Послесловие (Б. Д. Васильев)

Рис. 14.2. 'Дерево путешественников' (У. Эллис, 1865)

Специалисты редко называют Мадагаскар островом, чаще - субконтинентом. И причиной тому являются не только внушительные размеры Мадагаскара (по своей площади он уступает лишь Гренландии, Новой Гвинее и Калимантану), но и чрезвычайное разнообразие природных условий этого гигантского острова, протянувшегося с севера на юг почти на всю ширину Южного тропического пояса. И главное, что создает Мадагаскару особую славу, - это уникальное своеобразие его флоры, фауны и даже народонаселения, генетические связи которых с обитателями соседних материков остаются во многом неясными и поныне.

Принято считать, что Мадагаскар - дочерний массив суши, обособившийся от расположенной по соседству Африки где-то в конце мела - начале третичной эпохи. И действительно, Мадагаскар и сейчас продолжает "отплывать" от Африки со скоростью около двух сантиметров в столетие. Данные палеомагнетизма, распределение пермских тиллитов - морен древних ледников, покрывавших юг Африки и Мадагаскара, распространение глоссоптериевой флоры и многие другие факты свидетельствуют, что Великий остров не только входил в состав южного суперконтинента - Гондваны, но и служил своего рода географическим центром этого колоссального массива суши. Однако если тесные связи южных материков, существовавшие в раннем мезозое, не вызывают сомнений, то значительно труднее датировать сроки и последовательность их обособления друг от друга. Как известно, разъединение Пангеи на Лавразию и Гондвану за счет образования океана Тетис произошло в триасе. Начало раскола Гондваны с возникновением Индийского океана и Южной Атлантики относят к концу юрского периода. В том же юрском периоде от Африки обособились Австралия на востоке, Антарктида на юге и Южная Америка на западе. Вероятно, в это же время от Африки отделились Мадагаскар и Индостан. Судя по тому, что современные прибрежные территории Великого острова состоят из осадочных пород триаса, юры, мелового и третичного периодов, причем наиболее древние из них расположены недалеко от моря, можно предположить, что уже с триаса между островом и Африкой существовал пролив. Однако в мезозое на Мадагаскаре обитали те же сухопутные формы динозавров, что и на материке. Следовательно, между Африкой и Мадагаскаром должна была существовать какая-то сухопутная связь. Когда она прервалась? И, с другой стороны, до какого времени сохранялись связи Великого острова с Азией?

Современный состав фауны Мадагаскара позволяет судить лишь о значительно более поздних межматериковых отношениях. Так, на Мадагаскаре полностью отсутствуют, например, строго пресноводные рыбы, столь многочисленные в Африке. Хотя, вероятно, оттуда проникли на остров некоторые виды не строго пресноводных групп - хромисов и карпозубых - кстати, форм не мезозойского возраста.

Среди амфибий Мадагаскара нет характерных для Африки безногих, пиппо-вых, жаб, настоящих лягушек (маскаренская лягушка, по-видимому, интродуци-рованный вид) и ряда других семейств. В то же время среди представителей семейства Racophoridae 2 рода - общие с Африкой и 1 - с Индо-Малайской областью, а 4 рода эндемичны. Узкоротые лягушки (Brevicipitidae) представлены двумя подсемействами, одно из которых эндемично для острова, а другое приурочено к Индо-Малайской области.

Не менее загадочным выглядит и представительство рептилий на Мадагаскаре. Так, здесь полностью отсутствуют столь типичные для материков формы, как семейства черепах Trionychidae и Emydidae, ящериц Agamidae, Lacertidae, Amphisbaenidae, Cordylidae и Varanidae. Нет червеобразных змей (Leptotyphlopidae), а также питонов, аспидов и гадюк. Зато богато представлены гекконовые, некоторые реликтовые формы игуан, множество сцинков и хамелеонов, геррозавры, ужеобразные змеи и удавы, а среди черепах - сухопутные и бокошейные. Есть и ряд эндемичных родов. В целом большинство мадагаскарских рептилий - африканского происхождения, но некоторые связаны своими истоками с Индо-Малайской областью, а бокошейные черепахи рода Podocnemis и игуаны имеют ближайших родственников в Южной Америке.

