Вместо предисловия

Ломоносов

Есть корабли, самим созданием своим уже предназначенные для того, чтобы всегда быть первыми. Я имею в виду атомные ледоколы. Их всего три на планете, и все - в нашей стране.

Первый из них - атомоход «Ленин», не только вписавший за два с лишним десятилетия своей работы немало славных страниц в летопись освоения Арктики, но и растопивший лед недоверия и пессимизма, которых с лихвой хватало в период его создания.

Второй - атомный ледокол «Арктика», впервые в истории мореплавания достигший в активном плавании Северного полюса.

И, наконец, родная сестра «Арктики» - «Сибирь», одному из уникальных рейсов которой и посвящена эта книга.

...17 августа 1977 года: «Арктика» - на Северном полюсе! Эта весть в считанные часы облетела весь земной шар, вызвав бурю откликов и самых разных эмоций - восторга и удивления, восхищения и признательности, а кое у кого - растерянности и замешательства. Слишком уж неожиданным для большинства людей было то, что свершилось.

Не только считавшиеся неприступными мощные ледовые бастионы Центральной Арктики, но и привычные представления о судоходстве в высоких широтах сумел сломать наш атомный богатырь, приведенный к вершине планеты прославленным полярным капитаном Героем Социалистического Труда Юрием Сергеевичем Кучиевым.

Полюс тогда настолько приковал к себе взоры, мысли и чувства, что немногие обратили внимание на слова руководителя экспедиции министра морского флота СССР Тимофея Борисовича Гуженко в интервью журналистам после успешного завершения похода:

- Мы поведем корабли на восток более короткими полярными трассами. Быстрее, надежнее, дешевле - вот чего надо добиваться. Это диктуется задачами, поставленными перед арктическими моряками партией и правительством.

Сказанное означало, что рейс к полюсу открыл новый этап в освоении высоких широт, стал точкой отсчета новых свершений в Арктике.

Очередной шаг в неизведанное предстояло совершить атомному ледоколу «Сибирь» и дизель-электроходу «Капитан Мышевский». Шаг к решению задачи, стоящей перед человечеством уже не одно столетие, шаг к достижению цели, вызывавшей в свое время немало дискуссий, правота в которых утверждалась не только темпераментом и красноречием теоретиков, но также отвагой, риском, а порой и ценой жизни представителей многих поколений арктических мореплавателей.

Разве можно, говоря об истоках, обойти, скажем, проект использования Северо-Восточного морского прохода для коммерческих целей, предложенный еще в XVI (!) веке дьяком великого князя Московского Дмитрием Герасимовым,

А каким даром предвидения надо было обладать, чтобы всего два века спустя написать: «...Северный океан есть пространное поле, где... углубиться может Российская слава, соединенная с беспримерною пользою через изобретение восточно-северного мореплавания в Индию и Америку». Это - Ломоносов, «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию».

Экспедиция за экспедицией отправлялись в Арктику, стремясь доказать возможность сквозных плаваний через Северный Ледовитый океан, связать удобным, надежным, дешевым путем Европу с Сибирью и Дальним Востоком.

Но господствовавшим долго оставалось мнение, высказанное еще в начале XVII века известным голландским географом И. Массой: «Северный морской путь закрыт, и все желающие его открыть претерпят неудачу в своих попытках».

Только в 1878-1879 гг. экспедиции Норденшельда удалось впервые на пароходе «Вега» совершить сквозное плавание с запада на восток через все моря Северного Ледовитого океана, да и то за две навигации, с вынужденной зимовкой в Восточно-Сибирском море, у острова Колючин. Однако, как ни парадоксально, вывод Норденшельда сыграл на руку скептикам: «Морской путь из Атлантического океана в Тихий вдоль северных берегов Сибири... едва ли будет иметь действительное значение для торговли».

Самое начало XX века. Докладная записка Дмитрия Менделеева министру финансов царской России графу Витте: «...Победить полярные льды надобно и особенно желательно для прямой промышленной пользы человечества, такой же, по крайней мере, как и для торжества знаний. Победу можно считать полною, однако только тогда, когда судно, снаряженное в Европе, скоро и прямо пройдет в Берингов пролив». Тут уже - конкретная задача и условия, при которых ее можно считать выполненной: скоро и прямо.

Впервые более или менее «скоро» - за одну навигацию - судну, «снаряженному в Европе», удалось пройти в Берингов пролив лишь в 1932 году. Советский ледокольный пароход «Сибиряков» затратил на весь тот знаменитый рейс 65 суток.

Плаванию предшествовала длившаяся несколько лет дискуссия на страницах центральной печати о том, что выгоднее для развития экономики Сибири и Дальнего Востока: железнодорожный или морской путь. Своего рода итог дискуссии подвел В. Визе в своей вышедшей в 1931 году небольшой брошюре «Международный полярный год»: «Кардинальным пунктом для использования естественных производительных сил нашего Севера есть проблема мореплавания вдоль всей арктической окраины Союза...»

Однако идея эта казалась тогда авантюрной многим даже в Наркомводе, и ее ярым приверженцам - профессору Визе и Отто Юльевичу Шмидту, - доказывая необходимость и реальность своего плана сквозного плавания по Северному морскому пути за одну навигацию, пришлось проявить не меньше упорства и настойчивости, чем в самом походе.

С легкой руки газетчиков трассу, проложенную «Сибиряковым», окрестили «Полярным Турксибом». Теперь, полвека спустя, «Сибири» и «Капитану Мышевскому» предстояло, если пользоваться аналогичной терминологией, проложить «Арктический БАМ»: доставить 6250 тонн груза из Мурманска в Магадан за 25 дней. Доставить, по выражению Менделеева, и «быстро», и «прямо»: караван должен пройти не обычной прибрежной трассой, а без заходов в порты, значительно севернее всех арктических островов, в таких высоких широтах, где не бывало еще ни одно транспортное судно. Это позволило бы сократить традиционный маршрут примерно на тысячу миль.

На обратном пути «Сибири» необходимо доставить на дрейфующую станцию СП-24 необходимые грузы. Возвращение атомохода на запад запланировано по кратчайшей трассе через практически никем не хоженые паковые льды Центрального Арктического бассейна.

В сценарии документального фильма об этом уникальном плавании, который предстояло снимать на борту «Сибири» и «Капитана Мышевского», я прочитал такие строки: «...Летняя навигация в Заполярье похожа на уборочную страду: во что бы то ни стало надо уложиться в отпущенные природой сроки». Прочитал на борту атомохода 25 мая 1978 года, в день, когда начался рейс, которому предстояло доказать обратное. Ведь начался он примерно на два месяца раньше тех самых «отпущенных природой» сроков.

- Этот рейс в условиях не открытой еще арктической навигации, - сказал несколькими днями раньше начальник Администрации Севморпутн Кирилл Николаевич Чубаков, - исключительный. Первый шаг... Потом будет и второй, и третий, и четвертый. Но первый всегда самый тяжелый...

Да, такого Арктика еще не видела. Впрочем, как показали дальнейшие события, она никогда не видела многого из того, что происходило в походе.