Ашхабад 1948

Выслушав меня, академик на мгновение задумался. Потом, чуть склонив набок седую голову и опершись руками о поручни кресла, он сказал:

- Да, в сущности, мне удивительно повезло. Я попал как раз к началу землетрясения. Это было в октябре 1948 года. Помню, самолет задержался в пути, и мы прилетели в Ашхабад поздно вечером. Ночь была теплая и тихая. Уже наступила осень, и Кара-Кумы не дышали обычным зноем. Черное небо было до тесноты усыпано звездами. На полуосвещенных бульварах пряно пахли невидимые цветы. Машина с трудом прокладывала путь среди массы людей, занявших всю ширину бульваров.

Из гостиницы я отправился на заседание и пробыл там до двух часов ночи. Мы уже собрались расходиться, когда сильнейший подземный удар сотряс все здание. Электричество погасло, на головы посыпалась штукатурка.

Я еще не успел сообразить, что происходит, как громадное здание начало раскачиваться, сначала медленно, потом все сильнее и сильнее. Это напоминало качку на океанском пароходе, попавшем в ураган. Стоять было невозможно. Ощупью я добрался до подоконника и влез на него.

Окна - единственное место, где можно уцелеть, если рухнут потолки. Стены же, особенно в домах современной кладки, обычно оказываются более устойчивыми. Впрочем, дом, в котором мы находились, был построен крепко. В числе очень немногих зданий города он устоял. Постепенно качание начало затихать, и вскоре стены и пол заняли свое обычное положение. Все вокруг снова стало прочным и неподвижным. Землетрясение продолжалось не более минуты.

Обжигая пальцы спичками, спотыкаясь об опрокинутую мебель и груды штукатурки, мы ощупью выбрались наружу. Во дворе все тонуло в густом облаке пыли, поднявшейся над разрушенными зданиями. За этой непроницаемой завесой слышался резкий шорох падающих стен, треск ломающихся балок, стоны, крики о помощи.

Белый южный город, столица Туркмении в несколько десятков секунд был превращен в груды кирпичей и глины. Множество жителей было похоронено под развалинами.

Через несколько часов, на рассвете, подземный гул, зародившийся на юге в горах, возвестил начало нового землетрясения. Снова задрожала, а потом заколебалась земля, поднялись в воздух облака пыли. Второй толчок был слабее и короче первого, однако он довершил разрушения. Многие стены, только поврежденные первым ударом, теперь рассыпались. Во время второго толчка я находился на улице, на открытом месте и успел заметить, что странные зеленоватые вспышки озаряли горизонт во время подземных ударов. Эти вспышки напомнили мне северное сияние. Видимо, они были связаны с ионизацией атмосферы под воздействием каких-то излучений, вырвавшихся из недр Земли во время землетрясения. Явление весьма интересное, над которым стоит задуматься сейсмологам...

Между прочим, очевидцы Крымского землетрясения 1927 года рассказывали об огненных столбах, поднявшихся над морем в момент подземных ударов. Напротив мыса Лукулл столбы огня взвились на высоту пятисот метров. Предполагают, что это был взрыв каких-то горючих газов. Однако не исключено, что это могло быть свечение атмосферы, подобное тому, которое наблюдалось вокруг объятого землетрясением Ашхабада. В сущности, мы еще очень мало знаем о процессах, вызывающих землетрясения.

Академик умолк и задумался.

- Тогда в Ашхабаде все ограничилось только двумя сильными толчками? - спросил я.

- Отнюдь нет; более слабые толчки, иногда сопровождавшиеся подземным гулом, повторялись неоднократно в течение многих дней. Постепенно они ослабевали, становились все реже и в конце концов прекратились совсем. Такие завершающие удары - явление обычное при сильных землетрясениях. Эти удары как бы восстанавливают равновесие в недрах Земли, нарушенное первыми сильными сотрясениями.

- Подобные сильные землетрясения в Ашхабаде не редкость, не правда ли?