Сходным образом обстоит дело и с птицами Мадагаскара, представленными более чем 50 семействами. При этом большую часть оседлых форм составляют эндемичные виды, значительную долю - виды африканского происхождения, и небольшое число видов относится к Индо-Малайской фаунистической области. Хотя эндемичные птицы Мадагаскара и великолепны сами по себе (относительно недавно вымершие эпиорнисы, нелетающие пастушковые, филепитты, ванги и др.), и доля африканских видов весьма представительна, с теоретической точки зрения, пожалуй, более интересно отсутствие на Мадагаскаре таких крайне характерных для Африки групп, как птицы-секретари, страусы, цесарки (кроме одного, вероятно, завезенного вида), бананоеды, журавли, птицы-носороги, медоуказчики, рогоклювы, питты, дятлы, вьюрковые, буйволовые птицы и многие другие. Из числа азиатских представителей, отсутствующих в Африке, на Мадагаскаре закрепились 4 рода и ряд видов, несомненно, индо-малайского происхождения.

Фауна млекопитающих Великого острова хотя и не слишком богата видами, но заметно выделяется высокой степенью эндемизма и архаичностью групп. Безусловными жемчужинами этой фауны являются тенреки (более десятка эндемичных родов), лемуры (42 разновидности из трех эндемичных семейств) и виверровые (7 эндемичных родов). Судя по субфоссильным остаткам, в недавнем прошлом фауна зверей Мадагаскара была еще более разнообразной, причем на острове обитал и один вид карликового гиппопотама, не близкородственного, кстати, современным африканским формам. Наконец, ряд видов рукокрылых острова имеет несомненные связи с африканской и индо-малайской фаунами.

Как и в случаях с другими группами животных, поразительно полное отсутствие на Мадагаскаре характерных для Африки дикобразовых, непарно- и парнокопытных (кроме, вероятно, завезенной кистеухой свиньи), зайцеобразных, хоботных, хищных и т. п.

И все же в целом фауна позвоночных Мадагаскара формировалась за счет вселения животных, преодолевавших водные преграды, с последующей эволюцией групп в условиях изоляции из ограниченного числа предков. Большая часть иммигрантов проникала из Африки, часть - из Азии и Индо-Малайской области. Существенную долю составили и реликтовые формы, сохранившиеся в результате мозаичного вымирания родственных широкоареальных видов. Причем, истинно древних, скажем, мезозойских, групп на острове нет, и в числе наиболее древних реликтов можно назвать лишь тенреков, лемуров, игуан и удавов, но и их проникновение (или обособление в результате вымирания родственных форм) на остров вряд ли имело место ранее олигоцена или миоцена^*. Таким образом, уникальный облик мадагаскарской фауны складывался под влиянием по крайней мере трех эволюционных процессов: выживания реликтовых форм, вселения и эволюции в условиях изоляции, расширения ареала рецентных видов.

^* (Дарлингтон Ф.Ж. Зоогеография. М., "Прогресс", 1966. - Прим. ред.)

Аналогичным образом можно было бы охарактеризовать и флористический комплекс Мадагаскара, однако излишне, наверное, останавливаться на вопросах, которым специально посвящена предлагаемая читателю книга. И если в отношении фауны мы сочли необходимым это сделать, то лишь потому, что авторами фаунистических очерков некоторые существенные, на наш взгляд, теоретические вопросы зоогеографии Мадагаскара затронуты исключительно поверхностно.

