Охотники за невольниками на озере Ньяса

Спустя несколько дней по возвращении на пароход братья Ливингстон, доктор Кёрк, один английский матрос и двадцать африканцев отправились к озеру Ньяса. Англичане и несколько африканцев плыли в шлюпке с четырьмя гребцами. Обходя пороги Мерчисона, они тащили на себе шлюпку. А вдоль правого берега Шире, вверх по течению, двигался отряд макололо. На пути им то и дело попадались хижины, вытянувшиеся вдоль берега; в них обитали тысячи маньянджа, изгнанных воинами ваяо с противоположной стороны реки. Их продовольственные запасы захватили или сожгли охотники за невольниками, и все они были обречены на гибель от голода.

Через четыре недели после отплытия экспедиция вошла под парусом в озеро Ньяса. Лодка, подгоняемая свежим ветром, скользит по озеру, придерживаясь западного берега. Прибрежная местность кое-где заболочена. Многочисленные бухты с песчаными и галечными пляжами отделены одна от другой скалистыми высотами.

Берега густо заселены. На южной оконечности озера деревни вытянулись почти непрерывной цепью. У бухточек группами толпились люди, удивленно глядя на этот странный вид транспорта: они никогда еще не видели парусной лодки. Как только участники экспедиции сходили на берег, их окружали сотни африканцев и с изумлением рассматривали. Наиболее сложная ситуация возникала при приеме пищи: тогда вокруг обедавших теснились плотной стеной африканцы, следившие за каждым их движением. Но никто не смел переступить линию, прочерченную на песке англичанами вокруг себя для того, чтобы иметь возможность спокойно поесть: суеверный страх сдерживал любопытных от этого шага. "Дважды они все же отваживались поднимать краешки нашего паруса, использовавшегося в качестве палатки, как это делают у нас на родине дети с занавесом на подмостках бродячего цирка. Они называли нас чиромбо - так же, как и употребляемых ими в пищу диких животных; но они не догадывались, что мы понимаем значение этого слова".

Поверхностный наблюдатель легко мог принять местных жителей за лентяев, ибо они целый день спали под тенистыми деревьями на берегу озера. Но это впечатление обманчиво. Во второй половине дня они начинали проверять рыболовные сети, чинить и прилаживать их, перетаскивать в лодки. Вечером отплывали к местам ловли, а ночью забрасывали свои сети, в воды озера.

Охотники за невольниками сюда не проникали, и поэтому местные жители сохранили гостеприимство и щедрость. Когда кто-либо из путешественников подходил к возвратившимся с ловли рыбакам, чтобы взглянуть на улов, ему обязательно предлагали рыбу. Однажды экспедиция прибыла в маленькую деревушку на берегу озера. В это время к берегу подплыли рыбаки в двух челнах, они вытянули свои сети и подарили англичанам весь улов. В другом месте без всяких поводов их кормили и угощали пивом, приносили для них продукты.

Если на юго-западном берегу озера Ньяса царил мир и покой, то северные окрестности его то и дело подвергались набегам мазиту - одного из зулусских племен, обитающего на нагорье. Сожженные и разлагавшиеся трупы - таковы следы, оставленные грабителями. Макололо не хотели идти одни по берегу; они просили, чтобы с ними шел кто-нибудь из европейцев, так как здесь все еще рыскали мазиту. Поэтому Ливингстон покинул лодку и отправился с ними. Он намеревался поддерживать постоянную связь с лодкой, но это оказалось нелегко: кое-где мешали скалистые берега, и, обходя их, приходилось удаляться от берега; в результате по нескольку дней он не видел лодку.

Каждый день Ливингстон озабоченно смотрел, не покажется ли лодка. И лишь на четвертый день увидел ее, возвращавшуюся с севера: лодка продвигалась вдвое быстрее, чем Ливингстон со своей партией, поэтому ей пришлось возвращаться назад. Плывшие в лодке пережили более опасное приключение: разбойничий флот из быстроходных челнов совершил нападение на них. И, лишь воспользовавшись благоприятным ветром, поставив парус, они сумели избежать столкновения.

При каждом удобном случае Ливингстон пытался узнать от местных людей что-либо о северном и восточном побережье озера Ньяса, но из этого ничего не получилось:

"Многие очень недоверчивы к чужеземцам и осторожны в ответах, другие же, напротив, давая волю своей фантазии, рассказывали о разных чудесах, подобных сказочным историям путешественников старинных времен. Нередко бывало и так: они говорили то, что, по их мнению, спрашивающему хотелось бы услышать.

"Далеко ли до противоположного конца озера?" - спрашивали мы человека, встреченного нами на южном берегу озера. "До другого конца озера?" - восклицал он с искренним или же хорошо наигранным изумлением. "Кто же знает это?! Если кто отправится в путь ребенком, до другого конца озера дойдет уже седовласым старцем. Мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-либо пытался это сделать". О Рувуме нам здесь сказали, что эта река вытекает из озера; еще на юге озера заверили нас, что из Ньясы на лодке можно проплыть прямо в Рувуму. Однако когда мы оказались севернее, сведения были прямо противоположными: одни утверждали, что Рувума берет свое начало вблизи озера, но не связана с ним; другие с той же определенностью заверяли, что она далеко от Ньясы, в нескольких днях пути".

Исследовать истоки Рувумы Ливингстону так и не удалось: для этого надо было пересечь озеро с запада на восток, но он не мог отважиться на это в легкой шлюпке из-за частых и внезапных штормов. Однажды им все же пришлось попасть в такой шторм. Они выбросили якорь и стойко держались шесть часов среди бушующих волн. Если бы они только попытались высадиться на берег, то шлюпку неизбежно разбило бы в щепки бушующим прибоем. Шедший вдоль берега отряд Ливингстона и прибежавшие сюда жители ближайшей деревни взобрались на высокий прибрежный утес и, полные страха, смотрели, как бушующие волны едва не поглотили шлюпку.

Исследование озера Ньяса в этот раз продолжалось восемь недель - со 2 сентября по 27 октября 1861 года. Экспедиция выполнила свою задачу, насколько можно было это сделать с помощью лодки, и Ливингстон снова возвратился на "Пионер".