Джейран (Gazella subgutturosa Güldenstaedt, 1780)

В недавнем прошлом эта газель была характернейшим животным мангышлакских равнин. Она обитает в глинисто-каменистой пустыне, охотно посещает каменистые россыпи и вместе с тем встречается среди песчаных дюн у берега моря и на участках закрепленных песков во внутренних районах полуострова. О ее численности можно составить представление по следующим данным учета: на маршруте в 76 км (на юго-восток от мыса Скалистого вдоль побережья) 8 июня 1951 г. было встречено 196 животных. Они держались небольшими табунками по три - шесть голов, иногда поодиночке или парами, в последнем случае это, как правило, были самки с сосущими детенышами. В засушливую пору перемещаются ближе к побережью. По ночам они ходят к морю на водопой, а на рассвете возвращаются в степь. Поэтому учет в утренние часы дает наиболее точные сведения о численности животных. В годы с достаточным увлажнением, когда в пустыне зеленеют травы, весной и в первую половину лета, джейраны держатся далеко от берегов в глубине степи, используя для водопоев дождевые лужи на такырах.

К осени они перемещаются к морским берегам. Таким образом, несомненно, что джейраны на Мангышлаке ежегодно совершают сезонную миграцию из центральных степных и пустынных районов к Каспийскому побережью. Но в разные годы эта миграция протекает не в один и тот же срок. Время перемещения животных связано с состоянием пастбищ. При этом обилие травостоя зависит от многоснежности прошлой зимы и достаточного весеннего увлажнения. В засушливые годы джейраны очень рано, уже в мае, подкочевывают к побережью. Наоборот, в годы с достаточным увлажнением они появляются у берегов только к осени.

Северная граница распространения джейрана в Закаспии проходит через полуостров Бузачи и по северному чинку Устюрта. Изредка в передовых обвалах Устюрта, чаще при подошве Мангышлакских гор отмечал их Г. С. Карелин (1883). На Мангышлаке, в 50-х г. у Форт-Шевченко и Сары-Таша, джейран был обычен, а южнее мыса Скалистого и у Ералиева многочислен. Резкое сокращение численности произошло в 60-х годах. Вид внесен в "Красную книгу".

На полуострове Бузачи есть сайгаки (Saiga tata-rica L.), при этом их больше, чем джейранов. Осенью джейраны собираются здесь в большие табуны и отходят на юг. Сайгаки к зиме откочевывают к северу в сторону Эмбы и Гурьева. По данным А. А. Слудского, "сайга в декабре в большом количестве держится между Эмбой и Устюртом" (Бажанов, 1951). Это места их зимовок. На полуострове Бузачи встречаются оба этих вида наших степных и пустынных антилоп. Однако джейраны преимущественно занимают пространства внутренних районов полуострова, сайгаки же придерживаются восточной его части с большими слабоволнистыми пространствами плотногрунтовой степи.

Свыше 100 лет тому назад Г. С. Карелин встречал сайгаков на Устюрте во множестве - стада иногда состояли из 2000 голов. В 1974 г. их численность достигала 199 тыс. голов (Фадеев, 1975).

Интересно отметить некоторые непериодические заходы этих животных, например, на Тюленьи острова (40-60 км севернее Форт-Шевченко) зимой 1949- 1950 гг. и к югу от границ своего ареала. В обычные на Мангышлаке засушливые годы сайгаки, как правило, не встречаются южнее Форт-Шевченко. Влажным и кормным летом 1952 г. отдельные особи и небольшие группки заходили вдоль восточного берега моря далеко на юг, в район поселка Ералиева. Летом 1954 г., отличавшимся необычайной влажностью, сайгаки небольшими группами встречались вплоть до самого юга Мангышлака. Напротив, в засушливое лето 1955 г. сайгаки встречались лишь изредка и не южнее горной части Мангышлака. Заходы сайгаков далеко на юг объясняются обилием кормов и повышенной влажностью этих лет.

О единстве и путях происхождения пустынной фауны позвоночных животных Закаспия

Закаспийские пустыни представляют собой систему разнотипных пустынных ландшафтов, носящих в большинстве характер "прибрежных морских пустынных территорий" с бедными фитозоокомплексами. Эта особенность связана с историей арало-каспийских равнин и плато, бывших в течение длительного отрезка геологического времени ареной трансгрессий и регрессий морских водоемов - океана Тетис и его производных (в том числе Каспия). В связи с этим обстоятельством возникает на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда геологически "молодая суша", недавно освободившаяся от вод моря, оказывается носителем древнего ландшафта, мало изменившегося с начала третичного времени и имеющего в целом аридный приморско-пустынный облик.

Рептилии, птицы и млекопитающие пустынь в Закаспии образуют зонально специфичные, экологически пустынные группировки видов и форм различного происхождения и разного уровня экологической и морфо-физиологической (адаптивной по характеру) дифференциации. Среди них заметное место принадлежит видам сахарского и переднеазиатского происхождения, образующим, как правило, в Закаспии свои особые подвиды. В отдельных пунктах закаспийских пустынь, например в останцово-скальных и кустарниковых природных угодьях Мангышлака, возникают группировки животных, близко имитирующих зоокомплексы Средиземноморья (группа каменок, овсянки и бормотушки). Вместе с тем пустыни Закаспия населены широко распространенными видами монголо-гобийского происхождения, не создавшими на территории Закаспия особых географических форм.

Наряду с иммиграционными элементами в составе фауны позвоночных существует большая группа видов и подвидов аборигенного происхождения. Однако уровень морфологической обособленности местных форм не одинаков в разных классах животных. У рептилий и млекопитающих она достигает обычно видового ранга (виды - эндемики Закаспия), у птиц же главным образом подвидового.

В связи с этим существует точка зрения, отрицающая целостный характер происхождения фауны Закаспия. Если для млекопитающих и рептилий допускается существование самостоятельного "туркестанского центра пустынного формообразования", то фауна птиц до настоящего времени признается специалистами малоспецифичной, носящей сборный "конгломератный" характер (Рустамов, 1954).

Основанием для этого мнения служит преимущественное развитие у птиц эндемизма лишь подвидового ранга. По-видимому, эта точка зрения неправомерна, так как при этом не анализируются направления и особенности адаптивного процесса в разных группах животных, не учитывается различие темпов адаптивной эволюции в классах и отрядах животных. В исследованиях микро-эволюционного процесса существенное место должно занимать изучение физиологических и этологических адаптации, дополняющих морфологические приспособления.

Рептилии и мелкие млекопитающие, тесно связанные в своей биологии с характером субстрата, образуют специализированные псаммофильные и петрофильные формы. Морфологические адаптации у этих животных ярко выражены, глубоки и расцениваются как видовые признаки. Темпы формообразования высоки. Процесс физиологического приспособления и этология в этих классах позвоночных стали исследоваться лишь в недавние годы.

У птиц, менее связанных с субстратом и способных к смене биотопов, адаптивный процесс пошел по пути преимущественного совершенствования физиологических приспособлений к обитанию в условиях засушливого климата с высокой инсоляцией и перегревом и в направлении создания стойких этологических стереотипов адаптивного характера. Это позволило птицам освоить засушливые территории закаспийских северных пустынь и создать свои не менее специфичные формы, чем в классах рептилий и млекопитающих, однако слабо обособленных морфологически, несмотря на древность их происхождения, глубину и совершенство "климатической специализации" (Залетаев, 1968).

Темпы адаптивного процесса в условиях среды, отличавшихся малой изменчивостью и стабильностью основных показателей, могли быть медленными, а результаты высокосовершенными. Таким образом, птицы не нарушают общей схемы происхождения эндемичной пустынной фауны Закаспия. Однако основное направление адаптивного процесса (физиологические и этологические климатоадаптации) и медленные темпы приспособительной эволюции в классе птиц принципиально отличаются от таковых у млекопитающих и рептилий.

В итоге следует констатировать существование древнего, но и поныне действующего "закаспийского приморско-пустынного очага пустынного формообразования", отличающегося низкими темпами эволюционного процесса и преобладанием в различных классах позвоночных исходных направлений специализации. Происхождение аборигенной фауны позвоночных закаспийских пустынь можно считать, таким образом, единым и целостным процессом, гармонично связанным с геологической историей этой своеобразной пустынной области, охватывающей северную и южную подзоны пустынь.