Стали уже банальными упоминания о природных комплексах Мадагаскара как о естественных заповедниках флоры и фауны, как о "лаборатории природы", представляющей исключительную общечеловеческую ценность, и т. д. Увы, природа Великого острова не становится от этого менее ранимой. Более того, темп ее уничтожения год от года неуклонно возрастает. К примеру, еще в 1978 г. в одной только Тулеарской провинции (размером меньше Московской области) размах уничтожения (то есть вырубки и сжигания для получения древесного угля) уникальных лесов ксерофитного типа составлял около 5000 га в год (данные Службы воды и леса)! А ежегодное выжигание травы перед началом влажного сезона ведет заодно и к уничтожению уникальной флоры и фауны на огромных площадях, причем огонь не щадит и деревень местных жителей, дома которых обычно бывают построены из сухого тростника и листьев веерной пальмы. Казалось бы, можно легко покончить с этим злом если не призывами к здравому смыслу, то уж, несомненно, рядом строгих запретительных мер или крупных денежных штрафов. Однако корни этой сложной проблемы слишком глубоки.

Дело в том, что высохшая прошлогодняя трава, как правило жесткая, колючая и высокая, не только препятствует росту растений нового урожая, но и не дает скоту возможности добраться до молодых побегов. Как правило, в других местах распространения обширных естественных пастбищ - будь то степи Евразии, саванны Африки или прерии Америки - существуют многочисленные группы травоядных животных (грызуны, зайцеобразные, копытные), которые полностью выедают травянистый покров прошлого урожая, тем самым способствуя беспрепятственному развитию травостоя в очередной "сезон благоденствия". Более того, если такие территории перевести в режим полного флористического заповедания, т. е. устранить всех травоядных животных, произойдет быстрое и почти полное вырождение первичного травянистого покрова из-за накопленного слоя опада из отмерших вегетативных частей растений, который полностью заглушит рост и развитие новых поколений трав. Поскольку на Мадагаскаре нет ни большого числа грызунов, ни зайцеобразных, ни диких травоядных копытных, наверное, можно было бы добиться нужного результата полным выкашиванием травы на обширных территориях в конце сезона вегетации, однако по ряду причин осуществление такой задачи даже в обозримом будущем не представляется возможным.

Есть, разумеется, и другие, ставшие объективными факторы губительного воздействия на весьма уязвимую, неконкурентноспособную в силу архаичности природу Великого острова. Это, например, интродукция большого числа иноземных видов растений и животных либо с целью культивирования, либо ради декоративных устремлений, либо случайно. Наглядным примером разрушительного воздействия на природу Мадагаскара может служить эвкалипт. Завезенный на остров впервые в начале века эвкалипт (сейчас на острове закрепились более десятка видов) стал теперь неотъемлемой частью мадагаскарского ландшафта не только на Высоком плато, но и во многих прибрежных районах, особенно вокруг населенных пунктов. Дело не только в том, что, образуя обширные монокультурные плантации, эвкалипт, естественно, вытесняет первичные растительные ассоциации, лишая обитателей этих первозданных лесов адекватных условий существования. Но он к тому же крайне живуч, устойчив против пожаров, быстро расселяется и, главное, сильно иссушает и обедняет почвы, тем самым не оставляя аборигенным видам никаких шансов на выживание. Сходным образом влияют на местную флору и фауну и другие переселенцы.

Широко распространенное на острове сжигание ценных пород деревьев ради получения древесного угля тоже имеет свое печальное оправдание. Для местного населения пользование электроэнергией, нефтепродуктами или сжиженным газом - недостижимая роскошь. С другой стороны, готовить пищу на дровяном топливе в тропическом климате немыслимо. Древесный же уголь обладает большей калорийностью, удобен и гигиеничен в обращении, позволяет пользоваться миниатюрными печками (подобие русских самоваров), не требует больших помещений для хранения. Вот и идут драгоценные мадагаскарские леса на утоление энергетического голода, и трудно что-либо этому противопоставить.

