НОВОСТИ    БИБЛИОТЕКА    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    ССЫЛКИ    КАРТА САЙТА    О САЙТЕ  







Народы мира    Растения    Лесоводство    Животные    Птицы    Рыбы    Беспозвоночные   

предыдущая главасодержаниеследующая глава

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ЭПОХ

День начался возней с мотором — заводили его долго, с натугой. Мотор стоял на стареньком баркасе типа «Дори». Это суденышко геологи нежно именовали «Дорой». Нежность была оправдана. Моторный флот — великое подспорье в геологических буднях. Первая операция с применением морских сил отличалась стройностью стратегического замысла: утром «Дора» развозит группы вдоль побережья, вечером возвращается и забирает их в лагерь.

И вот «Дора» весело тарахтит вдоль обрывистого берега Вайгача, пугая нерп и крохалей. Мы снова, как и в вертолете, только на другой скорости, отсчитываем время ручьями и речками. Они обозначены разрывами в береговой стене. Это ворота в глубь острова. Можно повесить таблички с номерами: Карская улица, 8. Карская улица, 12... У семнадцатого номера «Дора» пристает — высаживается группа Енокяна. Через полчаса высаживается Ян Пахло. В его группу зачислены сегодня и мы.

Ручей, по которому геологи начали путь в глубь острова, получает имя Дальний. Что ж, имя проверенное, популярное, тезок у него немало. Ручей не многоструен, но, видимо, силен — каньон им прорублен на славу. Стены каньона — предмет особого внимания Яна. Он читает их, то быстро перелистывая страницы каменной книги, то надолго застревая на одном месте. Когда Ян поднимает какой-нибудь камень, рядом неизменно оказывается Толя Ведерников. Толя — радиометрист, петрографию он детально не изучал, но ежесезонная полевая практика заразила его страстью к определению пород и минералов. Азарт свой он старается не показывать и называет породы небрежно, адресуясь исключительно к Яну — только Ян может оценить его проницательность. Ясно, что Толя очень хочет услышать похвалу Яна, но тот человек сдержанный. Диалоги их немногословны.

- Известняк, — говорит Толя.

- Доломит, — говорит Ян.

- Капнем? — спрашивает Толя.

Капают кислотой.

- Доломит, — сокрушается Толя.

Ян молчит.

Мы идем по ручью вдоль каньона, легко отсчитывая эти первые километры пути. Идем в глубь острова и одновременно в глубь истории Земли. Стены каньона состоят из отложений разных геологических эпох. Как на улице старого города. Одно здание готическое — семнадцатого века, соседние, в стиле барокко, — девятнадцатого. Только здесь другие масштабы. Этот квартал - - карбон. А рядом — пермь. Два-три шага — десятки миллионов лет. Ян то и дело стучит по стенам молотком: отбивает образцы. Когда карманы набухают от камней — привал. Каждый образец заворачивается в бумажку с адресом. Создается геологическая библиотека Вайгача...

...Пятый час пути. Мы расстались с ручьем, с его неустроенной, но твердой каменной дорогой. Теперь ноги проваливаются в вязкую топь тундры. Хуже всего, что никак не удается угадать, какое сопротивление встретит нога на следующем шагу: твердые участки не отличить от топких. Впрочем, Ян, да и Толя, идут вполне уверенно. Сапоги, что ли, у них особенные? Наши спотыкаются о каждую кочку, вязнут по самые ушки. «Хлюп, хлюп, хлюп!». Вытащил одну ногу - увязла другая. Может, лучше не идти, а прыгать?

Вдруг в ложбинке открывается озерцо. Что это на нем белое? Лебеди? Бежим к берегу. Откуда взялись силы!

Гордые, величавые птицы. Птицы из сказки.

Надо идти. Надо успеть закончить весь маршрут. Ще несколько километров внутрь острова, курс на север, а затем поворот на восток и вдоль нового, еще не нареченного ручья к морю...

Наконец-то ноги научились сами распознавать эту хитрую вайгачскую землю, смешавшую воедино топь и твердь. И когда шаг приобрел уверенность, пришло второе дыхание.

