Вода и камень

Армения всегда представлялась мне настолько интересным краем, что грешно было ехать туда на несколько дней. Такая поездка должна быть неторопливой, основательной. Туристское посещение храмов, когда за один день видишь с десяток памятников древней архитектуры, а за три дня представляется возможность осмотреть «всю Армению», меня не устраивало. Много,- значит, ничего. Никогда не езжу в такие экскурсии и не люблю их. О чем может рассказать экскурсовод? Когда, кем и при каких обстоятельствах был построен тот или иной храм, сколько на него ушло матери­ала... Цифры, даты, фамилии. Может быть, несколько сенса­ционных подробностей или анекдотов, в зависимости от состава группы. Если экскурсовод не очень устал и любит свое дело, он может рассказать о своем восприятии данного памятника или произведения искусства. Однако чаще в таких случаях преподносятся готовые, чужие идеи и пред­ставления. Но ведь произведения искусства, в том числе и архитектура прошлого, тем и хороши, тем и прекрасны, что в каждом из нас они вызывают свои собственные ощущения, присущие лично нам и порождающие в нашей душе волне­ние. Только ради этих впечатлений и стоит путешествовать, а даты, цифры и имена можно найти в книгах.

Несколько лет назад искусствовед Юрий Константинович Золотое из Московского университета подарил мне неболь­шую книжицу об Армении с надписью, которая кончалась словами: «...в обмен на обещание побывать в Армении». С тех пор я думал об этой поездке. Между делом подбирал литературу, почитывал, рассматривал картинки. И ждал случая. Случай пришел скоро: мне надо было сопровождать в поездке по Армении иностранного литератора.

Можно писать книги о древней культуре Армении (таких книг уже написано немало), о многострадальной ее истории, О старинном искусстве резьбы по камню и о современной армянской живописи... Но не стоит, наверное, стремиться объять необъятное. Расскажу всего лишь о современной резьбе по камню и об армянских родниках, так поразивших мое воображение.

Армения - страна всего «самого-самого». Страна с самой древней культурой (первое государство на территории нашей страны). Страна, которая одна из первых приняла христианство (раньше Римской империи). Страна самая старая и самая молодая.

Мне показалось, Ереван целиком выстроен за последние десятилетия, уже после войны. Я не видел здесь ни одного памятника или монумента прошлого века, зато познакомился более чем с двадцатью памятниками, обелисками и целыми мемориальными комплексами, созданными и возведенными за годы Советской власти. Старого Еревана практически нет. Ведь город состоял из одноэтажных домиков. Вы не найдете даже маленького уголка города для того, чтобы представить себе, как выглядел Ереван сто лет назад. Только огромные здания из разноцветного камня-туфа, дома, построенные с большим вкусом и немалым архитектурным искусством. Одинаковых домов тут не строят. Армения переживает свой «золотой век», самый благоприятный период своего развития.

Армения - страна камня. Архитектор Степан Мурадян сказал так: «Армения - это Араратская долина. Все остальное - камни». Так оно и есть. Когда-то, в далекие геологиче­ские эпохи территория Армении была ареной интенсивной вулканической деятельности. Поэтому она сказочно богата великолепным строительным материалом-туфом. В Ерева­не вы не найдете кирпичного дома, разве что Гек Джами - «голубая мечеть», в. которой теперь находится музей истории города. Все остальное из камня, из туфа всех цветов и оттенков - фиолетового, розового, оранжевого, красноватого, просто красного... Сам город стоит на камне, кое-где скалы, торчат из земли прямо рядом с тротуаром. При выезде из города мы наблюдали строительство дороги. Рабочие не мостили дорогу камнем, как этого следовало ожидать, они, наоборот, стесывали его! На строительство больших блочных домов блоки поступают уже облицованными туфом.

Хотелось как можно больше узнать об этом камне: где какой туф добывается, как обрабатывается, каких бывает расцветок. Четыре раза я приходил в геологический музей, во он с завидным постоянством оказывался закрытым. И тогда добрые люди сказали мне: «Зачем вам музей? На улице Барекамутян есть небольшое кафе, стена которого облицована туфом всех цветов, какие только встречаются в Армении. Поезжайте туда, и не надо вам никакого музея». Я послушался совета и сделал фотографию на широкий цвет­ной диапозитив, на ней можно видеть армянский туф всех цветов и оттенков.

Армения не просто страна камня, она еще страна резного камня. Он здесь всюду - на капителях колонн древних храмов и на балконах современных жилых домов; на каменных оградах парков и на знаменитых армянских хачкарах - крестах с кружевной резьбой, простоявших тысяче­летие. Старинные каменные барельефы дают темы для современных работ, а само традиционное искусство камнере­зов порождает новых замечательных мастеров. Режется не только мягкий туф, режется любой камень, в том числе такой твердый, как базальт.