Понятно, с какими трудностями сталкиваются мадагаскарские "зеленые", когда речь идет о расширении сети так называемых комплексных природных заповедников (то есть полностью неприкосновенных территорий), - по существу, единственного эффективного средства сохранения первичных растительных комплексов Великого острова, а стало быть, и неразрывно связанной с ними уникальной мадагаскарской фауны.

На первый взгляд кажется, что мадагаскарским животным повезло: пронизанный вековыми традициями, поверьями, запретами (табу, фади), тотемическим поклонением быт малагасийцев надежно защищает многих обитателей острова от прямого уничтожения. Причем, "охранные грамоты" многих из этих весьма беззащитных животных нередко настолько многогранны и так вросли в мальгашский фольклор и духовный мир этого замечательного народа, что, казалось бы, им ничто не угрожает. Но даже на Мадагаскаре традиции постепенно отступают...

Впрочем, и здесь далеко не все однозначно.

Например, одно из наиболее редких и курьезных животных Мадагаскара руконожка ай-ай, обладающая, по словам туземцев, зубами кролика, ушами летучей мыши, щетиной кабана и хвостом лисицы, - вызывает столь неподдельный ужас у мальгашей, что они не только не в состоянии поднять руку на это существо, но и уверены, что сделавший это сам не проживет более года. Даже ее маль-гашское название до сих пор неизвестно ученому миру, поскольку произносить его вслух небезопасно для местного жителя. Интересно, что и в богатом мальгашском фольклоре это животное никогда не фигурирует, поскольку его нельзя упоминать. Так и утвердилось за руконожкой европейское название "ай-ай", данное ей когда-то французом Соннера по чистому недоразумению.

Судьба лемуров на Мадагаскаре в ряде случаев складывается достаточно благополучно, если не считать угрозы уничтожения их среды обитания. Однако некоторым видам грозит полное истребление.

Например, отношение к самому крупному лемуру - индри - у народности бецимисарака выражается смешанным чувством поклонения и сверхъестественного страха, поскольку, по одной из легенд, индри считают близкими родственниками предков человека, лишь несколько одичавшими в лесу из-за неспособности к прилежному труду.

Столь же почитаемы и неприкосновенны и белые лемуры - сифаки, из случайно найденных скелетов которых изготавливаются магические амулеты: привязанные к щиколоткам фаланги пальцев сифаки позволяют путнику без устали преодолеть самую долгую и трудную дорогу.

К сожалению, однако, законодательно закрепленный и поддерживаемый традицией запрет на добычу лемуров нередко соблюдается лишь в отдельных регионах, отдельными племенами или даже отдельными семьями. В других же местах лемуры - увы - стали вполне регулярной добычей местных жителей. Например, на реке Унилахи, текущей вдоль Южного тропика на запад, обитатели правого берега лемуров не трогают, тогда как левобережные жители постоянно охотятся на них.

Несмотря на весьма ограниченное распространение огнестрельного оружия среди местного населения, туземцы весьма успешно охотятся на лемуров с помощью разного рода ловушек, а также сбивают их с деревьев с помощью рогатки или пращи, а затем добивают раненых животных знаменитым мадагас-карским "сагэ" - копьем, один конец которого увенчан длинным и широким обоюдоострым наконечником, а другой несет узкую кованую лопаточку для выкапывания съедобных клубней.

Интересно, что употребление лемуров в пищу даже привычными к такой добыче охотниками, видимо, все-таки сопряжено с какими-то моральными затруднениями, поскольку обычно, приступая к свежеванию трофея, охотник сначала отрезает у лемура кисти конечностей (слишком похожи на человеческие) и хвост (слишком похож на крысиный или кошачий).

Пожалуй, наиболее интенсивному истреблению на острове подвержена другая замечательная группа мадагаскарских животных - тенреки. Эти скрытные небольшие зверьки, похожие на ежей, ведущие ночной образ жизни и прячущиеся в норах, добываются во множестве с помощью собак и копья, поскольку считаются у туземцев настоящим лакомством. Единственное спасение этой группы - весьма высокая плодовитость и достаточно широкое распространение. К этому следует добавить, что на Мадагаскаре почти повсюду в сельской местности детей кормят дома только кукурузой и маниоком, мясную же пищу они должны добывать себе вне дома сами. Обычно это тенреки, различные птицы, кузнечики.

