Остановка на Азорских островах

В понедельник 15 июля в 8 часов утра "Норуа" ошвартовался в порту Понта-Делгада.

Стоит хорошая погода. Уже высоко поднявшееся над горизонтом солнце освещает город. Белые фасады домов, облицованных полированным базальтом, резко отражают свет. Холмистый пейзаж живо гармонирует с кучевыми облачками, которые, кажется, невидимыми нитями прикреплены к вершинам окружающих гор. По их краям располагаются все оттенки зеленого цвета. Огораживающие город скалы оторочены пенной бахромой, живописно выделяющейся на темном - между черным и фиолетовым - фоне моря.

На пристани стоит Моника Смэгхью в легком платье, с распущенными по плечам медными волосами. У ее ног брошен мешок с почтой. Более милого почтальона трудно найти. Такого мнения, как видно, придерживаются и португальские рыбаки, присевшие рядом с сохнущими на набережной сетями. Когда Моника проходит мимо, их суровые глаза на миг просветляются.

Небольшой теплоход, раз в неделю курсирующий между Лиссабоном и портом Понта-Делгада, стал на якорь впереди "Норуа". Пассажиры уже покинули его. Моряки начали грузить крупный рогатый скот, который остров экспортирует на материк. Это яркий спектакль, обычно привлекающий много детворы. Коровы, как парашютисты, поднимаются краном над набережной на добрый десяток метров и, описав четверть круга над головами зевак, осторожно опускаются в трюм. Одни животные переносят это испытание стоически, другие же неистово дергаются под гиканье и прибаутки толпы. Большинство коров мычит от страха... и, безусловно, от негодования.

В тот момент, когда на берег был заведен последний швартов, перед "Норуа" появилась машина. Из нее вышли представители СОМЕХ и Сиар. Они прибыли прямо с аэродрома. Кузов машины забит оборудованием. Они горды тем, что не проиграли гонку. На линии Париж - Марсель - Тулон телефон звонил круглосуточно. Дирекция флота CNEXO совершенно извела поставщиков, добиваясь от них немедленного выполнения заказов то с помощью тактики угроз и брани, то лести и дружеского заигрывания. Поставщики тщетно ссылались на то, что годовщина взятия Бастилии - священная дата и что в этот день долг каждого француза предаться высокому гражданскому настрою, а не меркантильным делам, - ничто не помогло. Так или иначе они попались на удочку друга Сиара, который превратился, как они скажут позже, в неумолимого деспота. Жарри уже не сводит взгляда с новых якорей. Дрогу и Бертело набрасываются на бодрюши, как потерпевшие кораблекрушение на ящики. Не теряя ни одной минуты, не выйдя даже хотя бы на короткую прогулку по улицам города, чтобы размять ноги, бригада механиков принялась за двигатели. Они будут работать два дня подряд, взяв на помощь специалистов СОМЕХ, которые, хоть и робко, но все же надеялись, что их поездка превратится в небольшое туристское путешествие. Несчастные быстро поняли, что с этой надеждой придется распроститься.

Все остальные - экипаж судна и ученые - сумели сделать свое расписание более гибким и выкроить несколько часов для прогулок по городу. Старые улицы, вымощенные базальтовыми плитами. Низкие дома, окна, отделанные штукатуркой живых расцветок, обычно синей или красной (говорят, старый способ отгонять мух). Фруктово-овощной рынок, где у ворот стоят разноцветные тележки; запряженные в них быки украшены лентами. Вот загорелый старик, еле волоча ноги, кривые, как бочарные доски, следует за ослом, который тянет на себе в город корзины с сардиной, наловленной за ночь; поклажа приторочена к седлу, сплетенному из прутьев ивы.

Детски мирная атмосфера вдали от шума цивилизации, вдали от Лиссабона, в обстановке праздничного ликования. Здесь даже не понять, в чьем подчинении ты находишься. Военного губернатора? Гражданского губернатора? Председателя хунты? В связи с этим у нас возникают некоторые затруднения формального порядка... Сановные лица с набережной Ки д'Орсе (Здесь расположено министерство иностранных дел в Париже. - Прим. перев.), безусловно, сгорели бы от стыда, но мы рассылаем приглашения на церемонию встречи сразу трем представителям власти. Как оказывается, они отлично ладят между собой и рассыпаются друг перед другом в любезностях. Чтобы обойти проблему старшинства при рассаживании гостей за столом, мы принимаем компромиссное решение - отказаться от стульев. Организуются только буфеты с коктейлями.

