Поездки-полеты

Поездки-полеты

Сначала о транспорте. От него для писателя-путешественника в известной мере зависит характер путевых впечатлений и содержание будущей книги. Но конечно, способ передвижения определит далеко не все. По-разному воспринимали некогда окружающий мир во время плавания на плоту по Миссисипи Гек Финн со своим другом Джимом и бессердечные "герцог" и "король", забравшиеся на этот же плот. По-разному воспримут увиденное и путешественники в автомашине, на пассажирском лайнере. Для того чтобы ощутить Землю людей такой, как представилась она Сент-Экзюпери, недостаточно занять место в кабине летящего самолета. Но путешествие ныне, как и в прошлом, начинается с выбора способа передвижения, и выбор этот так или иначе скажется на характере путевых записок.

Еще в прошлом столетии входит в литературу путешествие в поезде, а в XX веке - в автомашине. Пусть на этих страницах сами писатели поделятся с нами своими раздумьями о влиянии транспортных новшеств на творчество, на видение мира.

Это было более ста тридцати лет назад. Путешествуя по странам Европы, Ганс Христиан Андерсен впервые увидел железную дорогу и проехал по ней. Вагоны поезда были тогда, по масштабам XX века, еще маленькими, тесными, неудобными, а паровозик, который тащил их, имел непомерно высокую трубу. Для своего времени все это представлялось, конечно, иным, воспринималось как воплощение технической мощи. И взволнованный путешествием в поезде, Андерсен написал о чудесной "поездке-полете":

"Великое изобретение железная дорога! Благодаря ей мы теперь поспорим могуществом с чародеями древних времен! Мы запрягаем в вагоны чудо-коня - и пространства как не бывало! Мы несемся, как облака в бурю, как птицы во время перелета"^*

^* (Г. X. Андерсен. Путевые очерки. Собр. соч., т. 3. СПб., 1894.)

"... Право, как будто стоишь где-то вне Земли и видишь, как она вертится на своей оси".

Эти простодушные слова любопытно припомнить ныне, когда стали привычными уже и железнодорожный экспресс, и самолет, обгоняющий звук.

В прекрасном рассказе К. Паустовского "Ночной дилижанс" прочтем о поездке Андерсена в дилижансе из Венеции в Верону и о том, как принесла людям радость творческая фантазия поэта и сказочника. Андерсен много путешествовал в дилижансах и почтовых каретах. Не утратилась ли для него поэзия пути с переходом из дилижанса в железнодорожный вагон? Многие современники Андерсена рассуждали тогда о том, что железная дорога несет гибель романтике путешествия, его сказочной прелести. Примечательно, что с решительным возражением против этого выступил великий сказочник, сохранявший всю жизнь страсть к путешествиям.

"Я слышал от многих, будто бы с проведением железных дорог путешествие утратило всякую поэзию, что пролетаешь мимо красивых и интересных местностей на крыльях ветра. Что касается последнего неудобства, то всякий, ведь, волен остановиться на какой станции ему угодно, осмотреть, что его интересует и затем с следующим поездом продолжать путь. С первым же утверждением я окончательно не согласен. Путешествие утрачивает всякую поэзию именно когда сидишь запакованным в узкий дилижанс или почтовую карету, трясясь до отупения, глотая пыль и умирая от жары в самое лучшее время года, или от холода и бездорожицы зимою. Да и самые картины природы приходится тогда воспринимать не в больших дозах, а лишь медленнее, нежели совершая путь по железной дороге".

Один из крупных писателей XX века, Карел Чапек, в присущей ему манере, сочетающей добрую шутку с проникновенным раздумьем, рассуждает о том, что же увидит путешественник в мчащемся мимо станций экспрессе.

"Экспресс гонит с великолепной скоростью - это, конечно, верно, но верно и то, что когда ты, как проклятый, должен сидеть в нем четырнадцать или двадцать четыре часа, то этого, как правило, вполне достаточно, чтобы сдохнуть от скуки... Человек в пульмане не мчится со скоростью 96 километров в час - человек в пульмане сидит и зевает, отсидит одну ягодицу, перевалится на другую. Одно только служит ему утешением: сидит он с удобствами. Иногда небрежно взглянет в окно: за стеклом убегает станция, названия которой ему не прочесть, промелькнет городок, в котором нельзя выйти; никогда не пройдет он по этой дорожке, окаймленной платанами, не остановится на том мостике, чтобы плюнуть оттуда в реку, и не узнает даже ее названия. "А, черте ним, со всем,- думает человек в пульмане.- Где мы едем? Только еще Бордо? Тьфу, пропасть, как тащится поезд!"^*

^* (К. Чапек. Прогулка в Испанию. Соч.. т. 2. М., 1959.)

Так весьма образно выразили оба писателя мысли о путешествии в поезде. Великий сказочник Андерсен увидел в "поездке-полете" сбывшуюся мечту людей, издавна облеченную в сказочные образы укрощенного чудо-коня, сапог-скороходов, ковра-самолета. Чапек юмористически изобразил негативную сторону подобной поездки, относящуюся не к собственно транспортной цели ее, а скорее к возможной ее роли в познании "пространства" - территории, по которой пролегает железнодорожный маршрут. Восклицание Андерсена - "и пространства как не бывало" - приобретает неожиданно еще один смысл: чапековскому путешественнику в экспрессе нет дела до промелькнувшего в окнах вагона "пространства".