Говоря о Мадагаскаре, нельзя не коснуться вопроса о его народонаселении. Происхождение мальгашской нации, представленной сейчас девятнадцатью различными племенами, все еще остается неясным. Ни в устной традиции народа, ни в наиболее ранних письменных источниках нет внятного рассказа о начальных этапах колонизации острова. Вместе с тем археологические раскопки, проведенные на севере (район Ируду), юге (район Талаки) и в центре острова близ устья реки Манумбуву, показали, что к концу первого тысячелетия новой эры на Мадагаскаре обитали какие-то поселенцы, знакомые с мореходным искусством. Когда и откуда они пришли?

Антропологическая характеристика современного населения острова, при всем разнообразии физических типов его обитателей, указывает на существование трех основных расовых компонентов. Один из них - представители светлокожей (желтой) малайской расы с монголоидными чертами лица, гладкими волосами и небольшим ростом при изящном сложении. Значительную долю населения составляют представители негроидной расы - люди высокого роста с курчавыми волосами, темной кожей и характерными негроидными чертами лица. Наконец, наибольшее распространение на острове имеют представители явно смешанного типа со светлокоричневой кожей и преобладанием негроидных черт. Однако никакого смешения языков на острове не существует - все население пользуется единым мальгашским языком, хотя и распадающимся в отдельных районах на ряд слабо различающихся между собой племенных диалектов. По своим лингвистическим особенностям мальгашский язык наиболее близок к языкам малайской группы, особенно языку племен тагалов и биссайя с Филиппин и жителей Палем-банга с острова Ява, но почти не несет в себе следов влияния санскрита, особенно сильно проявившегося в Малазии начиная со II - III веков н. э. Таким образом, несомненно принадлежа к группе малайско-полинезийских языков, современный мальгашский язык сохранил ряд чрезвычайно архаичных черт, не встречающихся теперь ни в одном из современных языков Юго-Восточной Азии. Разумеется, с течением времени он воспринял значительное число элементов арабского, индийского и восточноафриканского (банту) происхождения.

Подобно смешению антропологических типов, в материальной и духовное культуре мальгашской нации отмечается соединение элементов восточноазиатского и африканского происхождения. В первом случае принято обращать внимание на подсечно-огневой способ расчистки леса под посевы, возделывание риса на заливных террасах, использование ангади - мотыги малайского образца, возведение прямоугольных хижин из растительных материалов, технику рыбной ловли, использование пирог с балансирами и характерных для Юго-Восточной Азии музыкальных инструментов типа цитры (мадагаскарская валиха). Сюда же можно отнести и некоторые элементы социальной жизни: раннюю (в племенах масикуру, антандруй и везу - с десяти лет) свободу внебрачных связей у девушек, юридическую независимость женщин, культ предков и бытовых реликвий, поэтическую традицию и т. д.

Из Африки на Мадагаскар пришли: культура проса и хлопка, разведение скота, обеспечивающего наряду с прочим общественный престиж владельца, круглый щит, тип погребальной и декоративной скульптуры и гончарных изделий, тамтамы, некоторые музыкальные инструменты из тыкв-травянок и т. п., а также некоторые формы землевладения, организации общин, распространение кровного родства и т. д.

