка. А ведь она в одно мгновение перенесла нас с седьмого этажа старого московского дома в таежную глухомань. Такова сила волшебства.

Или вот другой, не менее поразительный пример. Пункт тридцать седьмой - «накомарник». Казалось бы, чего уж привлекательного в слове? Любое напоминание о комарах способно отвратить сердце от путешествия. Не было еще человека, который бы с радостью думал о комарах. Но вот наваждение! Горячую симпатию испытывали мы даже к накомарнику в час составления списков. И хотя мы хорошо знали, что накомарник более всего походит на предмет туалета кисейных барышень, нашему мысленному взору он рисовался как некая стальная кольчуга доблестного рыцаря тайги и тундры. Волшебство, да и только!

Увлекательное это дело — составление списков. Ибо в нем воспоминания о лучших минутах былых путешествий и предвкушение радостей нового, ибо в эти минуты все, что ожидает человека в пути, кажется восхитительно прекрасным.

Сначала, месяца за три до начала путешествия, мы сочинили первый список необходимых вещей. В нем было сто сорок семь пунктов. Затем, уже в июне, был составлен список номер два - - вещей, без которых совсем нельзя обойтись. В нем было на одиннадцать пунктов меньше. Накануне отъезда был составлен список номер три из девяноста четырех пунктов - вещей, которые умещались в рюкзаки. И вот сейчас мы составляем четвертый - аварийный список. Печать обреченности лежит на наших лицах, Один акт самопожертвования сменяет другой. Мы безжалостны к себе и своим родственникам.

Наконец список утвержден. Шестьдесят шесть предметов, шесть мест — три рюкзака, два спальных мешка, одна палатка.

На следующий день рано утром мы были на аэродроме. Во время погрузки кто-то из геологов спотыкается о Сашин спальный мешок и угрожающе басит:

— А это еще откуда?

- Это наш багаж, - отвечает Женя. — Сущие пустяки...