СИЯНЬЕ НЕТАЮЩЕГО ЛЬДА

У гор Приполярного Урала хрустальная начинка. Блестящие, чистые, как лед, кристаллы часто встречаются на склонах, неглубоко под землей. Хрусталь залегает небольшими гнездами, и потому здесь, в Приполярном Урале, не строят больших шахт. Ступеньками опускаются по склонам неглубокие шурфы, в которых искали хрусталь.

Гёте сказал о хрустале: «В мире минералов самым прекрасным является самое простое». Хрусталь сравнивают со льдом. В жару от него исходит холод. Древние греки думали, что этот минерал — лед, потерявший способность таять.

О хрустале многие судят по дорогой посуде, которая при легком прикосновении звенит мягко и мелодично. Но это не хрусталь, это искусная подделка — стекло, вытеснившее горный хрусталь из художественных ремесел.

Но прошлое искусство народов оставило тысячи интереснейших изделий из горного хрусталя. Это и наконечники стрел — сверстники каменного века, и прекрасные кубки для питья, принадлежавшие Нерону, украшения крестов и мечей средневековья, вазы, статуэтки, печати времен Екатерины II.

В конце XVIII века хрусталь потерял свое значение в художественных ремеслах. Искусные изделия из него перекочевали в музеи, где хранятся теперь как образец мастерства человеческих рук.

Горный хрусталь сейчас применяется в оптике, электронике, радиотехнике. Чистый природный хрусталь в виде призм, пластинок, линз, клиньев служит эталоном для оптических измерений — это кристалл точности.

В радиотехнике использована самая оригинальная особенность минерала — способность излучать ультразвуки под действием тока.

Словом, истинная ценность прозрачного, искрящегося светом минерала не имеет ничего общего с обыденным представлением о нем как об украшении, материале для поделок.

Это кристалл точности. Точно таким же свойством обладает и меньший собрат хрусталя — кварц. Из кварца изготовляются часы, которые обладают исключительным постоянством хода. В сутки они могут ошибиться лишь на одну десятитысячную секунды. При помощи таких часов ученые устанавливают неравномерности вращения Земли, проверяют действия точных приборов.

А недавно два уральских инженера, А. Плонский и Б. Шишков, сделали кварцевые электронные часы. С виду они напоминают простой будильник. Но внутри вместо обыкновенного механизма — полупроводники, конденсаторы, провода, как будто это не часы, а радиоприемник. Главным «механизмом» в этих часах служит пластинка кварца, которая при прохождении тока сжимается и разжимается с неизменной частотой. Затем полупроводниковые триоды снижают частоту колебаний. И, наконец, стрелки благодаря особым приспособлениям приводятся в действие.

Плонский и Шишков сделали сразу два изобретения: во-первых, они применили сверхстабильный генератор высокой частоты; во-вторых, изобрели совершенно новую систему часов, без двигателя.

В таких точных часах давно нуждались и ученые, и мореплаватели, и космонавты. У моряков, к примеру, важным навигационным прибором является хронометр. Без него невозможно по солнцу и звездам определить местонахождение судна в океане. Хронометр показывает точное время. Но беда в том, что он чрезвычайно капризен — хранится за семью замками на двойном кардановом подвесе в помещении с определенной температурой. Штурман никогда не выносит его на палубу, где определяют координаты. Вместо хронометра он берет с собой палубные часы, предварительно сверенные с хронометром. Точность кварцевых часов в десять-пятнадцать раз выше, чем у хронометра. Кроме того, эти часы очень удобны, дешевы, выносливы.

Однажды утром мы поехали на одно из месторождений горного хрусталя. Лошадки весело пылили по дороге, поцокивая копытами. Их будто радовала возможность не пастись на пыльном лугу возле поселка геологов, а подышать действительно чистым горным воздухом, навестить товарок, живших высоко в горах, где буйно цвели черемуха и шиповник, где пахло малиной и голубикой, кедрами и нагретым камнем, всем, чем только может пахнуть альпийское многотравье. Солнце так щедро, так обильно заливало светом все вокруг, что зеленые леса казались синими, а горы, даже близкие, ярко-голубыми, чуть-чуть потемней неба, с белыми султанчиками перистых облаков. Даже встреченный по дороге водопад, низвергающийся с высоты метров в тридцать, был Не белый, не пенный, а подсиненный и совсем мирный.

Вместе с нами на гнедой кобыле ехал старший геолог партии Олег Федюкович. К его седлу был приторочен геологический молоток с длинной ручкой, на боку подскакивала большая полевая сумка.

Олег, скромный, приветливый парень, недавно окончивший Ленинградский горный институт, с увлечением рассказывал об истории хрусталя, о древних потрясениях земной коры, о тектонических сдвигах, о редких друзах — спайках гигантских кристаллов, найденных здесь, на Приполярном Урале. Геолог находил для хрусталя массу ласковых наименований.

— Считайте, вы не видели настоящей красоты, если не встречали хрустальных гнезд, — уверял он.

И вот мы там, где гнездится хрусталь. Гора покато бежит к обрыву. Возле обрыва несколько палаток и домиков. Рассказывают, что зимой эти постройки по самую крышу тонут в сугробах. Выше поселка — штольня. Черный прямоугольник входа обрамлен тяжелыми стойками.

Уходим в гору. У поворота штольни несколько горнорабочих. По какому-то тревожному напряжению догадываемся, что происходит нечто значительное. Проходчики на первый взгляд все одинаковые, в куртках и касках, с блестками пота на лицах.

— Смотрите!

Ничего не видим. Проходчик, как пику, вскидывает тяжелый отбойный молоток. «Та-та-та!» — длинная очередь пронзает большую глыбу. Камень падает, взметывая густую, едкую пыль. Мы напрягаем зрение и различаем покрытую изморозью стенку.

Льдинки не таяли. Они робко мигнули в сумеречном луче, а потом вдруг затрепетали голубым пламенем, словно радуясь избавлению от мрака и тесноты. Это и был горный хрусталь!

Нам подарили небольшую друзу. Кристаллы поблескивали, отражая свет. Позднее мы показывали подарок своим знакомым: на многих необработанный хрусталь не производил впечатления. А мы не могли забыть, как при виде этой друзы загорались глаза у тех, кто добывает хрусталь, кто знает истинную цену прекрасному минералу.