На этой консервативной и архаичной смешанной основе и сформировалась неповторимая, наделенная большим своеобразием мальгашская нация, самостоятельный исторический путь которой определился лишь к концу XVII века. До той поры социальная структура населения острова была представлена лишь раздробленными общинными кланами, племенными группами и эфемерными, вечно воевавшими друг с другом королевствами. Однако к концу XVII века доминирующая роль отдельных племен становится все более очевидной, и создававшиеся под их господством королевства обретают черты относительной политической стабильности и более четкой государственной организованности. Первым обширным королевством такого рода, занимавшим северо-западную треть острова, стала страна сакалава (племя с несомненными африканскими корнями) во главе с весьма влиятельным сувереном Андриандаифуци (1610-1685). Именно с этого времени правитель объявляется священным неприкосновенным лицом, территория "государства" разделяется на административные провинции, а население - на касты. "Золотой век" сакалава не был долгим: уже к концу XVIII века их обширное королевство вновь распалось на множество мелких феодальных "княжеств", разорявших друг друга бесконечными междоусобными стычками.

В самом начале XIX века на авансцену политической жизни острова выдвигается племя мерина (малайский антропологический тип), обитавшее прежде у восточной окраины Высокого плато и не имевшее поначалу ни большой численности, ни обширных владений. Однако благодаря выдающимся организаторским способностям своих лидеров, их безупречному политическому чутью и прозорливости мерина вскоре заметно превзошли по техническому развитию и организованности все соседние племена и на протяжении XVII века расширили границы своих владений с 10 кв. километров до значительной части Высокого плато и Восточного уступа. Один из первых влиятельных властителей племени - Раламбу - создал государство Имёрина ("страна мерина"), разделив население на две касты: андриана - родственники короля и хува - прочие свободные люди. Его последователь основал нынешнюю столицу острова - Антананариву, - "город тысячи жителей". Умея осушать болота, строить плотины, успешно вести сельское хозяйство, мерина вскоре стали не только наиболее влиятельным и сильным племенем, но и одним из самых многочисленных. В конце XVIII века, после некоторого периода раздора между престолонаследниками, появилась фигура, надолго определившая успех мерина и исторический путь Мадагаскара в целом. Это был Андрианампуинмерина - "желанный государь Имерина", или просто Нампуина - "желанный". По преданию, провидцы и колдуны давно уже предсказывали появление подобного лидера. Используя свой непререкаемый авторитет, расширяя и укрепляя коммерческие, политические и даже родственные связи, Нампуина подчинил своему влиянию множество мелких королевств, значительно раздвинув границы Имёрина вокруг Антананариву. Он создал вспомогательный институт государственной власти - совет из 12 мудрецов и своего рода "исполнительный комитет" из 60 членов, куда входили судьи, инспектора, сборщики податей. На местах были созданы сельские советы - фукунулуны (действуют и сейчас), объединяющие задачи местного самоуправления с интересами государственной власти. Запрещены пьянство и курение, кража наказывается смертью. Напротив, поощряется обработка земли, но выжигание леса запрещено. Каждой семье выдается посадочный материал, а беднейшим из них - и ангади (мотыга). Умеренный налог (30 кг риса с гетры - 0,8 га), постоянные, контролируемые цены на рынке и крайняя осторожность в контактах с европейцами - дополнительные слагаемые успеха и процветания Имерины в годы правления Нампуины (1787- 1810).

Его наследник - Радама I - оказался достойным преемником своего великого отца. Рано осознав, что дальнейший успех в развитии государства Имерина невозможен в изоляции от развитой европейской технологии, он наладил надежные связи с Англией, модернизировал и существенно увеличил армию, что позволило ему к концу своего недолгого правления (умер в 1828) подчинить своей власти практически всю территорию острова. Радама первым открыл путь к проникновению на Мадагаскар европейской цивилизации. Была создана письменность, построены школы и учебные мастерские, налажено обучение талантливой молодежи в ведущих европейских странах. Недаром Радаму I сравнивают с русским Петром Великим.

