ДУМЫ ЧЕРОЯ

Разумеется, главное, что волновало Петра Григорьевича и о чем пошла у нас речь, - это судьба моря. Для рыбаков судьба моря нераздельна с судьбой морской рыбы.

Аральское море — море бедное, скудное на живность. Значительно беднее соседнего Каспия. Водится в нем всего лишь двадцать видов рыб. Вернее, водилось. Недавно человек переселил сюда севрюгу и кефаль из Каспия, салаку из Балтики. Но их вылавливать еще нельзя, впрочем, как и многие исконно аральские породы, например редчайшего вкуса рыбу шип, изничтоженную чуть ли не под корень в былые годы.

- Сейчас что ловим? Вот лещ, сазан, шемая, ну, усач выходит, — говорит Черой. — Да ведь и за этими породами глаз и уход нужен. Глаз и уход. А у нас больше о плане думают. И сверхплане. Сегодня — сверхплан, завтра — пустой карман.

— Недавно постановление вышло, — тихонько вставляет Шурик.

— Верно, вышло, — соглашается Петр Григорьевич. - Хотят поощрить рублем правильный лов. Чтобы в нужные сроки и нужные породы. Но только я шибко опасаюсь: все равно в мае будут молодь вытаскивать. Потому что холодильник пустой.

Оказывается, над аральской рыбой сейчас два хозяина, два рыбоконсервных комбината: один на севере — в Аральске, другой на юге — в Муйнаке. А рыба хозяев и разделения вод между хозяевами не признает. То на север подастся, то на юг. Миг« рирует в поисках пищи. Когда на севере богатые уловы, холодильники забиты рыбой, девать некуда, на юге — застой, и наоборот. То перегрузка, то недогрузка. Чтобы выполнять план, приходится ловить в напрасно дозволенные сроки лова и в напрасно дозволенных местах (Когда мы уезжали из Муйнака, нам показали на местном рыбозаводе карту с новыми, очень строгими запретами лова). Если бы заводам удалось найти какой-либо способ координации, план мог бы возрасти без всяких покушений на будущее богатство моря.

Есть у аральской рыбы и другая беда, к месту которой мы неуклонно приближались. Голубая вода моря помутнела, стала сначала бурой, а затем кофейной. От былой ее прозрачности не осталось и помина, загустела, как гороховый суп. Мы находились у самого устья Аму-Дарьи.

Рыбе для нереста нужна пресная вода, весной она уходит в многочисленные протоки аму-дарьинской дельты. Впрочем, многочисленные ли? Площадь дельты Аму-Дарьи совсем немалая — одиннадцать тысяч квадратных километров. И все ей мало, дельта неуклонно движется на север со скоростью двух километров в год. Дельта растет, а вот количество проток, пригодных для рыбы, и ней не растет, а резко убавляется — в четыре раза. Зарастают протоки камышом, протухают озера.

- Вон, видите, плывет, — показал нам Черой на небольшой плавучий камышовый островок.

— Камыш съедает рыбы больше любого хищника. А может, даже больше, чем мы вылавливаем.

И, слушая Чероя, мы не могли не вспомнить всего, что знали до сих пор о камыше. А знали мы о нем только хорошее. Камыш — это прекрасный строительный материал, замечательное по качеству сырье для производства бумаги и картона. Как отход при производстве бумаги, из камыша извлекается фурфурол — вещество, нужное химической промышленности. Камыш питателен, в декабре и январе в его корневищах содержится столько же крахмала, сколько в картофеле. И, наконец, камыш необычайно урожаен, в том смысле, что ни одно другое растение в мире, будь то культурное или дикорастущее, не может угнаться за ним в количестве органической массы с гектара. Очень дешевое, почти даровое (затраты только на уборку), и очень полезное растение. И оказывается, оно же, в силу своей жизнелюбивой экспансии, становится убийцей.

Мы слушали Чероя и вспоминали, что в Средней Азии и сейчас еще туго со стройматериалами, что бумагу сюда приходится привозить даже с Сахалина, а рядом, в дельте Аму-Дарьи — двести тысяч гектаров шестиметрового камыша...

Впоследствии мы узнали, что существует проект постройки комбината по переработке камыша в районе Тахиа-Таша. Скорее бы! И еще хотелось бы, чтобы работники этого комбината связались с рыбаками и пустили бы в дело в первую очередь тот камыш, что засоряет рыбьи угодья. Это, наверное, возможно, хотя рыба и бумага — по разным ведомствам.

А пока комбинат собираются строить, муйнакский рыбозавод совместно с соседними рыболовецкими колхозами малыми силами берется за мелиорацию дельты. Лиха беда начало!

Но уж коль мы заговорили о дельте, нам придется расстаться с воспоминаниями о Черое и о катере «Галя», с тем чтобы ответить на вопросы, заданные не нами, а самим Аральским морем. Потому что именно здесь, в дельте, и таятся ответы на многие несообразности этого удивительного водоема.