- Такие, пожалуй, все же редкость, - возразил академик, - Ашхабад находится в зоне высокой сейсмичности. Землетрясения там довольно часты. Сильное землетрясение было, например, в 1929 году. Город тогда пострадал. Однако то землетрясение не может идти ни в какое сравнение с землетрясением 1948 года. При землетрясении 1948 года в окрестностях Ашхабада рухнули даже руины старинных замков, гробниц и храмов, стоящие с XIV века. Значит, такого сильного землетрясения не было более пятисот лет, а может быть, и две тысячи лет. Археологи, которые вели раскопки в развалинах старинных городов вблизи Ашхабада, установили, что эти города были разрушены все сразу одним сильнейшим землетрясением. Оно произошло примерно две тысячи лет тому назад.

- Тогда вам действительно повезло, - сказал я. - Шутка ли - попасть в землетрясение, которое случается раз в две тысячи лет!

- Мне повезло дважды, - улыбнулся академик. - Во-первых, успел к землетрясению. Для геолога оно, конечно, представляло огромный научный интерес. Во-вторых, повезло, что вызвали на заседание. Верхний этаж гостиницы, где я остановился, был полностью разрушен. От моего номера и вещей ничего не осталось. Так что, если бы не заседание, землетрясение закончилось бы для меня раньше, чем я догадался о нем.

Полное разрушение зданий...

И трещины в грунте, при Ашхабадском землетрясении 1948 г

- И долго вам пришлось тогда пробыть в Ашхабаде? - поинтересовался я.

- Несколько дней пришлось пробыть, - пока не восстановилось регулярное сообщение.

- Вы, конечно, с пользой провели это время. Изучали последствия землетрясения?

- Не совсем, - мягко возразил академик, - то есть, конечно, я видел то, что меня окружало; это дало материал для многих размышлений и навсегда останется в памяти. Но, сказать откровенно, в те дни некогда было заниматься исследованиями.

- Понимаю, - сказал я, - вы организовывали...

- Нет, нет, ничего не организовывал, - запротестовал академик. - Я занимался более важным делом... Я разносил хлеб, хлеб - раненым и детям... - И, словно оправдываясь, он добавил: - Тогда каждый старался делать, что мог...

Я с изумлением взглянул на него. Совсем другим представился мне сейчас этот спокойный седой старик, который, чуть склонив набок голову, глядел на меня задумчивыми, немного усталыми глазами. Новый образ Человека словно заслонил на мгновение маститого ученого, которого я привык видеть в президиумах научных съездов и конференций.

- Все это было очень страшно там в те дни? - тихо спросил я.

Он опустил глаза.

- Понимаете, "страшно" - это не то слово... На свете нет ничего ужаснее сильного землетрясения... Хотя, впрочем, - его взгляд посуровел, - пожалуй, есть одна штука - водородная бомба. Парадокс, не правда ли? Высшее достижение человеческого гения сулит человечеству еще большие ужасы, чем величайший бич природы, с которым оно до сих пор совладать не может. Круг замкнулся... Поколения гениальных ученых работали над разгадкой тайны вещества. Тайна разгадана. Но она оказалась духом, выпущенным из бутылки неосторожными исследователями. Дух попал в плохие руки. Теперь он угрожает всему человечеству. И не случайно они близки друг другу по результатам - этот чудовищный смерч, укрытый в земных недрах, и еще более чудовищный смерч, заключенный в стальных цилиндрах водородных бомб. Чем больше я думаю о происхождении землетрясений, тем больше склоняюсь к мысли, что они связаны с атомными взрывами, происходящими в земных недрах. До сих пор человечество ощущало только отзвуки взрывов, происходящих в глубине. Эти отзвуки стоили жизни миллионам людей. Теперь нам угрожают сами взрывы. Безумцы грозят опустошить планету, обрушив на ее поверхность то, что сама природа скрыла под защитной оболочкой земной коры. Вот, принимая во внимание все это, я на склоне лет вступил в ряды борцов за мир - за мир, который является величайшим благом человечества.