Увы, у Радамы I не нашлось достойного преемника. Неумелое правление последующих суверенов, возобновление распрей, сокращение контактов с Европой, запрещение распространившегося было по острову христианства привели страну к фактическому безвластию и обскурантизму, которыми не замедлили воспользоваться европейские державы. В 1894 г. с помощью хорошо вооруженного экспедиционного корпуса Франция навязала Мадагаскару протекторат, а чуть позже объявила его своей колонией. В 1897 г. последняя королева Мадагаскара - Раваналуна III - была сослана в Алжир, а королевская власть на острове отменена. Лишь в 1960 г. Мадагаскар восстановил свою независимость.

Этот чрезвычайно краткий, неизбежно поверхностный, исторический очерк, как нам кажется, все же необходим для правильной оценки исключительного своеобразия культуры, живучести традиционного уклада и методов хозяйствования, некоторой замкнутости мальгашского общества, наделенного вместе с тем богатой литературной и особенно поэтической традицией (любопытно: всеобщая грамотность объявлена обязательной на острове законом от 1871 г.!), высоким уровнем крайне почитаемого в народе ораторского искусства, музыкальностью и крайне тесными связями малагасийцев с окружающей их природой.

Представляемая советскому читателю книга - далеко не первый рассказ о Великом острове. Еще в 1969 г. вышла в русском переводе книга Лотты Гернбек "На неисследованном Мадагаскаре", посвященная главным образом этнографическим поискам автора. В 1972 г. вышла из печати обстоятельная книга Ю. Я. Бардиной "Малагасийская республика", профессионально рассматривающая проблемы социально-экономического развития острова. Небольшая книга В. Корочанцева и В. Цветкова "Мадагаскар" (1977) стала конспективным введением в историю, культуру, природно-географическую характеристику и послереволюционную специфику развития Великого острова. В более развернутой форме эти же темы прозвучали и в красочно иллюстрированных книгах С. Кулика "Когда духи отступают" (1981) и В. А. Корочанцева "Остров загадок и открытий" (1982). Доступна советскому читателю и распространявшаяся при посредстве издательства "Прогресс" замечательная книга Пьера Буато "Contribution a l'Histoire de la Nation Malgache" (1982), изданная Министерством культуры и революционного искусства Демократической Республики Мадагаскар и посвященная вопросам происхождения, становления и исторического развития малагасийской нации. Нетрудно видеть, что в перечисленных изданиях практически не нашли отражения уникальные качества Мадагаскара - неповторимого естественного заповедника третичной флоры и фауны, заслуживающего не только углубленного интереса, но и постоянной заботы со стороны всего человечества. В наши дни, когда проблемы не просто охраны природы, а, скорее, охраны планеты выдвигаются в разряд самых насущных, первоочередных, защита природных комплексов, подобных мадагаскарским, приобретает исключительно важную роль. Именно поэтому выходящая в серии "Золотой фонд биосферы" книга "Мадагаскар" под редакцией А. Джолли, Ф. Оберле и Р. Альбиньяка воспринимается как особенно своевременная. Эта книга монографического плана. Все ее разделы, начиная с очерка физической географии острова, и кончая главами, специально посвященными вопросам охраны природы Мадагаскара, написаны крупнейшими знатоками по затронутой тематике, многие годы занимавшимися не только исследовательской работой, но и пропагандой бережного отношения к живому покрову острова. Ряд авторов книги - преподаватели Мадагаскарского университета, работающие как в его столичных отделениях (профессор Р. Альбиньяк), так и его филиалах (например, ботаник Р. Рабесандратана), другие - крупные ученые различных стран, давно завоевавшие солидный авторитет тщательными исследованиями мадагаскарской флоры и фауны. Большой вклад в изучение природы Мадагаскара вносят и сотрудники Пастеровского института в Антананариву, Службы воды и леса, Мальгашской Академии наук.

Охрана природы Мадагаскара - общечеловеческая задача, и, кто знает, возможно, и среди читателей этой книги в нашей стране найдутся специалисты, сумеющие применить свои знания и силы в ее успешном решении. Хотелось бы от всей души пожелать им успеха.

Б. Д. Васильев, кандидат биологических наук