Стены каньона сдвигались все ближе, и это означало, что море близко. Там, в устье, нас ждала «Дора». «Дора», «Дора», два мотора. С камня на камень, с камня на камень. «Дора» ждет нас в десять часов вечера. Нет, не вечера. В двадцать два часа дня. Через час пути. Через час!

На дно каньона сползли снежники. Их холодная толща разлинована четкими грязными полосами. Это годовые слои. Или вековые. Во всяком случае, снег очень стар. Он не подвластен солнцу. Он не тает даже сейчас, в июле. И не растает сам, если его не растопит человек.

Снежники выгоняют нас из каньона. Они спрятали ручей. Ручей бежит теперь по ледяному тоннелю, а мы идем поверху, к далекому горизонту, охваченному морем. Уже можно считать шаги, оставшиеся до берега. Сто, десять, три...

— Эй, на «Доре»!

«Доры» нет.

На часах без пяти десять. Придется ждать.

Отсюда, сверху, береговая линия видна далеко на север, до самого Болванского Носа. Видна и скала в виде арки, на которой кричат серые птенцы чаек. Около арки — черная точка. Она движется. «Дора»? Нет, льдина. Может быть, «Дора» стоит где-нибудь рядом, в устье соседнего ручья? Ян берет ружье. Голос у ружья хороший, сильный. Ему с удовольствием откликаются скалы. Сердито орут чайки. Слушаем.

— Кажется, стреляют, — неуверенно говорит Толя.

— Нет, чайки.

Ян вытаскивает из планшета карту.

— Километров двадцать? — спрашиваем мы. Ян складывает карту.

— А по прямой? — спрашивает Толя.

— Увязнем.

Снова смотрим в море. Черная точка приближается, и теперь уже всем видно, что это льдина.

Не дождавшись «Доры», мы идем домой. Домой — это значит в палаточный лагерь на берегу Ямал-яги. Ничто так не характеризует жизнь геологов, как смысл этого слова «домой». Когда мы придем в лагерь, для геологов «домом» станет их база, расположенная на западном берегу Вайгача. А когда, дней через двадцать, они вернутся на базу, слово снова изменит смысл: «домой» будет означать в Воркуту. А там, в Воркуте, многие будут писать письма домой — в Москву, Казань, Кривой Рог.

Наконец впереди вспыхивает пламя костра. Это группа Енокяна. Самого Енокяна нет. Он где-то поблизости расчищает контакт двух далеких геологических эпох — перми и карбона. Валя Михеева вопросительно смотрит на нас: где «Дора»? Что мы можем ей ответить? Мотор — штука хитрая.

Греемся у костра, грызем сухари, перематываем портянки. Появляется довольный Енокян. Нашел, видимо, что-то интересное. Он садится и колотит молотком глыбу мергеля. Отбив кусок, внимательно разглядывает вкрапленные в него раковины. Это называется «колотить фауну».

Раковинам, которые выколупил из каменного плена Енокян, лет миллионов двести. На вид они очень скромные, но чин у них знатный — их величают «руководящими окаменелостями». Без них геологи как без рук. По ним определяют возраст отложения. Мы смотрим на раковины и вспоминаем Бориса Тарбаева, его чуть спотыкающийся голос, повествующий о трилобитах и динозаврах.

Борис Тарбаев — палеонтолог. Его небольшой отряд работает сейчас на юге Вайгача — ведет разведку для геологов. Разведку для разведки. Палеонтологи определяют, какие окаменевшие организмы можно причислить к сану руководящих. Изучение давно погибших моллюсков оказывается необходимым звеном в длинной цепи событий, приводящих к возникновению новых очагов индустрии и культуры.

Геологи и палеонтологи работают на стыке далекого прошлого и близкого будущего. Мы сидим у костра на берегу Карского моря, держим в руках окаменевшие ракушки и думаем, что, собственно, сидим на перекрестке эпох. Ведь здесь, на Вайгаче, геологическое прошлое Земли особенно осязаемо, а ближайшее будущее — оно рождается на глазах в работе наших спутников.

Енокян завернул в бумагу последнюю раковину и, усмехнувшись в усы, встал.

- Что ж, братцы, в поход! Пойдем чинить «Дору».

предыдущая главасодержаниеследующая глава







© GEOMAN.RU, 2001-2021
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://geoman.ru/ 'Физическая география'

Рейтинг@Mail.ru

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь