ПРАВО ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ

В наши дни на географической карте Советского Союза почти уже нет белых пятен. Правда, безымянных географических пунктов и сегодня существует множество, но это в прямом смысле слова безымянные названия: речка Безымянка - таких речек много, озеро Безымянное - их тоже немало, село или деревня Безымянная.

Один из топографов, старый геодезист, объяснял мне: «Ведь откуда пошли все эти безымянные имена? От усталости. Прошагаешь за день километров пятьдесят, так никакой фантазии в голове не останется. Наносишь, значит, местность на карту, течет по этой местности неказистая речушка. Вода у нее с привонью, потому что речка эта из болота начало берет. Спрашиваешь: «Как речка называется?» - «А никак, - говорят. - Стоит ли ее как-то называть, коли она такая никудышная». - «Ну, а селение? Есть у него имя какое-нибудь?» - «Да никакого нету». Иной, конечно, с усталости да со зла назовет деревушку Плёвой, а речку, скажем, Вонючей или Никудышной. А многие, чтоб жителей не обижать, запишут: речка Безымянка, селение Безымянное. Думаешь, поживут люди немножко, ну и дадут какое-нибудь название. АН глядишь, полсотни лет минуло, а безымянные наши имена как присохли, так и держатся, не оторвешь. И ходят они из карты в карту».

До последнего времени привольным краем для любителей открытий была Арктика с ее островками, не то что не названными, а даже не нанесенными на карту. Но за последние четверть века Арктика облетана и осмотрена досконально, и сотни островков получили свои названия.

Немало открытий сделано за последние тридцать лет в горах Памира и Тянь-Шаня. Одной из горных вершин Южного Памира дал «свое» название писатель П. Лукницкий. Принимая участие в комплексной памирской экспедиции, он первым заметил высокий ледяной пик, еще не нанесенный на карту, и предложил назвать его именем Владимира Маяковского. Предложение это было поддержано членами экспедиции, и на границе с Афганистаном и Индией появилось новое географическое название, связанное с именем замечательного советского поэта. Высота этого пика 6500 метров.

А к востоку от пика Маяковского экспедиция нанесла на карту еще два новооткрытых пика: пик Энгельса-6800метров и пик Карла Маркса - 7000 метров.

В канун Великой Отечественной войны участники одной из высокогорных экспедиций обнаружили неизвестную вершину неподалеку от Хан-Тенгри. Даже на глаз она казалась значительно выше Властелина Небес.

Но определить истинную высоту вершины исследователям не удалось: у них не было ни точных геодезических инструментов, ни времени для подготовительных работ. Кроме того, крутую вершину пика скрывал ряд окружавших его хребтов. Вот почему пик так долго оставался неизвестным.

Летом 1943 года одна из экспедиций установила точное положение загадочного пика - его вершина достигала 7439 метров над уровнем океана.

Именно эта вершина, как выяснили ученые, и являлась высочайшей точкой Тянь-Шаньского массива, центром горного узла, откуда растекаются могучие ледники и куда сходятся хребты и основные снежные цепи Тянь-Шаня.

Новый пик назвали пиком Победы.

Название это было символом надежды на конечную победу над фашистами, поднявшими оружие против народов нашей страны. Но в имени этого пика отразились также упорство и настойчивость советских людей, преодолевавших неимоверные трудности и на фронтах и в тылу.

Ученые, посланные партией коммунистов на покорение заоблачных высот, открывали не только пики. Они открыли множество месторождений полезных ископаемых, разрушив старую теорию о нищете недр Памира и Тянь-Шаня. Они открыли новые дороги на высочайшее в мире горное плато. И через весь Памир протянулась автомобильная трасса - из Ферганской долины в Хорог. В канун Великой Отечественной войны эта трасса была продолжена от Хорога до Душанбе. На Тянь-Шане и на Памире возникло немало предприятий - рудников и шахт. На горных реках были построены гидроэлектростанции. А подле них выросли новые рабочие поселки, новые города.

И если вам захочется узнать, как изменился облик этого недавно еще глухого горного края, то сравните две географические карты: дореволюционную, покрытую белыми пятнами и редкими точками крохотных горных селений, и нынешнюю карту Советского Памира.

Для меня же самой убедительной картиной происшедших перемен было сравнение двух дорог из Гарма в Кала-и-Хумб. Тридцать лет назад мы осилили этот путь за двадцать два утомительнейших дня, а в канун войны, когда летом 1940 года в удивительно короткий срок - за сто один день! - построили шоссе от столицы республики до Хорога, я проделал впятеро более длинный путь за несколько часов.

