"Рассмотреть в микроскоп!"

Рассмотреть в микроскоп!

Рассмотреть в микроскоп!

Рассмотреть в микроскоп!

Командоры? О них слышали, пожалуй, все^*. Но подлинным знанием жизни на этих островах, почерпнутым хотя бы из книг, похвастает далеко не каждый. Ну, туманная, дождливая земля. Котики. Птичьи базары. Кажется, там разбился корабль Витуса Беринга...

^* (Впрочем, как сказать: однажды я пригласил знаменитого фигуриста, повидавшего многие столицы мира, на просмотр редких по красоте и своеобычности цветных диапозитивов Командор. "Прости мое невежество,- без тени улыбки сказал он, - но Командоры - это где..." (Здесь и далее примечания автора.))

Не больше знал и я, когда, будучи на Камчатке, собирался наведаться сюда впервые. Да и как не взглянуть хоть одним глазом на эти самые Командоры, когда до них уже рукой подать! Словом, тяга к Командорам возникла почти бессознательно - так мы мечтаем о том, что хорошо бы съездить на Багамские или Бермудские острова, толком даже не представляя, где они есть и что нас может там привлечь и удивить. Признаки вот такого еще не осмысленного любопытства к дальним землям можно встретить у многих. Правда, мало кого случайный интерес способен подвигнуть на дальнейшее действие, в конечном счете привести к самому путешествию. Не каждому, как говорится, дано - и причины тут разные.

Для меня первая поездка на Командоры стала как бы затравкой, теми дрожжами, на которых взошла уже неистребимая увлеченность "закамчатской" океанической землей. Эта увлеченность заставила меня перечитать почти все, что можно было разыскать в наших библиотеках об истории Командор, о животном и растительном их мире. И чем больше я узнавал, тем сильнее хотелось рассказать об этом другим. Рассказать подробно и обстоятельно, основываясь вдобавок на личных впечатлениях. На впечатлениях путешественника, предпочитающего всем видам передвижения по земле один, зато самый древний, самый испытанный - пеший... С рюкзаком за плечами. Автомобиль, скажете вы? Самолет? Все это очень хорошо (правда, не везде есть дороги и аэродромы, не всегда и погода на воздушных трассах). Но и в наше время, если не считать космоса и глубоководных впадин, многие открытия принадлежат либо пешеходу, либо человеку в шлюпке (вроде Бомбара). Только пешеход может еще что-то найти в стороне от проторенных путей.

Иногда неважно - что. Скорее всего какую-нибудь малость. Но если эта малость способна доставить удовлетворение пешеходу и тем, с кем он поделится радостью своего маленького первооткрытия, ради этого уже стоит ходить по Земле.

Бенгт Даниельссон, один из участников беспримерного плавания на бальсовом плоту "Кон-Тики", однажды заметил: "Если раньше достаточно было открыть остров - и ты уже считался путешественником, то сегодня этот остров нужно "рассмотреть в микроскоп".

Да, для большинства современных читателей литература, особенно путевая, это прежде всего познание мира в подробностях. Потому-то и радуешься каждому, я бы сказал, оперативному свидетельству о земле, в которую влюблен, о которой собираешься сказать и свое слово. Потому-то и привлек меня однажды очерк камчатского журналиста Михаила Жилина. Он приехал на острова впервые по заданию газеты и писал о том, что заботило местных жителей: о картошке и заготовке силоса, о сборе грибов и ягод на зиму, о стиле руководства зверокомбинатом "Командор". Люди островов стали Жилину близки. Через год-другой он снова приехал к ним, жил с ними, вникал в каждую мелочь островного быта. Однажды, попав в пургу, сильно простудился.

Студеная, суровая земля

Но Миша решил, что с лечением успеется. Вскоре от него пришло письмо, что, если я действительно собираюсь на острова, он охотно составит компанию. Есть-де несколько причин, заставляющих его не упустить случая. Во-первых, вот-вот исполнится 225 лет со дня открытия Командор. Дата важная. Во-вторых, кто-то где-то будто бы хлопочет о разрешении на раскопки землянок экспедиции Беринга и попутно на вскрытие захоронений алеутов острова Медного.