Представьте себе, валяется под ногами булыжник, про­стой ни на что не годный камень. Человек поднимает его и делает из этого камня ажурную, прямо-таки кружевную вазу. В такое трудно верится, это что-то из области чудес и фантастики. Только я собственными глазами видел такие изделия и имел счастье наблюдать, как они делаются. Ничего фантастического тут нет, но чудо, наверное, присутствует, чудо искусства, величайшего человеческого вдохновения и терпения.

Из большого куска камня, из монолитной глыбы базальта Аршавир Карапетян вырезал цепь со звеньями в ладонь. Называется это произведение: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Научный сотрудник Арутюн Погосян выреза­ет из камня удивительной красоты прорезные, ажурные вазы. Приходилось видеть их, как и многие другие замеча­тельные работы, в Музее народного творчества Армении. Все они сделаны не профессионалами, а просто любителями. Небольшие скульптуры, целые сценки из народной жизни, просто красивые вещи из камня, не несущие в себе сюжетов. Делается это не из туфа, пористый туф не годится для подобных поделок, все это режется, вырубается из самых твердых горных пород.

Вот скульптурный натюрморт Аладяна Погос - «Фрукты». На блюде лежат яблоки, груши, виноград, сливы, грецкие орехи. Если блюдо поставить на обеденный стол и пригласить гостей, они непременно потянутся кто за виногра­динкой, кто за сливой, кто за яблоком - так натурально и так вкусно все это выглядит. Просто камень, никакой подкраски, но виноград только что вымыт, и кожица его светится, на сливах бархатистый пушок, а яблоки с медовым отливом. Говорят, фотографическое изображение действительности не есть искусство. Возможно. Но что же это тогда? Неужто просто ремесло? Разве высокое техническое мастерство не может, не достойно называться искусством?

Но больше всего меня поразил Арташес Петросян. Ему за шестьдесят, но выглядит он много моложе. Худой, подтяну­тый и чрезвычайно энергичный. Наполовину седые, коротко остриженные волосы, берет. Когда я побывал у него дома, то узнал от соседей, что созданные вокруг дома виноградники и цветники, переоборудованный и благоустроенный двор боль­шого дома - дело рук Арташеса. В Музее народного творче­ства я видел много его работ. Кроме резьбы по «камню Арташес Петросян занимался еще довольно своеобразной мозаикой: он выкладывал картины из мелкой гальки. Нату­ральный цвет камешков позволяет ему создавать тончайшие оттенки цветов. В целом получается мягкая, несколько приглушенная гамма. Невозможно пройти мимо его мозаики, которая называется «В мечтах». Голова лежащей в полудре­моте молодой женщины. Несмотря на некоторую сентимен­тальность названия и самой темы, все посетители музея собираются около этой вещи. Один бразильский миллионер предлагал Арташесу за нее пятнадцать тысяч долларов, на что Петросян ответил: «Я не отдам ее и за сто тысяч, я подарю ее музею. Пусть люди смотрят, если им нравится».

Мозаика не стареет никогда. Этой около двух тысяч лет

Мозаика из разноцветных камешков, а не из специально приготовленной смальты - один из древнейших видов изоб­разительного искусства Армении. В Гарни мы видели моза­ичный пол предбанника с остатками изображения аллегории моря, его богов и обитателей. Эта античного типа баня обнаружена археологами рядом с удивительным языческим храмом, построенным в первом веке нашей эры и наиболее сохранившимся, из всех архитектурных памятников антично­го периода на территории СССР. Весьма выразительным был у Петросяна и резной камень. Захотелось посмотреть, как он работает, как же все-таки можно резать камень, и мы поехали к нему домой.

Работает Арташес на большой веранде. Тут же стояла готовая ручная мельница для помолки зерна, вырубленная хозяином из серого базальта. Работал он над каменным блюдом. Я не сказал главного: у Арташеса Петросяна одна рука, кисть другой руки он потерял на берегу белорусской реки Жиздры. Арташес - инвалид Великой Отечественной войны.

- Как же вы работаете?

- Вот так и работаю. Не спеша.

Разговаривая, мы имели возможность посмотреть, как из куска камня (это был так называемый литографский камень) получается большая тарелка с высоким рельефом, изобража­ющим цветы и их листья.

- Вообще-то это делается зубилом, - не без труда объяснял нам по-русски хозяин дома. - Каждый мастер имеет набор различных зубил. При помощи молотка и зубила он вырубает, убирает лишний камень. А мне приходится рабо­тать специальными молотками. Вот они все тут,- Арташес показал на заваленный инструментом стол.- Ошибиться нельзя. Надо сразу делать правильно. Вот смотрите.

И он стал, постукивая по камню молоточком, отбивать крошку за крошкой.