Неутомимые механики продолжают решать свои задачи. В голову Жарри пришла новая идея: поскольку вода проникает в двигатели "Сианы" из-за плохой работы компенсаторов давления, то почему бы искусственно не создать в двигателях избыточное давление? Для этого было бы достаточно установить редуктор в виде поршня с пружиной. Необходимое оборудование имеется. Схему начертил Дрогу, а пальцы Марселя, под стать рукам феи, принялись за ее осуществление. Им отведено специальное место - за виллой, превращенной в базу экспедиции "FAMOUS". Беспрерывно звонит телефон. Последними новостями интересуются из Парижа, из Вашингтона, но с Лиссабоном, через который проходит телефонный кабель, трудно связаться. Мы часами ждем выполнения наших заказов. Иногда удобнее и быстрее вызвать по радио "Марсель ле Биан" или "Кнорр" и попросить их передать наши послания во Францию или в США. Моника Смэгхью, Эвлина Шукрун и Мишель Жарри обосновались около передатчика. Эти молодые женщины полны энергии. Понта-Делгада им хорошо знаком, и они с легкостью помогают нам распутать клубок местных проблем - улыбнутся сотруднику французского консульства Да Сильве, улыбнутся его заместителю Магадо, главному почтовому распорядителю, договорятся со здешними поставщиками, с хозяевами гостиниц, запутавшихся в наших бронях, их аннуляциях и новых просьбах забронировать места. Они царствуют также на кухне виллы: приготовляют чудесный салат, который усталые моряки приходят иногда проглотить между двумя стаканами vinho verde.

К концу дня наступает передышка. Совершается восхождение на гору. На подступах к ней в шахматном порядке раскинулись поля, границей между которыми служат старинные стены из хрупкого камня. Сверху отлично видно, как солнце садится в море. Долины, спускающиеся к побережью, изборождены тропами, проторенными копытами коз. Вокруг девственная растительность. Тропические деревья с блестящими листьями, бананы, рощи камелий, усыпанные ярко-красными пятнами, и надо всем торжествуют массивы диких гортензий - оазисы голубых и белых цветов и нежной зелени. Вдоль тропинок тянутся sinsithias, мясистые листья которых пронизаны розовыми прожилками. Время от времени нам встречаются пастухи. Бросая на нас любопытные взоры, они бормочут что-то непонятное.

Как хорошо было бы задержаться на этом острове, побродить по его пляжам, где шумят волны Атлантики, посидеть около озер, вставленных в кратеры старых вулканов, как камни из бирюзы... Но время подгоняет.

17 июля двигатели восстановлены. Один из них, левый, оборудован пружинным редуктором давления. Жарри решает проверить их тут же в море. Около самого острова имеются глубины 2700 метров и одна впадина с глубиной до 3000 метров, называемая Ласточкиной впадиной. Принц Монакский исследовал ее с поверхности: ему удалось поднять на борт своего судна образцы коренных и осадочных пород и даже несколько экспонатов глубоководной фауны, попавшихся в траловые сети.

Итак, курс на Ласточкину впадину... Речь пойдет о погружении сугубо технического назначения. Ученые не примут в нем участия. Никаких маяков на дне не будет. "Сиана" опустится вслепую и проделает маршрут наугад, без всяких средств ориентировки, - так, как это было раньше. Раньше - это меньше года назад, и тем не менее время, когда подводные аппараты передвигались вблизи дна без маяков, нам уже кажется столь же отдаленным, как и эпоха парусного мореплавания!

Во всяком случае решение инженеров было, вероятно, даже не в меру категоричным: "Раз мы не знаем, куда идем, то это не представляет научного интереса".

"Сиана" погрузилась на 2700 метров и оказалась на склоне, покрытом осадочным слоем. Как поведут себя двигатели на этот раз? Кьенци пускается в путь. Ответ не заставляет себя долго ждать. Левый двигатель работает нормально, правый остановился, проработав всего минуту. Горестное изумление. Жарри при известии о поломке побледнел. У него такой вид, словно небо обрушилось ему на голову. И ярость уступает место изнеможению. Все эти часы и эти ночи труда, размышлений - все пошло прахом. Экспедиция скомпрометирована.

После драки кулаками не машут...

Но надежда полностью не потеряна: ведь двигатель, тот самый, что оборудован пружинным редуктором давления, не сдал. Интересно было бы знать, сколько времени он продержится. Жарри спрашивает Кьенци: - Можете ли вы передвигаться с одним двигателем?

Этот же вопрос Кьенци уже задал самому себе. На дне, кажется, нет никаких естественных препятствий, если не считать того, что оно имеет резко выраженную корытообразную форму; кроме того, на счастье, "Сиану" толкает в правый борт течение скоростью от 0,5 до 1 узла. Течение это в силах выравнять уваливание аппарата от двигателя левого борта...

- Попытаюсь, - ответил он.

"Сиана" тяжело поднимается со дна и набирает скорость. Ее несколько заносит вправо. Пилот останавливает двигатель. Течение полностью овладевает подводным аппаратом и медленно относит его влево. Но вот левый двигатель снова заработал. Аппарат спускается по склону, касаясь слоя осадков. Проходит три минуты. Кьенци снова вырубает двигатель. Пять минут "планирования". Заданный курс более или менее выдерживается. Удивительно ощущается скольжение при полном молчании. "Сиана" передвигается вдоль склона три часа, Левый двигатель не подает никаких признаков усталости. Кьенци держит подводный аппарат в ежовых рукавицах. Позднее он скажет, что у него было такое ощущение, будто он управляет планером, на котором установлен на всякий случай мотор. На глубине 2950 метров Кьенци садится на террасу, врезанную в скалу. Никогда еще "Сиана" не опускалась так глубоко, исключая беспилотные опытные погружения. Допустимый предел ее погружения равен 3000 метров. Пилот вознамерился достигнуть максимально допустимой глубины...