Захоронения на Медном? Что ж, не так трудно было догадаться, откуда ветер дует. Некогда американский антрополог, чех по происхождению, Алеш Хрдличка, а спустя лет десять, уже после второй мировой войны, молодой ученый Тед Бенк II нашли на Алеутских островах несколько захоронений мумифицированных алеутов, причем достаточно древних. Ценность для этнографической науки, для антропологов огромная. Какой музей мира не стал бы гордиться подобным экспонатом? (Между тем в Национальном музее естественной истории США их скопилось даже с излишком - 434 мумии! И лишь в самое последнее время их изучением вплотную занялся ученик Хрдлички, путешествовавший с ним в качестве студента-практиканта, ныне профессор Вильям Лафлин; здесь еще можно ждать любопытных открытий и выводов.)

Бурные воды начала лета

Экспедиция Хрдлички завершилась в 1938 году, можно сказать, на Командорах, в частности как раз на острове Медном^*; однако он обнаружил здесь только поздние погребения. Да иначе и быть не могло: алеуты живут на Командорах всего полтораста лет, между тем как ранее русское христианство уже приучило их к другим обычаям и порядку погребения умерших. Само древнее искусство мумифицирования покойников давным-давно позабыто и в местах исконного обитания алеутской народности.

^* (Матросам его шхуны, смутно представлявшим жизнь Советской страны, местные жители подарили несколько журналов "СССР на стройке". Об этом вспоминал в разговоре со мной ученый секретарь Института вулканологии И. Ф. Махоркин, учительствовавший тогда на острове Беринга. Да недавно и Лафлин прислал мне письмо с просьбой разыскать человека, тогда еще мальчишку, которому он в обмен на наш молодежный значок подарил пятицентовую монету с изображением североамериканского индейца с одной стороны, а с другой - бизона (буффало). )

Однако недостаточно мотивированное желание порыться в могилах алеутов острова Медного (как более отдаленного и малодоступного для всякого рода искателей) кое-кого не на шутку смущало.

Что же касается меня - мир живой и разнообразной командорской природы будоражил душу, вот что не давало мне - да и Мише Жилину - покоя! Особая настроенность этой земли, отороченной пеной штормовых накатов, убаюканной шелестом буйных трав, таких, что в рост человека. Земли под крылом дождей...

Однажды мы бродили по Медному втроем - я, биолог Сергей Владимирович Мара-ков и один простодушный паренек, охотовед с Камчатки. Опрокинулась над островом пронзительная синева. Неподалеку кракали куропатки. С берега несло душным настоем каких-то желтых цветов, купальницы, что ли...

- Замечательная земля,- изнемогая от обилия впечатлений, сказал неожиданно тот паренек. - Еще бы лес здесь рос...

- Ну нет, не скажите,- возразил Сергей Владимирович, - в том-то, быть может, и все труднопостижимое, неопределимое словами очарование этой земли, что нет здесь леса, зато есть раздолье, простор для глаз. Оттого-то здесь и возникает, видно, эта вот душевная окрыленность... всегда тянет куда-то, всегда чего-то ждешь. Даже дожди - и те отрадны, есть в них некая успокоительная грусть.

А воздух? Да он едва ли не в сотни раз чище, чем над иными нашими городами, в нем совсем нет пыли, дыма и копоти. В редкий солнечный денек дышишь не надышишься. Так что не могу не согласиться с Мараковым. Не потому ли я опять на Командорах? Впрочем, этому поспособствовали и ранее завязанные знакомства, устойчивая переписка с интересующими меня людьми.

Среди расцветших рододендронов прыгают лапландские подорожники

Уточню для порядка, что я побывал здесь в 1959, 1966, 1967, 1969, 1971 и в 1972 годах, а в 1973 - 1976 годах жил на острове Беринга почти безвыездно. Более того: на Командорах давно обосновался мой сын, бегают по берегу океана мои внучата Оля и Дима... Сколько за эти годы собрано материала! Сколько недавних, вот уже сегодняшних событий и впечатлений! Жизнь бежит, торопится, что-то изменилось, что-то устарело, на те или иные вопросы в науке, в биологии, в методах хозяйствования уже другие точки зрения, коснись людей - того перевели с повышением, тот не оправдал, как говорится, надежд, тот уехал, а этот приехал...

Как тут быть? О каком периоде преимущественно вести речь?

После непростых прикидок и раздумий решил, что всего лучше остановиться на хорошо мною изученном временном отрезке между 1966 и 1972 годами. Однако важные для книги, для ее содержания свидетельства и подробности предшествующих и последующих лет по необходимости будут здесь использованы. Словом, материал такой, что организовать его в рамках запланированного объема трудно, и для большего удобства изложения событий иногда придется смещать их во времени. Достоверности книги это не нарушит. Тем более что это вынужденное смещение ни в коей мере не коснется исторических ее страниц.