- Так же и зубилом.

- Сколько же времени вам потребуется для того, чтобы изготовить такую тарелку? - поинтересовался я.

- Если работать каждый день по нескольку часов, то за полгода можно сделать.

Человек против камня. Удар за ударом, и из булыжника создается произведение искусства

Человек против камня. В этом поединке человек оказыва­ется сильнее, крепче камня, побеждает его, заставляет его преображаться, воплощает в камне свое видение, выражение своих стремлений. Когда собственными глазами увидишь, как камень поддается руке человека, начинаешь понимать, что вырубленная внутри скалы церковь Гегард была создана такими же человеческими руками.

Поразительное зрелище - Гегард! Тоже творение камне­резов, и если обычно создают форму из камня, то в Гегарде создавалась пустота в камне. И там и здесь убирается лишний камень, здесь снаружи, а там внутри. Антиформа, так сказать. Старинный монастырь Гегард находится в каком-нибудь часе езды от Еревана. Церковь, монастырская стена, весь архитектурный комплекс монастыря возведены в ХIII веке. В Армении немало храмов, относящихся к этому времени, все они по-своему интересны, красивы и вызывают в душе человека сложный комплекс эмоций. Особенно если он обладает некоторым воображением. А за церковью в Гегарде стоят базальтовые скалы. Монастырь замыкает ущелье, дальше пути нет. Но скалы, оказывается, не про­стые - внутри высечены четыре громадные церкви. Выру­бать их начинали сверху. Сначала пробили круглую дыру размером с тележное колесо, углубили этот будущий барабан купола и стали расширять. Удар за ударом, крошка за крошкой, день за днем, год за годом - и вот большая церковь. Тогда уже, говорят, прорубили к ней сбоку вход через длинный коридор.

Пещерная церковь Гегарда не просто каменный мешок, это хорошо продуманное помещение с бассейнами для стока родниковой воды, с колоннами, с алтарем и приделами, украшенными резным камнем. Хачкары тут вырублены прямо в монолите. Мало того, под одной церковью вырублена другая. В углу верхней в одном месте, видимо слишком тонком, обвалился камень и получилась дыра размером - пролезть ребенку. Так что из верхней церкви можно теперь заглянуть и в нижнюю. Свод и стену той и другой сверху донизу пересекает вертикальная трещина. Была она в монолите или образовалась позже, сказать трудно. Сейчас трещина только украшает храмы, по ней идет зеленая полоса мха. Освещаются эти вырубленные в скале помещения только круглым окном сверху. Когда солнце стоит высоко, здесь довольно светло.

Продуманность ли форм этих пещерных храмов и расчеты древних строителей, материал ли, может быть, еще что-то - не знаю, но только никогда и нигде не приходилось встречать такой акустики, как здесь. Сказанное слово долго и низко гудит под каменными сводами. Вот бы послушать тут древние армянские песни в исполнении многоголосого мужс­кого хора!

Слышал и раньше: «Церкви, вырубленные в скале». Но не понять было до конца, что же это такое, пока не увидел сам, как рубится крепкий камень. Зубилом. По миллиметру. День за днем. И в результате - Гегард или стоящая в Музее народного творчества ажурная ваза Дживана Арутюняна.

Камень в Армении связан с водой. Страна каменистая и жаркая. Отсюда культ воды и ее обожествление в древние времена, отсюда родилась замечательная традиция, о кото­рой я и хочу рассказать.

Во времена первобытнообщинного строя здесь высекали из камня вишанов, богов, охраняющих воду. При язычестве родники, а тем более обладающие лечебными свойствами минеральные источники (таких в Армении около тысячи) считались священными. С установлением христианства род­никам приписывались чудодейственные свойства, их берег­ли, за ними ухаживали, их украшали, оформляли резным камнем. Сейчас в Армении насчитывается около 7500 родников, и очень немногие из них вытекают просто так, из земли. В благодарность за утоление жажды, за приносимую прохладу, за орошение виноградных лоз люди любовно украшали вытекающую из земли воду, соединяя ее с камнем.

Обычно селения возникали если не у реки, то обязательно у родника. Гораздо реже воду проводили издалека по скрытым в земле гончарным водопроводам или подземным галереям. Такое бывало в тех случаях, когда - главным в выборе места для селения или крепости были соображения военного характера. К таким укреплениям вода подводилась на многие километры. В крепость Анберд, скажем, вода шла по закрытым гончарным трубам на расстоянии свыше четырех километров, а в крепость Ани вода подавалась с расстояния десять километров. Враг мог разрушить эти водопроводы, поэтому каждая крепость, каждое селение имели свои водохранилища, устроенные обычно также под землей. Они высекались прямо в камне, а стены этих бассейнов покрывались специальной водонепроницаемой штукатуркой.

