I. Готхоб. Конец июля

Готхоб. Конец июля

До полуночи остается только час или два, я сижу на холме над маленьким поселком Готхоб. Солнце почти село, и его пурпурный свет лежит на земле.

Я смотрю вперед на покрытые травой невысокие холмы, на обрывистые горы, возвышающиеся за моей спиной; смотрю на спокойную воду фиорда, на далекие вершины, резко выделяющиеся на огненном небе. Тихий вечер, очень тихий! Красота его так захватывающа, что трудно переносить ее в одиночестве. А из поселка доносится смех и танцевальная музыка, играют на аккордеоне.

Спускаюсь вниз, в деревню, и иду в плотницкую мастерскую, где танцуют. Помещение до отказа набито народом. Девушки, одетые в свои лучшие платья, стоят в ряд. На них яркие вязаные шапочки, широкие вышитые бусами воротники, кофточки пестрой расцветки, шелковые пояса, короткие штаны из тюленьей кожи и сапоги цвета киновари, отделанные выше колена черной полосой из собачьей шкуры и вышитым полотняным верхом. Я выбираю девушку и пересекаю комнату, направляясь к ней. Она смеется и дает себя обнять. Мы обхватываем друг друга руками и танцуем. Вот под какую музыку мы танцуем.

Ноты

Четыре шага вперед, четыре шага назад; кругом, кругом, кругом, кругом. И как легко она танцует! Мы крепко обнимаем друг друга. Она сильна, гибка, молода и очень красива, как могут быть красивы гренландские девушки. Вдруг моя партнерша становится мне очень дорога. Я хочу сказать ей об этом и не могу. Хочу уйти с ней, уединиться в холмах, лечь с ней на траву в укромном месте. Мы бы лежали там и смотрели вверх, на небо.

- Подумай, - сказал бы я, - на всем свете только ты да я!

Она прижалась бы ко мне, и каждый бы чувствовал биение сердца другого. Как бы мы любили друг друга!

- Никогда, - может быть, сказал бы я, - никого я так сильно не любил!

Но вот танец окончился, а я не открылся ей: как я мог? Вскоре я ушел, опечаленный, домой.

Дома сразу лег спать. Но через открытые окна, лежа в сумерках без сна, слышал смеющиеся голоса влюбленных.

"Что за вздор! - думал я. - Придет какой-нибудь матрос, ущипнет ее за ногу, и они отправятся на холм".

Натянув на глаза и уши перину, как бы закутавшись в фальшивый мрак своего неверия, я наконец уснул.

Вот так, чтобы сохранить остаток гордости при унизительном сознании нашей неспособности любить, мы придумали ложь, что романтика - привилегия культурного человека.