XII. Октябрь 1910. Август 1915

Октябрь 1910. Август 1915

О Ньюфаундленд! Как я был молод, когда приехал сюда впервые, и как теперь, в этот новый приезд, во мне, как укор, возникают воспоминания о тогдашних иллюзиях. Я был уверен, что здесь, в этом отдаленном и малоцивилизованном крае, непременно живет народ, добрый уже в силу необходимости, простой и мудрый, сильный, мужественный и смелый и вообще хороший от природы. Да и самый день, когда я впервые увидел эту страну, придал ей обаяние. Было раннее утро, безоблачное и безукоризненно ясное. Далеко впереди, над синей равниной океана поднималась земля, она светилась и искрилась на солнце, а высокие горы, увенчанные свежевыпавшим снегом, казались эмблемами той высоконравственной красоты, которой я в моих пылких мечтах наделил эту страну. Он так и стоит у меня в памяти, этот рай! И после того как я сошел на берег и побродил по стране, оказалось, что у всех людей во всех окрестных деревнях было радостно на сердце, потому что стояла осень и мужчины, проведшие месяцы на рыбных промыслах, как раз вернулись домой. Они убирали урожай, прятали сети, чинили дома, а невесты и жены готовили постели для долгих зимних ночей, полных любви. Разве удивительно, что я остался жить в этой стране!

Назовем это первой картиной в драме моего разочарования, и пусть теперь мои воспоминания перенесут нас к концу драмы, ее последнему акту, последней картине. Место действия - Сент-Джонский порт. На заднем плане - город, грязный и живописный. Над ним в августовском воздухе завеса из сажи и копоти. С пристани толпа провожающих шлет свои прощальные приветы и напутствия пассажирам, собравшимся на палубе большого нью-йоркского парохода. Лишь ко мне все это не имеет никакого отношения. Я стою в полном одиночестве, если не считать низенького коренастого человечка с большими черными усами, как у Ника Картера^*, с сигарой в зубах и в котелке, сдвинутом на ухо.

^* (Ник Картер - сыщик, герой детективной бульварной литературы начала нашего столетия.)

- Вы что же, пришли проводить меня? - спрашиваю я, заметив его присутствие.

- Да, - говорит он. - Решил, что лучше удостовериться в вашем отъезде. - Вид у него слегка смущенный.

- Вы очень любезны, - говорю я. - Надеюсь, что это доставило вам массу хлопот. Надеюсь, что сигара у вас отвратительная. Надеюсь, она обожжет вам нос. Надеюсь, вы поскользнетесь на сходнях и свалитесь в воду. Надеюсь, что немцы поднимут на воздух вашу проклятую страну. Надеюсь...

Второй гудок.

- До свидания, - и мы машинально пожимаем друг другу руки.

Потравливают швартовые, затем отдают их, пароход отходит, унося на борту "немецкого шпиона".

Это было мое последнее свидание с Ньюфаундлендом в дни войны.

С тех пор прошли годы, а в мирное время Ньюфаундленд, должно быть, такой же, каким был двести лет назад. Жители говорят на том же языке, что их предки, верят сказкам и в знак приветствия качают головой из стороны в сторону. Встречаясь, они твердят: "Добрый день, добрый день", а по вечерам: "Добрый вечер". Если же ветер с воем гуляет по улицам, всегда найдется убежище, где приятно светит теплое солнце. Вот и сейчас все они там, ньюфаундлендские мужчины.

- Добрый день. Каков ветерок-то, а?

- Ну, ребята, такое не часто приходится видеть.

- Здорово вы вошли в гавань вчера вечером! И лодочка у вас хороша!

Один сообщает, что ветер был 10 баллов (хотя это не так), а второй - что ветер дул со скоростью 90 миль в час (чего не было), потом кто-то рассказывает о том, как вчера одна шхуна терпела бедствие и какой-то контрабандист был совсем недалеко от берега, но не нашлось смельчаков ни спасать людей, ни ловить контрабандиста. После всего этого наш шкипер гордо приосанился, помощник казался по-прежнему безразличным, а кок записал эти разговоры, чтобы преподнести их с гарниром своим читателям.