Выход воды - родник всегда был местом сбора жителей селения, местом, где можно поговорить, обменяться новостя­ми, повидать соседей, знакомых и родственников. В горных селениях такие своеобразные «клубы» у родников можно наблюдать и сегодня. Даже если это не родник, а просто водопроводный кран. Кстати, слово «кран» (по-армянски - ахпур) означает здесь то же самое, что родник, слова эти тождественны.

Родники в Армении не просто оформлялись резным камнем, они при этом сооружались всегда как памятники каким-нибудь людям или событиям. В средние века они прославляли ктиторов, то есть построивших их на свои средства. Надписи на камнях поясняли людям, о ком надо помнить и за кого молиться, отведав ключевой воды. В старину камнерезы и камнетесы любили оставлять надписи. Я как-то обратил внимание на надпись, сделанную на стене монастыря Ованаванк (ХIII век), и спросил, нельзя ли ее перевести. Один знающий человек перевел ее приблизитель­но так: «Когда я обтесывал этот камень, проходила женщина и дала мне напиться воды. Этот камень я посвящаю ей». На другом камне мы прочли: «Я просил у нее воды, а она принесла мне яйцо. Яйцо я положил в раствор». Голоса веселых людей из глубины веков.

Каждый родник имеет надпись. Традиция высекать над­писи на родниках и называть имена людей, в честь которых сооружен родник, прошла через многие века и пришла в нашу жизнь. Только выглядит она нынче несколько иначе. Родники-памятники сооружаются теперь у могилы создателя армянского алфавита Месропа Маштоца или в память выдающегося ашуга Саят-Новы. На камнях армянских род­ников последнего времени можно прочесть как изречения великих людей, так и слова, полные мягкого юмора: «Слово - взрослым, вода - детям». Пусть, мол, попьют дети, пока вы, взрослые, обсуждаете свои проблемы.

Стоит родник на разветвлении дорог. Останавливаются люди попить.

- Куда ведет эта дорога?

- В Звартноц, - отвечает местный житель.

- Это недалеко?

- Совсем рядом.

- Поедем посмотрим? - поворачивается человек к своим спутникам.

И сворачивают люди со своего пути возле родника, чтобы посетить развалины одного из самых выдающихся сооруже­ний Армении, замечательного памятника раннего средневе­ковья - Звартноца.

Есть в Армении родники-памятники и другого рода. В детском парке Еревана бьют родники и каждый на них посвящен кому-то из героев Великой Отечественной войны. Наклонится человек, чтобы попить водички, и прочтет: «Зоя Космодемьянская».

- Посмотрите на эту автобусную остановку, - говорит Степа Мурадян.

Провожаю глазами очередную автобусную остановку. Трехстенное помещение, каменное, под двухскатной крышей, построено из розового туфа. Подобных автобусных остановок тут на шоссе много, все из камня, но нет двух одинаковых. Они красивы, и, главное, в них всегда прохладно.

- Видели? Так же выглядят армянские родники, - говорит Степа, - построенные после ХII века. Только глав­ный фасад у них с арочными проемами. Арок может быть одна, две, а может быть и три.

- Они сохранились еще?

- Да, их много. В Араратской долине родники ведь не настоящие, вода в них подведенная, водопровод. Настоящие родники в горах, в старинных монастырях - в Ахпате, Татеве, Санаине... Внутри их, у задней стенки стоят несколь­ко каменных корыт, одно повыше другого. Проточная вода здесь всегда свежая, прохладная. Строили так, чтобы коня можно было напоить да и жару переждать.

Родник... Возможно, в русском языке это самое слово связано со словом «рождать». Родник рождает ручей, речку. В нашем представлении, в представлении жителей средней полосы России, слово это вызывает видение оврага, поросше­го старым лесом, обнажения пожелтевших известняковых скал, свисающих корней деревьев и прозрачной, холодной до ломоты в зубах воды. А может быть, оно происходит от слова «род», которое является его корнем: род, родной, Родина... Я не знаю, как оно звучит по-армянски, но мне кажется, что слово «ахпур» должно объединить в себе оба смысла русского значения этого слова и помимо того нести в себе понятие места, откуда берет начало жизнь.

И еще одно соприкосновение воды и камня. Поскольку в Араратской долине родников не было, воду тут брали прямо из реки. Порой вода была мутной и не годилась для питья. Тогда из туфа вырезались отстойники, для воды. Вода постепенно просачивалась через пористый камень и очища­лась. Отстойники обычно украшались резьбой. Я видел отстойник, вырезанный из розового туфа сыном Арташеса Петросяна - Генрихом. Отстойник имел вид метровой вазы на трех ножках. Под эту вазу ставили ведро для очищенной воды. Так камень здесь служит воде, а вода - камню.