В наши дни оба этих писателя могли бы повторить то же самое о реактивном лайнере. В самом деле, пролетая над континентом и океаном, пассажир мчится быстрее, нежели на сказочном ковре-самолете. Но как часто он почти не заметит при этом ни панорамы континента с ее красотой и контрастами, ни величественных картин океана.

Не станем, однако, относиться чрезмерно серьезно к скучающему путешественнику, о котором так весело и выразительно поведал нам Чапек. Ведь путешественники издавна различались тем, что одни неустанно стремились оглядеться, увидеть, понять, а другим было не до этого и в кибитке, и в дилижансе, и в железнодорожном экспрессе. Сам Карел Чапек в жизни был антиподом скучающего путешественника. Его путевые записки расскажут, как внимательно вглядывался он в пейзажи, проносящиеся в окне экспресса. Нельзя сквозь окно увидеть дорогу такой, какой видит ее пешеход или всадник, но, с другой стороны, и они не сумеют охватить своим взором все то, что поможет обозреть общим взглядом волшебная скорость "чудо-коня". Однако же всегда хочется рассмотреть пристальней, получить впечатление более глубокое. Мудрено ли, что писатель начинает сетовать на "великолепную скорость" и восклицает: "... если хотите почувствовать хоть немножко дорожной экзотики, садитесь на паровичок, тяжело пыхтящий от станции к станции. Прижмите нос к вагонному стеклу, чтобы ничего не пропустить"^*.

^* (К. Чапек. Прогулка в Испанию. Соч., т. 2.)

По мысли Чапека, дело не только в скоростях, но и в самих дорогах. "...Рельсы перерезают страну, так сказать, хирургически, между тем как шоссе и реки проникают в нее органически, путями, по которым столетиями двигалась жизнь"^*.

^* (К. Чапек. Картинки Голландии. Соч., т. 2. М., 1959.)

Эта мысль, высказанная в путевых очерках Чапека о Голландии,- любопытна, однако далеко не всегда ее подтвердит современное страноведение. Чаще рельсы становятся столь же органичными для страны, как и реки, и ленты шоссейных дорог. А бывает, что рельсы, проложенные по территории обширной, транспортно еще мало освоенной, как бы притягивают к себе возникающие города и селения. Продвигаясь по железной дороге, путешественник узнает о стране подчас больше, нежели плывя по большой реке.

Предоставим слово еще одному автору путевых очерков, о которых будет рассказано далее.

"Кажется, Смоллет сказал,что лучшая форма путешествия-это пешком. Но если нельзя на своих двоих или на четырех лошадиных ногах, так лучше поездом - поездом с попутчиками, проводником, чайком, остановками на станциях и теми разрезами социально-географических пластов, какие бегут перед вами в окнах справа и слева"^*.

^* (М. Шагинян. Голландские письма. Собр. соч., т. 5.- М., 1973.)

Эти строки находим в одном из "Голландских писем" маститой писательницы и неутомимой путешественницы М. Шагинян. В Голландии она побывала тремя с половиной десятилетиями после Чапека. Ей привычны и поезд, и автобус, и пароход. По Франции она совершила большой автомобильный маршрут. При чтении путевых записок ее или И. Ильфа и Е. Петрова, проделавших в свое время сходный "пробег" по США, приходится усомниться в том, что писатели в старину обладали преимуществом в путевых наблюдениях, странствуя неторопливо. Ускорение пути не позволит уловить многие подробности, фрагменты городской жизни, природных пейзажей, но зато отчетливей и рельефней обрисовывается путешественнику целостная картина. И естественно поэтому, что в путевых записках М. Шагинян мы найдем строки, под которыми, видимо, отказался бы подписаться Смоллет:

"В том, что у человека мало времени, есть своя хорошая сторона. Время - гибко, оно растягивается. Впечатления ложатся в короткие сроки более компактно, более близко друг к другу, и картина путешествия становится полотном, густо насыщенным деталями"^*.

^* (М. Шагинян. Письма из ГДР. Собр. соч., т. 5. М., 1973.)

Размышления о поезде и автомашине, о скоростях, которые вошли в обиход путешественника XX века, завершит на этих страницах писатель, сумевший найти в наше время такие же добрые и восторженные слова о "поездке-полете", как некогда Ганс Христиан Андерсен.

"Наша поездка была больше похожа на полет. Она прошла стремительно. Но она наполнила нас ощущением разнообразия жизни, новыми знаниями и чувством неиссякаемой красоты земли"^*.

^* (К.. Паустовский. Ветер скорости (Из путевого дневника). Собр. соч., т. 8, 1970.)

Это написал Константин Паустовский. Он проехал на автомашине два десятилетия назад по смоленской земле, по Прибалтике, побывал в издавна любимых им пушкинских местах на псковской земле. Путевые очерки об этой поездке он назвал "Ветер скорости". Рассказав об увиденном и о том, сколько радости принесло му путешествие, он закончил свои очерки так: "Будем же благодарны за это старой терпеливой "Победе" за номером 91-83".

Остается напомнить о том, что путешествия XX века - не только пути в самолете, в автомашине, на атомном ледоколе и космическом корабле. Это и пути, в которые зовет туриста пешеходная тропа и байдарка. Это и путь на бальзовом плоту под парусом с изображением Кон-Тики. Выбор способа передвижения зависит от цели и масштабов маршрута.