На поверхности Жарри внимательно следит за погружением ныряющего блюдца на дно впадины и регулярно запрашивает у Кьенци глубину. Когда Кьенци сообщил, что он достиг 2950 метров и решил двигаться дальше, собравшиеся у пульта навигационного управления "Норуа" призадумались. Стоит ли опускаться дальше? Возможно ли это?..

Но рекорд - дело соблазнительное. У Жарри чешется язык напомнить Кьенци, что он у самой границы безопасности... Но он ничего не говорит.

"Сиана" уходит во мглу. 2960, 2970, 2980, 2990 метров. Она только что опустилась с обрыва 40-метровой высоты. Перед зажженными светильниками снова появилось дно. Оно кажется плоским. Неужели это конец впадины? Если так, то прощай надежда на рекорд! Рекорд, впрочем, исключительно для личного удовлетворения и не представляющий никакого технического интереса, так как корпус ныряющего блюдца во время испытаний в камере выдержал давление 380 атмосфер, что соответствует глубине 3800 метров.

Но тем не менее как обидно не дойти 10 метров до теоретически возможного предела погружения! "Сиана" делает разворот, ища выхода. Кажется, что она очутилась в центре цирка или на дне воронки. Неожиданно Кьенци увидел рыбу. Всегда такой спокойный, на этот раз он не может удержаться от крика:

- Рыба с двумя пастями!

Двое его компаньонов спрашивают, не бредит ли он. "Я только что видел слева, - повторяет он, - крупную рыбу бронзового цвета с хорошо заметными двумя рядами зубов! У нее две пасти, уверяю вас, что две!" Таким возбужденным его никогда не видели. Животное растаяло в ночи. "Сиана" движется по кругу, обшаривая дно лучами светильников. Вдруг светильники нащупывают черно-золотой силуэт длиной около метра. У этой рыбы толстая продолговатая голова, напоминающая дельфинью, - и действительно, вроде, с двумя пастями. Что это, оптический обман?

Большущие совершенно круглые желтые глаза рыбы сверкают, как дукаты, ее вытянутое тело заканчивается чем-то вроде крысиного хвоста, извилистого и неподвижного. Двигаются лишь ее боковые плавники. Треугольные и очень длинные, они колышутся, подобно крыльям летучей мыши при замедленной киносъемке. Потрескивают фотовспышки. Они, как видно, рыбу не смущают. Ее глаза остаются такими же неподвижными. Она невозмутимо удаляется от иллюминаторов. Кьенци следует за ней. Похоже, что шум двигателя производит на нее больший эффект, чем свет, поскольку у нее начинает дрожать хвост. Рыба снова оборачивается, на сей раз явно заинтригованная. Затем исчезает. Мы так и не узнаем, действительно ли у этой рыбы две пасти... потому что ни один из фотоснимков не запечатлел ее в нужном ракурсе. Когда мы консультировались по вопросу ее строения с зоологами, то они только смеялись над нами. По нашему описанию, они считают ее близкой к гидролагам, но у представителей этого рода лишь одна пасть.

После всех этих приключений "Сиана" оказывается на возвышении, слегка наклоненном к востоку. Пилот снова направляется куда глаза глядят. Ныряющее блюдце скользит на малой скорости и явно под уклон. Потрескивает глубиномер. 2995 метров. "Сиана" продолжает скольжение. 3000 метров. Еще несколько минут - и спуск наконец прекращается. Подводный аппарат снова ложится на грунт. Дно впадины лежит на глубине 3008 метров. Наконец-то! 3000-метровый барьер преодолен. Заслуженно.

- Теперь остается только всплыть, - говорит Кьенци. Прежде чем сбросить балласт, он сообщает на "Норуа", с трудом сдерживая лукавую улыбку:

- Указываю совершенно точно: 3008 метров!

В тот же вечер мы вернулись в порт Понта-Делгада. Правый двигатель демонтирован и снабжен поршневым редуктором давления. Уже надвигалась ночь, когда Жарри вошел в кают-компанию с веселой улыбкой. Ему кажется, что он обнаружил причину отказов двигателей масляного типа, тех, что Корини впопыхах поставил перед началом экспедиции: великоват зазор между деревянным вкладышем и гнездом. Зазор ничтожен, но при больших давлениях его достаточно для того, чтобы началось проникновение воды. Он расточит зазор и установит дополнительную втулку.

В 20 часов "Норуа" с "Сианой" на борту направляется в зону работ экспедиции "FAMOUS".