Таких перемен в любом районе Советского Союза очень много, и все они обязательно сопровождаются появлением десятков и сотен новых географических названий. Но попутно с открытиями и появлением новых названий происходят и обратные процессы, то есть «закрытия» топонимов. С этими «закрытиями» я познакомился еще в школьные годы, когда вместе с товарищами, молодыми краеведами, совершал пригородные экскурсии. Объезжая на велосипедах наш район, мы внимательно присматривались ко всем нанесенным на карте знакам. На географических картах крупного масштаба мы не замечали никаких изменений на местности - все оставалось на своих местах, но детальные карты, особенно трехверстки, все время приходилось уточнять, то есть «закрывать» или «открывать» мелкие географические объекты.

В Донецком бассейне близ реки Кальмиус и на берегах Нижней Крынки мы обнаружили, что в одном месте исчез рукав реки и образовалась заводь, похожая на озерко, в другом месте не нашли значительного холма высотою более двадцати метров - он просто-напросто исчез, в третьем пропал хуторок с ветряной мельницей, а в четвертом «открыли» новый поселок, рядом с не нанесенной еще на карту шахтой... «Закрытий», надо признаться, у нас было больше, чем «открытий».

Происходило это потому, что карта, по которой мы сверяли местность, была сделана за двадцать пять - тридцать лет до наших «путешествий». За это время исчез курган, потому что через него прошла ветка железной дороги. Железная дорога стерла с лица земли и маленький хуторок с ветряной мельницей, на месте которых вырос полустанок-разъезд, обмелела речушка и произошло еще много других изменений.

Ю. К. Ефремов в своей книге «Курильское ожерелье» пишет: «Нам еще много осталось открывать... Если вы имеете подробную карту новейшей съемки и обнаруживаете, что она неточна, что на ней пропущен хребет, ледник, озеро, и если вы к тому же знаете, что ни один из прежних исследователей никогда этого хребта, ледника или озера не описывал, - значит, они принадлежат вам, как ваши, пусть маленькие, пусть скромные географические открытия.

Мне с юности была знакома сладость «малых открытий». В заповедных, диких углах Западного Кавказа, путешествуя с очень подробной картой, мы, группа студентов, обнаружили целое созвездие не нанесенных на карту лазурных горных озер…Там же нам пришлось повернуть (разумеется, на карте) верховья большой реки из кубанского бассейна в черноморский и передвинуть на несколько километров Главный Кавказский хребет, вершины которого в этих местах превышают три тысячи метров. Такие исправления карты мы любили называть «крупными земляными работами».

Увлекаясь, мы немножко преувеличивали значение своих «открытий». Но какая это была радость - иметь свои собственные, нами открытые и названные озера: Синеокое, Удивленное, Ацетукское, свои ледники, свои пики, неизвестные даже местным проводникам и охотникам!»

И вот, попав на Курильские острова сразу же после окончания Великой Отечественной войны, Ю. К. Ефремов стал заниматься уточнением японских карт. Они проверялись по данным аэрофотосъемок, проведенных советскими летчиками. Фотоснимок с самолета - это самый правдивый документ. Топограф, составляя карту, мог ошибиться, нанести какую-нибудь точку на местности чуть правее или чуть левее, исказив истинное положение того или иного географического объекта: причиной этому могла быть и усталость - работа топографа нелегка, и недобросовестность - кто и когда еще проверит его работу? А чаще всего топографу просто-напросто не хотелось забираться в глушь, дебри, болота. И он фантазировал, наносил на карту всякую отсебятину. Но фотоснимок тут же разоблачал нечестную работу топографа или невольные его ошибки.

Так и на Итурупе, корректируя карту острова по аэрофотосъемкам, наши ученые обнаружили, что японские топографы «прозевали» и не нанесли на карту вулкан, стоящий рядом с другим вулканом, который советские люди уже назвали именем Ивана Грозного.

Как же назвать новый, только что найденный вулкан? По праву первооткрывателей они могли дать ему любое имя... И у них возникла такая мысль: рядом с новым вулканом дымится Иван Грозный. Отсюда, с далеких Курильских островов, особенно ясно видны великие заслуги этого человека, начавшего когда-то раздвигать пределы России за Уральские горы. Отсюда, с Тихого океана, еще виднее величие начатого им дела: от походов Ермака до присоединения Курильской гряды. И советские географы решили увековечить рядом с Иваном Грозным и Ермака. По соседству стояли эти имена в истории - рядом будут стоять они и на географической карте.

Названия вулканов

Так был открыт вулкан Ермак на самом краю советской земли. Немало таких открытий - с помощью самолета и фотоаппарата - сделано современными географами во всех труднодоступных уголках нашей планеты.

«Мы не присваиваем себе всей полноты этой находки, - пишет Ю. К. Ефремов. - Истинным первооткрывателем был, конечно, безвестный советский летчик, совершавший далеко не безопасные полеты над дымящимися пастями курильских кратеров. Быть может, не он первый видел эти горы с самолета, но он первый увековечил наш вулкан, запечатлел его искусным снимком, а мы только истолковали результаты его труда».